За границами легенд

Тайком посмотрела на куст Нэла.

А там ещё несколько бутонов распустилось. И тот, с ветки, пробиравшейся в мою спальню, подрос внезапно, потолстел.

И ветер донёс вдруг до нас их запах… нежный… трудноуловимый… кисло-сладкий… нежный…

— Так чей он? — не выдержал первым Нэл. Всё-таки, ему было любопытно.

— Это… — смущённо пригладила волосы, и без того уже причёсанные, — Кажись, от Сина.

— А-а, понятно, — улыбнулся эльф.

Опять не ревнует? Прямо обидно!

Пробурчала:

— А мне вот непонятно совсем! С чего это вдруг он вырос? Спустя столько дней?

— Так вроде ж всё понятно… — начал Нэл, но, приметив взгляд сердитый, уточнил наконец-то: — Ведь Син вчера меня к тебе привёл. А мог и не приводить.

— И… чего?

— Как бы… он вроде виды имел на тебя.

— Скорее, на трон, — вздохнула, — Вот не верю, что я его интересовала сама, отдельно от трона. Он вроде не такой. Да и я — не идеал красоты эльфийской.

— Но Син же пропустил меня вчера к тебе, — Нэл улыбнулся, — Отошёл в сторону. Хотя бы на время. Ради твоего благополучия отошёл, — погладил задумчиво листик, — Вот и цветок его наконец-то вырос, пробился.

А, ну… так понятно, да.

Но… и в сердце Сина, заразы этой практичной и расчётливой, что-то всё-таки пробилось ко мне? Что-то искреннее?

— Похоже на интерес. Или уже симпатия, — Нэл, упёршись руками в бёдра свои, поднялся, — Поздравляю тебя, Зарёна!

— Чего ты радуешься? У тебя новый конкурент появился!

— Он может стать ещё одним твоим защитником, — и друг улыбнулся и, кажется, по-настоящему радостно, — К тому же, это же здорово, что ты начинаешь получать сердца обитателей Эльфийского леса! Для королевы это важно: уметь завоёвывать сердца своих подданных.

Вскочила возмущённо:

— Какая ещё королева?! Я никогда не хотела становиться королевой!

— Но Хэл сказал, что хотя бы сейчас главным его преёмником являешься ты. Кан сам добровольно в сторону отошёл. Просил свободы ему, чтобы побыть с полюбившимися ему людьми.

— А я, значит, в тюрьме и без свободы?!

Нэл засмеялся. Толкнула его в грудь кулаком сердито, но не сильно.

— Да кто тебя такую в тюрьму запихнуть сумеет? — мужчина всё ещё смеялся.

Дав ему насмеяться, уточнила:

— А о чём ещё вы с Хэлом разговаривали?

— Да… — Нэл заметно смутился и даже признался не сразу: — Он ещё спросил, как мы с тобой? Было ли у нас чего?..

— А ему-то какое дело?

Эльф смолчал.

— А ты что сказал?

— Ну… — Нэл смутился, — Я не знал, что ответить.

— А он?

— А Хэл усмехнулся и сказал: «Всё с вами понятно. Ночь не удалась»

— Ээ… а как он догадался?

— Сказал, что по нашему виду всё было ясно и… — и тут друг опять подозрительно замолчал.

Надолго. Не выдержав, за рукав его потормошила:

— А что-то ещё он тебе сказал?

— Сказал… — мужчина вдруг потупился.

— А что?

— Ну, я… — Нэл вдруг покраснел и сдавленно выдохнул: — Я не могу об этом говорить!

Обиженно руки скрестила.

— Но ты обещал рассказать!

— Это… я… — у него даже уши покраснели, — Я не могу!

Развернулась и прочь пошла. В свои покои. Дверь за собой громко захлопнула.

Сначала было тихо. Потом в одном из окон возник сильно смущённый Нэл.

— Ну, это…

— Ну, хотя бы кратко? — строго спросила я, хотя внутри всё прямо трепетало от любопытства.

— Хэл сказала, что мужчина может делать с женщиной… — с мученическим лицом признался эльф, — Ночью…

К окну подскочила, выглянула, упираясь руками на подоконник.

— А что?..

Нэл сначала побелел, потом стал пунцовым.

— Я… я не могу! — сдавленно выдохнул он.

— Что, так страшно?

Мне, как назло, ещё интереснее стало.

— Нет… да… — остроухий голову обхватил в отчаянии, свою, — Но… но я не могу это рассказать! Тебе, тем более! Это…

Такой красный, будто пар вот-вот пойдёт из ушей. Эх, что ж ему такого папаша наговорил, что бедолагу Нэла так трясёт от одного лишь воспоминания?!

Нэл облокотился о подоконник, словно отчаянно искал опору.

Вздохнув, похлопала его по плечу.

— Ладно, можешь не говорить. Раз оно так ужасно.

Мужчина посмотрел на меня, но не в глаза, а мимо, потом на мою руку и смущённо отвернулся. Я опять заметила, что он покраснел вместе с ушами.

Я опять пошла в комнату к забытой на столике книге. Обернулась перед тем, как сесть в кресло. Нэл смотрел на меня так отчаянно…

"Белая роза" 10.6

Книгу захлопнула, вышла. Села на подоконник с ним рядом. Он тоже сел. Ноги как будто не держали. И мы сколько-то времени глядели в разные стороны. Иногда, правда, я косилась на него и, если он тоже на меня косился, то опять начинал краснеть — и шустро отворачивался.

Когда мне надоело сидеть и молчать — друг не делал ни одной попытки завести разговор — соскользнула и пошла бродить у ближайших цветов и деревьев. Застряла у любимой берёзы, из посаженных недавно для меня. Нэл не делал ни попытки приблизиться, ни попытки уйти. И, судя по смущающейся временами физиономии, его до сих пор потряхивало от воспоминаний о том разговоре. Эх, интересно-то как! Но он хотя бы кратко пересказал. Хоть отчасти исполнил своё обещание. Но… это ж чего такого могут мужчины творить с женщинами ночью?.. Тьфу, папаша, заинтриговал прямо!

— Там дерево новое? — не выдержал наконец-то Нэл.

Я, в первый миг обрадовалась его оживлению, но потом, сообразив, поникла.

— Ага. Я этот дуб за Лэра посадила. С королевой ещё несколько посадили у его покоев. А папаша вообще целый лес в пустыне высадил. Хотя и велел не признаваться, чей и в честь кого.

— Слышал, — мужчина грустно улыбнулся, — Народы Жёлтого края назвали его «Песня спасенья». Гадают, откуда появился. Я слышал о нём от Миру.

— Снова к Миру ходил? — резко вырвалось у меня.

Так резко, что вышло очень заметно. Нэл насторожился.

— Ты чего это? Обиделась, что я всё не рассказал?

— Нет, — вздохнула, — Я совсем не обиделась.

— И такой взгляд при этом! — он вздохнул.

— Какой?!

— Злой. И голос сердитый, — молодой мужчина подошёл ко мне, близко-близко, в глаза мне серьёзно заглянул, — Ты чего сердишься тогда? Если не на то, что я не рассказал?

— Ну, это…

Отвернулась.

Потом посмотрела на него.

Опять отвернулась.