«З» - значит злоба

Беннет раздраженно хрюкнул.

— То, что он христианин, не имеет никакого значения. У него нет ни пенни. Вы слышали ее. Он гол как сокол.

— Я не знаю, есть ли у него деньги. Я ничего об этом не говорила.

Теперь настала очередь Беннета уставиться на меня.

— Вы серьезно думаете, что он собирается отказаться от такой кучи бабла?

Донован посмотрел на меня.

— Хороший вопрос. Какие у вас ощущения по этому поводу?

— Он ни разу не спросил о деньгах. Сначала, думаю, его больше интересовала идея, что вы наняли кого-то, чтобы его найти. Это его тронуло, а потом он смутился, когда понял, что ошибся.

— Ошибся в чем? — спросила Кристи.

— Он подумал, что меня попросили найти его, потому что семья интересуется или беспокоится. Довольно скоро стало ясно, что цель визита была проинформировать его о смерти отца и о том, что он является возможным наследником, согласно завещанию Бадера.

— Может, если он думает, что мы все чмоки-чмоки, он откажется от денег и выберет любовь, — заметил Джек.

Донован проигнорировал его.

— Он говорил что-нибудь насчет консультации с адвокатом?

— В общем, нет. Я сказала ему связаться с Ташей, но она адвокат по наследству и не будет давать ему советов по поводу его ситуации. Если он позвонит ей, она переадресует его к адвокату, если у него нет своего.

Донован сказал:

— Другими словами, то, что вы говорите, означает, что мы не имеем понятия, что он будет делать.

Беннет вмешался:

— Конечно, мы знаем. Никакой загадки. Он хочет денег. Он не дурак.

— Откуда ты знаешь, чего хочет Гай? — сказала Кристи с раздражением.

Беннет продолжил:

— Кинси должна была дать ему подписать отказ. Сделать дело, пока у него не было возможности слишком много думать.

Донован ответил:

— Я спрашивал об этом Ташу. Я предложил, что мы составим форму отказа от наследства и дадим Кинси с собой. Таша это отвергла. Она сказала, что отказ ничего не стоит, потому что он всегда сможет заявить, что не был должным образом представлен, или на него было оказано незаконное влияние, или эмоции взяли над ним верх в тот момент, всякая такая мура, которая сделает все бесполезным. Думаю, что это правда. Скажите человеку, что его отец умер и достаньте отказ от наследства? Это все равно, что размахивать красным флагом перед быком.

Кристи заговорила снова:

— У Кинси есть хорошая идея. Она предположила, что, если два завещания были написаны с промежутком в три года, то свидетели подписания второго завещания могли быть теми же, что и в первый раз. Если мы сможем их разыскать, то, возможно, кто-то из них знает о содержании завещания.

— Секретарь или помощник адвоката? — спросил Донован.

— Это возможно. Или свидетельницей была машинистка. Кто-то должен был участвовать в составлении этого документа, — сказала я.

— Если он существовал, — вставил Джек.

Уголки рта Донована опустились, как будто он обдумывал эту возможность.

— Стоит попробовать.

— Зачем? — спросил Джек. — Я не говорю, что мы не должны попытаться, но это, наверное, ни к чему не приведет. Можно быть свидетелем, не имея понятия о содержании завещания.

Кроме того, а вдруг второе завещание оставляет все Гаю?

Беннет потерял терпение.

— Да ладно тебе, Джек. На чьей ты стороне? По крайней мере, свидетели могут подтвердить, что второе завещание было подписано. Я полдюжины раз слышал, как папа говорил, что Джек ничего не получит — мы все слышали, как он это говорил — так разве это ничего не меняет?

— Почему это должно что-то менять? У папы было завещание. Он хранил его в папке наверху. Откуда ты знаешь, что он в конце не передумал? Может, он порвал его перед смертью? Он знал, что его дни сочтены.

— Он бы сказал нам.

— Необязательно.

— Господи, Джек. Я говорю тебе, он сказал, что Джек ничего не получит. Мы это обсуждали сто раз, и он был непреклонен.

— Неважно, что он говорил. Ты знаешь, каким он был, когда дело касалось Гая. Он никогда не делал, что грозился. Нас заставляли подчиняться правилам, но не его.

Донован откашлялся и со стуком поставил бокал.

— Ладно. Прекратите, вы двое. Это никуда нас не ведет. Давайте просто посмотрим, что сделает Гай. Может быть, у нас не будет проблем. Сейчас мы ничего не знаем. Таша сказала, что свяжется с ним, если он сам с ней не свяжется. Я могу сам ему написать, и посмотрим, что будет.

Беннет выпрямился.

— Погоди. Кто сделал тебя начальником? Почему мы не можем это обсуждать? Это нас всех беспокоит.

— Хочешь обсуждать? Ладно. Давай. Мы все знаем твое мнение. Ты думаешь, что Гай — подонок. Ты настроен полностью враждебно и с таким настроем и его доведешь до крайности.

— Ты не знаешь о нем столько, сколько знаю я.

— Я не говорю о нем, я говорю о тебе. Почему ты так уверен, что он хочет денег?

— Потому что он нас ненавидел. Поэтому он и ушел, разве нет? Он сделает что угодно, чтобы нам напакостить, а что может быть лучше?

— Ты этого не знаешь, — ответил Донован. — Ты не знаешь, что происходило тогда. Он может совершенно не испытывать к нам плохих чувств. Ты начнешь на него наезжать, а он тогда начнет защищаться.

— Я не делал Гаю ничего плохого. Почему он должен меня ненавидеть? — спросил Джек жизнерадостно. Казалось, его развлекает перепалка братьев, и я подумала, нет ли у него привычки подначивать их.

Беннет снова хрюкнул, и они с Джеком обменялись взглядами. Что-то между ними промелькнуло, но я не была уверена, что именно.

Донован снова вмешался, предупреждающе посмотрев на братьев.

— Можем мы придерживаться темы? У кого-нибудь есть, что сказать?

— Донован глава семьи. Он — король, — сказал Беннет. Он посмотрел на меня слегка затуманенными глазами слишком много выпившего человека. Я видела как он высосал две порции мартини меньше чем за пятнадцать минут, и кто знает, что он употребил до того, как вошел в комнату?

— Парень думает, что я придурок. Он может притворяться, что поддерживает меня, но его слова ничего не значат. Он и мой отец никогда не давали мне достаточно денег, чтобы преуспеть в чем-либо. И потом, когда я терпел неудачу, когда бизнес проваливался, они быстро отмечали, как плохо я вел дело. Папа всегда урезал мои расходы, и теперь, когда объявился Гай и требует свою долю, это продолжение того же самого, как я понимаю. Кто защищает наши интересы? Это не он, — сказал Беннет, указывая пальцем на Донована.