«З» - значит злоба

— Не могу поверить, что они до сих пор хотят проводить зимы в Мичигане. Почему бы им всем не переехать сюда? Вы сможете играть в любой бридж, какой захотите.

— Разговор об этом был. Посмотрим. У Нелл есть дамский кулинарный кружок, и она не хочет их бросать.

Генри положил фотографию и уселся.

— А как твои дела? Я тут мило поболтал с твоим другом Дицем. Он сказал, что ты взялась за новую работу.

— Вообще-то я ее уже закончила. Одна из тех быстрых, которые вспоминаешь с удовольствием, когда появляется что-то трудное.

Я рассказала о поисках Гая Малека. Генри покачал головой.

— Что же будет? Ты думаешь, он получит свою долю наследства?

— Кто знает? Я не всегда бываю в курсе, чем все кончается, но Таша думает, что они смогут что-то сделать.

— Сколько Диц пробудет здесь? Я думал пригласить вас на ужин.

— Наверное недолго. Он едет в Санта-Круз повидаться с сыновьями.

— Ладно, скажешь мне, если он еще будет здесь в субботу, и я приготовлю что-нибудь вкусненькое. Мы пригласим Вильяма с Рози и Мозу Ловенштейн, если она свободна.

Когда я вернулась домой, Диц спал, сидя в трусах в кресле, и слегка похрапывал. Телевизор был включен с приглушенным звуком и показывал подводные нападения акул. Больную ногу он положил на край дивана, одеяло накинул на плечи. Полурастаявший пакет со льдом сполз на пол. Я положила его в морозилку, достала другой и осторожно поместила на колено Дицу, не разбудив его. Колено распухло, голая кожа выглядела бледной и уязвимой. Я оставила его как есть, зная, что он проснется задолго до утра. Диц спит урывками, как дикое животное, и я знаю из прошлого опыта, что он редко проводит ночь, не вставая минимум дважды.

Я сняла туфли и поднялась по винтовой лесенке. Посмотрела на Дица сверху. Его лицо во сне казалось незнакомым, как будто вылепленным из глины. Я редко видела его расслабленным. Он был беспокойным по натуре, вечно в движении, его черты оживлены одной только силой нервной энергии. Даже пока я смотрела, он заворочался, просыпаясь, дернулся вправо. Я видела, как он поморщился, потянувшись к пакету со льдом, который балансировал на его больном колене.

Я отошла от перил и отправилась в ванную, где вымыла лицо и почистила зубы. Несомненно, из-за близости всего этого тестостерона, я почувствовала сексуальное мурлыканье где-то в позвоночнике. Взяла футболку большого размера, висевшую на крючке в ванной. Обычно я сплю голышом, но это казалось плохой идеей.

Готовая ко сну, я выключила свет и скользнула под одеяло. Протянула руку и включила будильник, глядя, как часы перескочили с 23.04 на 23.05. Я слышала, как внизу Диц встал и отправился на кухню. Дверца холодильника открылась и закрылась. Он взял стакан и налил себе что-то — вино, апельсиновый сок или молоко, во всяком случае, что-то жидкое. Я слышала, как он подвинул табуретку и зашуршал газетой. Интересно, о чем он думает, интересно, что бы случилось, если б я услышала, как он поднимается по лестнице. Может быть, мне нужно накинуть халат и спуститься к нему, отбросив осторожность, и черт с ними, с последствиями, но это не в моей натуре. Столь долгое пребывание в одиночестве сделало меня осторожной с мужчинами. Я уставилась в плексигласовое окошко над моей кроватью, раздумывая о том, чем я рискую, спустившись к нему. Страсть никогда не длится долго, а что длится? Если вы можете иметь все, но на короткое время, будет ли любовная лихорадка стоить будущей боли? Я чувствовала, как проваливаюсь в сон, как будто меня тянет камнями. Не проснулась до 5.59.

Я натянула спортивный костюм, готовясь к обычной пробежке. Когда я выходила, Диц был в душе, но я заметила, с внезапной болью, что он был в процессе упаковки вещей. Его чемодан стоял раскрытым возле дивана, который Диц сложил. Одеяло было сложено в углу дивана, а простыни он положил около стиральной машины. Может быть, он считал, что его исход уменьшит шансы моего привыкания к нему. Я отметила, что не испытывая никаких чувств при его появлении, теперь страдала от жгучего чувства потери при его отъезде. Он был со мной всего два дня, и я уже мучаюсь, так что я, наверное, поступила правильно, не заходя слишком далеко. Я соблюдала целибат так долго, что мне еще один год без секса? Я издала непроизвольный звук, который мог быть всхлипом, если бы я позволяла себе такие вещи.

Я тихо закрыла за собой дверь и сделала глубокий вдох, как будто влажный утренний воздух мог погасить огонь в моей груди. Проходя через калитку, остановилась для растяжки, сохраняя голову пустой. За последние несколько лет, работая частным детективом, я развила хорошую способность по погашению собственных чувств. Как для всех других, работающих в «помогающих» профессиях — врачей и медсестер, полицейских, социальных работников, отключение эмоций иногда единственный путь функционировать перед лицом смерти, во всех ее гнусных вариациях. Обычно мое отключение требует несколько минут сосредоточенности, но сейчас я и глазом моргнуть не успела. Энтузиасты психического здоровья уверяют нас, что лучше всего находиться в контакте со своими чувствами, но, конечно, они не имеют в виду чувства противные и неприятные.

Сама пробежка была неудовлетворительной. Рассвет был закрыт облаками, небо сплошь серое, без единого проблеска зари. В конце концов, дневной свет пробился сквозь тьму, но все это выглядело как старая выцветшая черно-белая фотография. Я все время сбивалась с шага и так и не достигла нужного темпа. Воздух был таким холодным, что я даже не вспотела как надо. Я старательно отсчитывала километры, гордясь, что делаю это, несмотря ни на что. Иногда только дисциплина помогает справляться с жизненными неурядицами.

Я прошла полквартала до дома, осторожно отгоняя любые неаккуратные сентименты.

Когда я вошла, Диц сидел за столом. Он поставил кофейник и приготовил мою миску для хлопьев. Его миска была уже вымыта и сушилась на подставке. Его чемодан, полностью застегнутый, ждал у двери, вместе с чехлом для костюмов. Через открытую дверь в ванную я видела, что он забрал оттуда все свои вещи. Запах мыла смешался с запахом одеколона, влажный мужской запах, пронизывающий все.

— Я подумал, что будет легче, если я уеду.

— Конечно, нет проблем. Надеюсь, ты не делаешь это из-за меня.

— Нет, нет. Ты меня знаешь. Я не могу оставаться на месте. В любом случае, у тебя, наверное, полно работы.

— О, куча. Ты едешь в Санта-Круз?

— В конце концов, да. Поеду вдоль побережья, может быть, проведу денек в Камбрии. С этим коленом мне нужно делать перерывы в любом случае. Выходить размяться каждый час. Держать его в тепле и покое.

— Во сколько ты уезжаешь?

— Когда ты будешь уходить на работу.

— Прекрасно. Я сейчас приму душ и можешь ехать.

— Не спеши. Я никуда не тороплюсь.

— Вижу, — ответила я и поднялась наверх. В этот раз он не спрашивал, не сержусь ли я. Это было хорошо, потому что, по правде, я была в бешенстве. Под бешенством была старая знакомая боль. Почему все меня бросают? Что я им сделала?

Я прошла через утренние процедуры с возможной эффективностью, оделась и съела свои хлопья, не прерываясь на чтение газеты. Чтобы продемонстрировать свое безразличие к его внезапному отъезду, я достала чистые простыни и попросила Дица помочь снова застелить диван. Я надеялась, что впечатление будет такое, что другой мужчина займет это место как только он уедет. Мы почти не говорили, только то, что относилось к делу.