Южный Крест

– Такая ситуация австралийцам может покажется странной. Но, здесь, на Западе, другая система, и вряд ли бы они смогли разобраться в этих тонкостях!
– убежденно парировал Якобсон.
– Такое назначение - это победа, и, прежде всего, - над идеологическими врагами!

– Вы раньше пробовали эмигрировать?

– Жена отказалась наотрез. У нее родственников пол-Москвы. И не бедные люди. Да и что я нашел бы после такого места...
– Соломон скривился.

– Это точно. И вряд ли найдешь, - отозвался Илья сумрачно, думая о своем.

Вдруг Вадим так громко расхохотался, что все вздрогнули:

– Зато, Соломон, теперь вы обладаете полным выбором!

– Здесь выбор во многом!
– ответил Якобсон.
– Вот пример: прописка. Вы забыли это рабское прикрепление к одному месту? Вы забыли эти куцые квартирки - позор и наваждение нашей жизни? Что далеко ходить, возьмите меня. Я работал в элитном институте, имел отличную зарплату, но так случилось, что я разошелся с женой и, как благородный человек, оставил ей и детям нашу четырехкомнатную квартиру на Садовом кольце. Вы безусловно знаете это престижное место. Мне дали другую - двухкомнатную. Доктор наук, профессор, зам. директора, а живет в двух комнатах! Слава Богу, это государство дало ее бесплатно, как, впрочем, и свое паршивое образование, а не то плати им бешеные деньги за две квартиры! Чего захотели, коммунисты проклятые!

– вскричал Соломон в гневе, сияя глазами. Он с усилием перевел дух и продолжал спокойнее: - Одно утешение, что квартира с видом на Кремль. И комнаты тридцать метров каждая. Вам район кинотеатра "Ударник" о чем-нибудь говорит?

– Такая квартира в Лондоне или Париже стоит сотни тысяч? поколебавшись, спросил Вадим, обращаясь к обоим.

Якобсон недовольно хмыкнул:

– Кажется, мой рассказ не находит понимания?..

– Нет, что вы, продолжайте, пожалуйста!
– попросил Вадим.
– Это удивительная и в своем роде очень поучительная история.

Якобсон посмотрел подозрительно, но заговорил снова:

– Конечно, квартира стоит больших денег, - он как будто приосанился. Из-за этого моя мама и осталась в Москве.

– Какая же связь?

– Она живет у себя, а мою квартиру сдает дипломатам. Здесь ей делать нечего - она там отрывает!

– Неплохо для беженки, а?
– крякнул Илья.

– Как же, и она беженка?!
– разинул рот Вадим.

– Конечно!
– воскликнул Якобсон и радостно рассмеялся.
– Было бы у русских, бегущих из бывших советских республик за спиной богатое лобби, были бы и они беженцами!

Вадим опустил глаза. Илья с любопытством спросил:

– Как же ты статус беженца получил? Мы, видно, здорово отстали от жизни.

– Очень просто: есть масса адвокатских контор, где подскажут шаги. Для Америки отработана своя система, для Австралии своя и так далее, подстроенная под законы разных стран. Раньше было еще проще: написал антисоветскую статью - и дело в шляпе. Можно самому сделать или купить журналиста, если есть деньги, но нет таланта.

– Иногда то же самое делают китайцы, - вставил Илья, но Якобсон оборвал его:

– Нашел кого сравнивать, дуралей! Ты бы еще этих... нелюдей вспомнил!

– О ком ты?

– О грязных арабах, о ком же еще!

– Ну ты даешь!
– подивился Илья, а Вадим пораженно сказал:

– Соломон, евреи сами страдали... Это так естественно - быть гуманным к другим народам!..

– Гуманизм не может распространяться на что попало! Говорю вам, это недочеловеки! Мы все равно их с землей сравняем! Я здесь недавно, а заметил: приезжает человек из России, и уже через несколько месяцев у него становится правильное мышление. Ну так вот... закончу я сегодня или нет, - раздраженно заметил он.
– Публикация в прессе это, конечно, сто очков. Можно использовать услуги упомянутых служб, там вы обсуждаете варианты. Скажем, говорить о погромах, оставшихся как страшное воспоминание детства, не надо: уже известно, что погромов в России нет. Впрочем, некоторые евреи из глубинки иногда с успехом используют этот фактор, ссылаясь на малограмотность и врожденную агрессивность населения русских нестоличных городов, а также на то, что проверить это практически невозможно.

– Об этом рассказывают, - подтвердил Илья.
– Один знакомый химик носил в отдел эмиграции бумажки, где были угрозы: "Убирайся отсюда, еврей, а то убьем!" Получил эмиграцию на автомате.

– Эти записки у него, что же, из России?
– изумленно спросил Вадим.

– Как вы наивны!
– весело рассмеялся Якобсон.

– Ему дружок написал, да, Илюша?

– Вадим, вы просто ребенок...
– покачал головой Илья.

– Погромы сейчас процветают в Германии, - заметил тот.
– Современные европейские демократы бьют турков. Новое достижение белого либерализма!

– Черт с ними, с турками!
– неприязненно отозвался Якобсон.
– Кому они интересны? Я говорю, елки-палки, о наших, о настоящих трудностях! Знаете, дорогой, - добавил он авторитетно, - современная политика и социальные отношения - это только угол зрения и верно расставленные акценты. У вас же тенденция подчеркивать несущественные детали. Итак, я продолжу. Материал обсуждается на словах. После чего бумаги идут на эмиграцию: сто против одного, что ты ее получишь. Главное, подтвердить лояльность, выразить "фуй" к коммунистическому режиму, показать приверженность идеалам противоположной стороны.

– А если я опубликую о вас статью?

– Тогда через неделю десяток влиятельных организаций объявит вас антисемитом, - - безупречно отчеканил Якобсон.

– Да вы же своими устами назвали Родину - дерьмом!

– Да, это не забудется никогда! Это и есть заслуга. Все, в том числе эмиграцию, надо от-ра-ба-ты-вать!
– раздельно произнес тот и заискрился.

– Где-то я об этом слышал...
– Вадим провел рукой по лицу, как будто смахивая что- то.
– Сталинские процессы! То же выражение лояльности, то же признание перед обществом - в обмен на нечто - баш на баш. Знакомый прием... Повязать порукой, чтобы в те времена опозорить друга, брата, а здесь всего только - Родину! Оклеветать и именно вслух - чтобы уже навсегда, навек! Боже мой, и вы на это пошли?!

– А кто бы сделал по-другому!

Вадим смотрел на Якобсона, не в силах вымолвить слова. Он опустил глаза, тяжело стыдясь за своего собеседника, лицо его немного побледнело.

– Ну ладно, мужики, - произнес Илья примирительно, увидев перемену в лице Вадима и насладившись эффектом, - ты, Соломон премудрый, что тут-то намерен делать?

Якобсон подобрался, учуяв что-то, и, взглядывая на окаменевшее лицо Вадима, забормотал:

– Ну что, Илюша, тут можно делать? Работу не найти... Вот голову ломаю, черт знает, что за условия. Я напрягаться не намерен: государство мне бабки как беженцу платит, медицина бесплатно, то, се - всюду скидки да льготы. На хрена мне работать, если все задарма? Покантуюсь так - через пару лет квартиру бесплатную дадут. И квартирка московская стоит, никуда не денется. А закреплюсь здесь, поеду, продам ее, бешеные деньги дадут. Надо же от этой проклятой страны что-нибудь урвать, надо с ней честь по чести проститься, особенно беженцу, правда? Да, кстати, - заметил он, погрузившись в думу, может сойдусь с такой же из России, у нас тут до фига беженцев. Если не расписываться, и я, и она будем пособие получать, как одинокие. Денег! прокричал он это слово взахлеб, - денег почти вдвое больше! Здесь все наши так делают. Уж не знаю про ваших, университетских. А чего только в Сиднее не навыдумывали! Ого-го! Иногда специально разводятся ради большего пособия, а живут-то вместе, хи-хи! А налоги как списывают, а страховки! Квартиры приписывают друг другу, такая кухня! Крутятся - дым коромыслом идет! Ты, я смотрю, салага, я бы с твоим стажем здесь - уж я бы развернулся! Запомни: в жизни надо знать все, за что платят деньги! Начать можешь с копейки, а стать должен человеком! Мне пока знания этой страны не хватает. Тут, брат, столько возможностей - греби-не упускай!
– быстро говорил Якобсон, дробно постукивая каблуками по полу.

В этот момент Вадим подошел к двери и распахнул ее. Он встал рядом с ней и не произнес ни слова.

Илья и Якобсон вытаращили глаза. Вадим смотрел только на Якобсона, и на лице того, наконец, проступили признаки понимания. Он побагровел и растерянно озирался. Руки его внезапно стали влажными, изо рта почему-то запахло, а в голове промелькнули пакостные слова: "Ты зашухерила всю нашу малину, а теперь маслину получай!"

Илья минуту колебался, поглядывая на обоих, оценивая ситуацию и то, зачем он пришел. Встал, отошел в сторону и отвернулся.