За двумя стенами

Жуков даже заерзал на жестковатом сиденье и почему-то потянул руку к горлу.

Что-то там давило и першило. Наверное, от высоты и скорости лета. Иль, быть может, это душа и есть? Она не дает покоя и хочет выйти наружу.

Но как тут ее выпустить, когда вокруг такое творится. Сожрут ведь с потрохами и с душой тоже.

Снова прав Мессинг. Душа, обретенная в неволе, будет всегда стараться вырваться наружу, в то время как она же, обретенная в свободе, будет там всегда.

Но кто даст такую вот свободу? Нет, не Сталин. Этот не позволит даже кому-то пикнуть. Он сам боится в себе того же, что и остальные. Теперь, это ясно.

Он не хочет показывать свою слабость и ломать свои же убеждения. А жизнь - да, та самая злополучная жизнь, подсказывает именно второе. Это нужно делать и чем раньше, тем лучше.

Прав был Ильич в свету своих произведений. Лучше меньше, да лучше. Только не в товаре здесь дело-то. Дело как paз в людях.

Лучше меньше изменять себя наружно, но зато качественнее и попытаться понять в себе такое изменение. Интересно?

А понимал ли он сам, что пишет? Или это просто так, как говорят, от бога, а вы разбирайтесь сами.

Скорее всего, второе, ибо если бы первое, то ничего скаредного не последовало бы.

Мы все берем и хотим брать только от жизни, так как прикованы к ней одной единственной, но зато какой тяжелой цепью. Каждому требуется еда и причем ежедневно. Вот в чем состоит вся трудность. Если бы не это, мы все были бы возможно другими.

Именно это обстоятельство и заставляет нас трудиться, а не попусту тратить время. Именно оно дает нам тот же прогресс и рост человеческого ума. И именно это дает понимание остального мира, ибо питаемся мы от него, а не от самих себя.

Что-то не складно получается. Причем здесь еда и причем идеалы?

Нет, все так и есть. Мы хотим жить и жить хорошо, а потому, придумываем то, чего хотели бы видеть на самом деле в каждом, хотя основывается все это на одном и том же - на простой человеческой еде.

Кто не работает - тот не ест. Принцип законченного социализма. Только его надо понимать немного по-иному.

Кто ест, тот должен работать долго и обязательно, ибо работа ускоряет прогресс, а он движет все остальное.

Высвобождая руки рабочих, мы даем силу иного плана. И сила эта зовется силой ума. Вот чего не хватает нам всем. Потому и надо работать, чтобы есть, а есть для того, чтобы был ум, который в конечном итоге и даст нам эту же еду, только в гораздо лучшем порядке ее подачи.

Кажется, с этим ясно. Так что, прав оказался закон социализма с подачи того же Ильича, хотя и трактуют это по-другому.

Но так трактуют люди, обремененные властью, но не силой ума. Умному и так понятно. Не потому ли они, зная это раньше, шли на казнь, не оглядываясь, или кричали что на весь голос.

Тот же Сталин, поняв всe это, не стал вдаваться в дилемму разрешения вопроса. Он просто уничтожал.

Уничтожал ум, ибо знал, что на сегодня он не нужен в криках и каких-то тайных заговорах. Вот почему люди исчезали так же бесследно, как они растворяются ночью.

Сталин знал, что еда - это только наружное начало всему, а дальше последуют блага и другое. Как справиться с этим?

Он, очевидно, не знал. Потому, казнил, потому и создавал врагов со стороны того же троцкизма и прочих других более-менее известных политических лидеров.

Так что же ему требуется сейчас? Признания своих ошибок? Но кого он видит в лице меня? Врага, друга или товарища по идеалу? Да, я партийный, но я отстаиваю и другие интересы. Нельзя покрывать глупость партией.

Каков бы не был партийный работник или просто политрук, если он глуп и безнадежно упрям - ему нет места в армии.

Но только ли в армии?

Об этом он еще не задумывался, так как его интересы пока располагались только здесь. Это его почва под ногами, его хлеб, и он по мере сил справляется с этим.

Да. Согласен. Недостатки есть. Но они есть у каждого. Даже у героев революции, войны и так далее.

Недостаток - это ведь не порок. Его можно соблюсти и исправить. Вот порок - это дело другое. Здесь уже ничего не поделать. Только убить, казнить, ликвидировать, как говорят те же гепеушники.

Кто знает, сколько осталось мне жить или тому же Верховному. Но надо держаться за нее, ибо если не мы, то тогда кто же?

Нет, найдутся и другие, но смогут ли они сразу вот так, без определенного опыта, практики в общении и чего-нибудь другого, доделать начатое. Вряд ли. Здесь нужно оставаться до конца.

Сделал дело - гуляй смело.

Но какое оно, мое дело? Хотя бы кто-то подсказал. Но, кто это сделает, кроме самого себя. А в себе попробуй разобраться.

То нам хочется жить без удержу и смеяться, то хочется умереть враз, вот так, ни с того, ни с сего. Черт поймет эту душу человека, что она на самом деле желает.

Может, Мессинг знает?

Так засмеют же. Другие, кто узнает, засмеют. Не поверят себе же. Он-то ничего не скажет, в этом я уверен. Недаром Сталин приблизил его к себе. И, очевидно, уж недаром наградил его в знак своей благодарности.

Правда, об этом мало кто знает. Да и незачем это знать простому народу. Пусть, лучше знают о другом: бога нет, души тоже, а есть только человек.

На сегодня возможно это и важнее. Но только сейчас, а когда закончится война?

А ведь это уже не за горами. Пусть, даже союзники не выступят, все одно справимся.

Ведь справлялись же все эти годы. Правда, и они кое-чем помогали.

Тут отрицать нельзя. Все же есть и у них хорошие люди. Денег на такое не жалеют. Да, что деньги-то. Чума фашизма страшнее, чем все это, вместе взятое. Вся Европа покрыта ею. Некоторые даже не чувствуют своего порабощения. Им это на руку. Знай, себе деньгу отгребают от спекуляций и прочего.

Да-а. Жуков снова вздохнул и потянулся к горлу. Как и прежде, першило и было душновато. Самолет все так же летел прямо и ровно гудел моторами.

До Москвы, судя по времени, еще было около полутора часов лету.

– Есть время еще подумать, - так констатировал маршал, посмотрев на свои часы, и предался вновь размышлению…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Стояла глухая ночь. Сталин сидел в своем кресле и нервно постукивал трубкой по столу.