За границами легенд

Всё бы могло не случиться.

Только она вдруг отчаянно завизжала. Я резко обернулся. Она испуганно шарахнулась в сторону от ускользавшего тёмного хвоста. На меня. Я невольно её подхватил. А она испуганно прижалась ко мне. Тёплая… омытая дождём…

— З-змея! — дрожащей рукой указала вслед за удаляющимся изгибами хвостом. — Г-гадюка!

— Эк ты некстати, мир!

— Ч-чего? — растерянный взгляд уже на меня.

Молодое тело рядом со мной. Её мягкая грудь, упирающаяся в мою… Нежная… Я слышу, как напугано, как быстро бьётся её сердце… Вот бы оно так трепетало от моих ласк! Мягкое тёплое тело… Струи жидкого прохладного огня по её плечам… Напуганные глаза…

Невольно погладил напуганное дитя по голове:

— Успокойся. Её уже нет.

— Думаете? — отчаянный взгляд.

Снова погладил её по пушистым волосам.

— Хочешь, я её куда-нибудь закину? Заклинаньем?

— А вы можете? — робкий взгляд, разбавленный нотками надежды.

— Могу, — кивнул.

И невольно слегка стукнул её по носу кончиком указательного пальца.

Она не возмутилась. Смущённо потупилась.

— А вы… а вы мускулистый… — сказала растерянно, — Странно, а так вы выглядели худым…

А я как назло вспомнил, что её мягкая грудь упирается в меня.

Робкий взгляд. Глаза сверкающие. Яркие свежие губы, немного пухлые…

Не удержавшись, осторожно поцеловал её… Мягкая…

Опомнившись, девица оттолкнула меня. Вывернулась. Я и не пытался её остановить.

Но…

Ей бы ударить меня. Мужика незнакомого, вздумавшего целовать её! Заорать! Убежать от меня! Но это глупое дитя растерянно потрогало свои губы.

— Так вот оно как… — сказала она задумчиво, — Вот как целуются…

Дитя… наивное… чистое… нетронутое… глупое. Очень глупое.

Невольно усмехнулся:

— И не только так.

— А что… и ещё как-то можно? — распахнулись растерянно глаза.

Она одна будила во мне столько разных эмоций и чувств…

Я невольно рассмеялся, потешаясь над её юной глупой простотой.

И, смеясь, неожиданно сам для себя, вдруг притянул её к себе, приникая к её ярким губам.

Она сначала замерла растерянно. Потом замерла уже намеренно, мерзавка! Видимо, ей это понравилось. А я… я всё не мог от неё оторваться… Наконец, насладившись моими умениями в поцелуях, она наконец-то вывернулась от меня. Но не злобно. Так, растерянно. Потупилась смущённо.

— Вот, значит, как ещё можно…

И задумчиво провела по нижней губе указательным пальцем. А потом ещё и губу нижнюю прикусила задумчиво. Её губы стали такими яркими…

Кровь к моей голове прилила…

Я помню, был проблеск сознания. Когда вдруг понял, что уже крепко обнимаю её, исступленно целуя. Целую чужую невесту!

И я разжал руки, отступил от неё. Рванулся под дождь.

Но она…

Это дурочка сказала, а я, убегающий, расслышал:

— Это было… приятно…

Сжал пальцы… с радостью сжал бы их на её волосах… на её пышной груди… коснувшись её…

Она на шаг отступила, когда я опять ступил в объятия ветвей, тяжело дышащий. Но не додумалась меня ударить. Не додумалась убежать от меня. А надо бы…

Я рванул её к себе. Снова целуя в губы. Лаская её голову, её плечи…

Она… так и не убежала…

А я… не смог уйти сам…

Лаская это юное свежее тело… целуя её покрасневшие губы и уши… Опускаясь губами и поцелуями от её виска… по скуле… по шее…

И за собой её увлекая… на землю… на бодро шуршащие кленовые листья… Они взметнулись разноцветными брызгами, веером, над нами… падали… разноцветные на нас… помню растерянные глаза… начавшие затуманиваться… и упругое тёплое тело, лежащее на мне, замирающее под моими руками… тело, замирающие от моих ласк… от первых ласк в её жизни…

И ей уже не хотелось уходить… А мне не хотелось остановиться… скользить бы… скользить ладонями по этой нежной светлой коже, такой манящей… да разжигать губами и руками первый огонь внутри неё…

А дождь всё лил и лил, переплетая наши тела и судьбы…

Может быть, если бы не было дождя?.. Той змеи?.. Змеиного жестокого огня, разгоревшегося вдруг внутри меня…

Однако это всё случилось…

Уже потом, когда она лежала возле меня, а покрывало нежных волос цвета пламени лежало на мне и светлело, змеилось по земле, а я задумчиво ласкал эти нежные пряди и её голову… её нежные плечи, с которых как-то незаметно стянул платье… и развязал чужой пояс…

Вначале я был счастлив… Я почему-то был очень счастлив, хотя уже много женщин было до неё у меня… И много зрелых… пылких… много пар рук и губ, которые сами ласкали меня… дивно ласкали… очень приятно… которые сами умели раздеть и разжечь огонь внутри меня…

Но рядом с этой человеческой девочкой было на удивление спокойно. И хорошо… Она всего лишь отзывалась на мои ласки… наивная… глупая… такая милая… которая так воспринимала мою боль, будто то была боль не моя, а её…

Но я вдруг вспомнил Тэл, которую взял против её воли, увлёкшись… или которая хотела бросить мне подачку, один раз, на одну только ночь, думая, что насытившись ею хоть раз, я более не буду беспокоить её и увлекусь другими… Я вспомнил моего сына… первого… главного… сгоревшего живым…

Вздох вырвался из моей груди.

Незнакомка — я так и не додумался, так и не успел даже спросить её имени — взволнованно приподнялась на руках. И я заинтересованно следил, как скатываются рыжие волосы по белоснежным плечам, по юной упругой груди…

Она, взгляд мой заметив заинтересованный, сообразила наконец. Смутилась. Мило смутилась, вся покраснев. Резко села. И попыталась руками прикрыть грудь. Да поздно уже. Я всё уже успел увидеть. И почувствовать под своей рукой.

Довольно улыбнулся. То, что я успел нащупать, мне понравилось. Мне всё очень понравилось в ней. И её милая юная глупость, и её упругое здоровое тело…

— Не смотрите так! — проворчала смущённо.

И я, прикрыв глаза, сел — слышал, что она отшатнулась. Нащупал сброшенное платье и протянул в ту сторону, где было её шумное взволнованное дыханье. И пояс, подаренный её женихом, случайно нащупал, но отдавать ей не стал.

Её жених… ненавижу парня, который заберёт себе эту красоту!

А она — я слышал — торопливо надела на себя платье. Глупая женщина. Зачем прятать то, что так красиво?.. Я ведь уже всё успел увидеть. А она была прекрасна! Белый атлас над костром… и так плавилась в моих руках…

Довольно улыбнулся.

А потом мне стало стыдно.

Я всё ещё сидел с закрытыми глазами, не решаясь смотреть на неё. Странно, я стольких женщин касался. Мне не было стыдно тогда. Но сейчас…

Потерянно голову обхватил.

О, что я наделал! Это было… прекрасно… но… я же сломал жизнь Тэл! И её… А вдруг я сломал и её жизнь? В Белом краю принято девушкам хранить целомудрие до свадьбы… для мужа… Я снова взял чужое… снова взял не своё…

— Я…

Начала и замерла.

А что тут сказать? Разве что прибить меня. Убить. Ударить хотя бы. Я же… я же её совратил!