Юные безбожники против пионеров

Исследованный корпус документов в целом достаточно обширен и разнообразен, репрезентативен, представляет возможность воссоздать весь арсенал сил и средств, направленных на реализацию антирелигиозного воспитания в школе, выстроенную систему их взаимодействия, конкретных участников этого процесса.

Монография состоит из введения, шести глав, заключения и списка использованных источников и литературы.

Огромная благодарность за ценные рекомендации и предоставленные материалы доктору исторических наук, профессору Тамаре Юсуфовне Красовицкой.

Глава I. Дискуссия 1927–1928 гг. о безрелигиозном или антирелигиозном воспитании в школе

Исторические условия и предпосылки дискуссии

…кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской.

Мф. 18:6

Большевики изначально стремились использовать общеобразовательную школу как базу для пропаганды собственной идеологии [25] . В программе РКП(б), принятой на VIII съезде в марте 1919 г., декларировалась главная задача партии: превратить школу «в орудие коммунистического перерождения общества» [26] . В представлении большевиков к концу 1920-х годов было накоплено достаточно идеологических ресурсов для построения социалистического общества. Основная ставка делалась на подрастающее поколение.

25

Красовицкая Т.Ю. Российское образование между реформаторством и революционаризмом. Февраль 1917–1920 годы. М., 2002. С. 27.

26

Народное образование в СССР. Сб. документов. 1917–1973 гг. М., 1974. С. 18 (далее: Народное образование в СССР).

Общеобразовательная школа должна была сыграть одну из основных ролей в воспитании молодых людей в духе строительства нового счастливого общества, что, вместе с тем, предполагало и воспитание в духе борьбы со всеми препятствующими этому строительству факторами.

Религия, говорившая о небесном, противоречила планам построения земного рая и являлась, с точки зрения коммунистической идеологии, одним из основных препятствий для развития социалистического общества. Именно поэтому Коммунистическая партия на рубеже 1920–1930-х годов встала на путь бескомпромиссной борьбы с религией. Эта борьба предполагала, помимо репрессивных действий, наступательную атеистическую пропаганду, объектом которой стали, прежде всего, дети и подростки. Переход общеобразовательной школы от безрелигиозного к антирелигиозному воспитанию был призван не только обеспечить формирование у школьников стойкого атеистического мировоззрения, но и способствовать вовлечению их в практическую борьбу с религией.

Что же подразумевалось под понятиями «безрелигиозное» и «антирелигиозное» воспитание в условиях советской действительности конца 1920-х годов применительно к общеобразовательной школе? Под безрелигиозным воспитанием в школе понималось, прежде всего, материалистическое естественно-научное просвещение, одной из задач которого являлось формирование атеистического мировоззрения у школьников. Антирелигиозное воспитание предполагало вовлечение школы в активную борьбу с религией и Церковью и было призвано пробудить в учащихся резко негативное отношение к вере. По словам видного деятеля русской эмиграции профессора В.В. Зеньковского, если безрелигиозная позиция отрицает существование Бога, «тогда она неизбежно перейдет в борьбу с «предрассудком» религии» [27] . Большевики, временно допуская безрелигиозное состояние, не исключали при благоприятных обстоятельствах возможность направить школу на активную борьбу с религией.

27

Зеньковский В.В. Проблемы воспитания в свете христианской антропологии. М., 1993. С. 15.

Дискуссия 1927–1928 годов о необходимости замены в школе безрелигиозного воспитания антирелигиозным возникла не на пустом месте. Советская власть создала необходимые предпосылки и условия для ее проведения.

11 декабря 1917 г. Совет Народных Комиссаров (СНК РСФСР) принял внесенное народным комиссаром просвещения А.В. Луначарским постановление «О передаче дела воспитания и образования из духовного ведомства в ведение Народного комиссариата по просвещению». Согласно постановлению все церковно-приходские школы передавались в ведение государства [28] . По декрету СНК РСФСР от 20 января 1918 г., школа отделялась от церкви. Преподавание различных вероучений во всех государственных и общественных, а также частных учебных заведениях, где преподавались общеобразовательные предметы, запрещалось. Теперь граждане могли обучать и обучаться религии только частным образом [29] .

28

Народное образование в СССР. С. 12.

29

Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства. 1918. № 18. Ст. 263. С. 273.

Постановление Государственной комиссии по просвещению от 18 февраля 1918 г. «О светской школе», определяя «религию делом совести каждого отдельного человека», объявляло государство нейтральным, т. е. не становящимся на сторону того или иного вероисповедания. В этом же постановлении отмечалось, что «государство не может брать на себя религиозное воспитание детей» [30] .

Запрет преподавания Закона Божия в школе вызвал протесты разных социальных слоев. «Многие из родителей продолжают настаивать на том, чтобы преподавание “Закона Божьего” было допущено в школе для желающих в качестве необязательного предмета», – писал в 1920 г. Е.А. Преображенский в статье, подготовленной для «Азбуки коммунизма» [31] .

30

Народное образование в СССР. С. 132.

31

Антирелигиозная пропаганда в пионеротрядах и школах. Сб. статей и материалов. / Сост. А. Волков. М., 1925. С. 26 (далее: Антирелигиозная пропаганда в пионеротрядах и школах).

В 1919 г. в партийно-просвещенческих кругах появился проект, согласно которому разрешалось преподавание Закона Божия во внеурочное время. Эта мера должна была умиротворить крестьянство, недовольное его отсутствием в школе. Против проекта активно выступила Н.К. Крупская, написавшая специальное письмо в ЦК РКП(б). «Разрешение доступа попам в школу дает попам известную государственную санкцию, что укрепит их влияние», – уверяла она [32] . Вместе с тем, Н.К. Крупская предлагала охладить пыл неистовых антирелигиозников, провоцировавших конфликты на местах. «Тон задает “Беднота”, “Коммунар”, Демьян Бедный, – отмечала она в том же письме, – а на местах усердствуют: запрещают детям ходить в церковь, срывают с них кресты, издеваются всячески над попами, вообще бесчинствуют. Вот это надо запретить, а не разрешать попам учить в школах» [33] .

32

РГАСПИ. Ф. 12. Оп. 1. Д. 133. Л. 3.

33

Там же. Лл. 3–4.

Закон Божий так и не допустили в школу, но агрессивная антирелигиозная пропаганда только усилилась. На фоне проводившегося Советским государством изъятия церковных ценностей в 1922–1923 гг. комсомольцы предприняли попытки проводить т. н. «комсомольское рождество» и «комсомольскую пасху». Уличные антирелигиозные шествия и карнавалы комсомольцев могли только напугать и вызвать отвращение верующих, да и просто нравственных людей. Неоднозначную реакцию вызвали эти кампании комсомола в руководстве РКП(б), в том числе и у В.И. Ленина. «Я помню, как я пришла к Владимиру Ильичу, – вспоминала Н.К. Крупская, – и говорила, что мы отпустили столько-то тысяч на комсомольское рождество. Он говорит: “А какое вы имели право? Хотя антирелигиозная пропаганда – это хорошая мысль, но деньги-то советские и расходовать их нужно по-советски”» [34] .

34

Крупская Н.К. Из атеистического наследия. М., 1964. С. 184.

Но «допускаемые» для улицы и для клубов формы агитационной работы комсомольцев и пионеров скептически воспринимались органами руководства народным образованием. В статье «О коммунистическом образовании и воспитании в школе» (Бюллетень Отдела народного просвещения Москвы, 1921, № 4) говорилось о необходимости постановки в школе антирелигиозной пропаганды. Однако отмечалось, что «необходимо при этом быть очень чутким к психологии учащихся, дабы не допустить обратных результатов» [35] .

35

Цит. по: Королев Ф.Ф., Корнейчик Т.Д., Равкин З.И. Очерки по истории советской школы и педагогики. 1921–1931. М., 1961. С. 283–284 (далее: Королев Ф.Ф., Корнейчик Т.Д., Равкин З.И. Указ. соч.).

Несмотря на осторожность органов просвещения в религиозном вопросе, первый вариант школьных программ, подготовленный Государственным ученым советом (ГУС) в 1924 г., помимо материалистического естественнонаучного просвещения заострял внимание на социальной роли религии и предполагал ведение школой антирелигиозной пропаганды. В программе помимо специальной комплексной темы «Небо и Земля», подчеркивающей противоречия между научным и религиозным объяснением мира, содержались подтемы, преследующие цель показать социальную роль религии и Церкви с точки зрения классового сознания: «Освобождение от эксплуатации и религиозного рабства. Антирелигиозность рабочего класса. Обман народа через школу, печать, религию в буржуазных государствах. Роль духовенства (эксплуатация трудящихся, распространение предрассудков и суеверий)…» [36] .

36

Шульгин В.Н. О программах // Революция и культура. 1929. № 9–10. С. 33.

Вопрос об усилении в школе антирелигиозной пропаганды ставился в середине 1920-х годов некоторыми педагогами, но особого резонанса ни в учительской, ни, тем более, в широкой общественной среде не приобретал.

«Помню, на одной из учительских конференций в 1925 г., – вспоминал учитель из деревни Челдак Омской губернии, – я предложил внести в повестку дня вопрос о методах антирелигиозной пропаганды. Конференция большинством голосов отклонила это предложение как ненужное, а один из участников конференции даже сказал, что если мы это возьмем на себя, что же будет делать тов. Ярославский?» [37] . В том же 1925 г. на имя Е.М. Ярославского пришло письмо просвещенца из Ленинграда, который ставил вопрос о «системе антирелигиозного воспитания в школе». Этот вопрос, писал он, «становится непосредственной очередной задачей, которая требует своего разрешения или, по крайней мере, принципиального освещения и обоснования». Этот педагог указывал на отсутствие партийных директив по проведению антирелигиозной работы в школе, на неразрешенность этого вопроса Ленинградским губернским отделом народного образования (ЛОНО), на отсутствие кадров педагогов-антирелигиозников [38] .

37

Учительская газета. 1927. № 44. С. 2.

38

РГАСПИ. Ф. 89. Оп. 4. Д. 156. Л. 31.