За границами легенд

Меня опять ущипнуло за нос любопытство.

— А как разрушили старый?

— О, это воистину ужасающая и необычная история! — Син вздохнул, — Просто появился незнакомый нам эльф, среди бела дня. Он спокойно прошёл через лес, встал около дворца, ударил один только раз заклинанием, причём, пользовался он новой, человеческой магией — и прекрасного строения не стало. Говорили, оно осыпалось долго… Никто из магов не смог помешать этому, потому что в том месте магия перестала действовать. И, увы, при строительстве дворца было использовано слишком много магии, которая вся сходилась в одном месте пространства. Вероятно, разрушитель ударил именно туда, по сосредоточению магических сил, по узлу, в котором сходились все заклинания. Магия, которая призвана была поддерживать дворец, от его удара разрушилась. И, наоборот, способствовала почти мгновенному его разрушению.

— Выходит, тот человек… то есть, эльф… он весьма толковый маг! Одним ударом — и насовсем.

— Несомненно. К тому же, то, что он пользовался человеческой магией, сбивает наших магов с толку. Мы то привыкли пользоваться своей магией, в веках оттачивали именно её! Да, человеческая магия, нового вида, намного проще и грубей, но в данном случае это-то и вызвало столько затруднений. Тем более, что человеческая магия резче воздействует на магический слой… это, как бы вам объяснить попроще… Любое живое существо, разумное или неразумное, любое растение окутывает невидимый слой, ощущать который могут лишь маги. Обычно древние. Людям известно о его существовании, но прямо воздействовать на него или чётко видеть, они редко кто могут. Особенно много этого слоя в местах, где есть природа. Особенно, где всё растёт само собой или с минимальным чьим-то вмешательством. Из этого-то слоя, природного или своего, маги и черпают силы для создания заклинаний. Люди берут сравнительно немного, но грубо, повреждая этот слой. Мы предпочитаем действовать аккуратно. Драконы особо заклинаниями не раскидываются, но если вопьются — то сил возьмут себе много, грубо.

Син осторожно сдул севшую на него мошку.

— А разрушитель дворца использовал человеческую магию. Причём, ударил по точке переплетения многих заклинаний — в том месте магический слой был наиболее тонок и напряжён. От того удара пошло много прорывов. Внешне это не сильно заметно, хотя, конечно, когда любой, даже обычный человек, стоит в местах, где есть трещины или разрывы магического слоя, он может ощутить недомогание или ухудшение настроения. В местах самых проблемных мест те, кто задерживаются там, могут даже заболеть. К тому же, в местах трещин могут искажаться последующие заклинания. А на месте дворца и вокруг столько тяжёлых разрывов магического слоя, что заклинания там больше не работают. Разрушителю крайне повезло, что он вообще сумел сбежать магическим перемещением. А нашим магам теперь трудно нащупать его магический след. Причём, что странно, там где он прошёл от границы Леса ко дворцу, нам тоже трудно нащупать его магический след. Лес как будто защищает его.

— Лес… защищает?

— Да, — Син улыбнулся, — Лес живой. И не только Эльфийский лес живой. Любой лес. Любое растение по-своему разумно. Если обращаться с ними всеми с добром, то они могут даже начать помогать тем, кто к ним дружелюбен.

— Но…

Григорий рассказывал мне что-то такое. Но мне трудно было поверить в это. Тем более, как он сам сказал, Григорий покинул родину давно, ещё ребёнком, соответственно, всех эльфийских тайн мог и не знать. Но тут постоянный житель Эльфийского леса на полном серьёзе утверждал, что его лес и, более того, вообще любое растение, по-своему разумны! И даже как-то отвечают! Неужели… это правда?

— Да, растения по-своему разумны, что-то чувствуют, испытывают боль, могут относиться к кому-то враждебно, нейтрально или дружелюбно. Вот только весьма странно, что в данной ситуации Лес как будто сам защищает этого эльфа, да ещё и будто бы прячет его следы.

— А что… лес этот или вообще может самовольно противиться магам?

— Может, — мужчина улыбнулся, — И часто противится тем, кто обращается к нему со злом.

Я вдруг приметила сидевшего на его плече комара, уже впившегося.

— Пусть поест, — спокойно заметил остроухий.

— Но…

— Вас удивляет, что я его кормлю? — усмешка прошла по его губам.

— Но… в общем, да. Вы что… если на вас стая комариная накинется, всех их будете кормить? Вот стоять и ждать, пока нажрутся и свалят? Забросив свои дела, даже самые срочные?

— В этом лесу меня редко кусают, — уточнил Син, — Видите ли, я здесь родился и рос несколько десятков лет. Лес меня знает. Ему нет нужды прощупывать меня, мой настрой и моё состояние, комарами. Вот чужаков, да, могут покусать. И кусают активно. Особенно, больных или любящих употреблять в пищу мясо. Мясо — тяжёлая пища для организма, да и осложняет его работу, провоцирует или обостряет заболевания. А комары чаще выбирают больных и нездорово пахнущих. Есть, кстати, мнение, что комаров Творец создал для того, чтобы пространство могло проверять пришедших или живущих там людей. И даже мнение, что комары ещё и лечат. Слышали, в Жёлтом краю практикуют лечение иглами? Тамошние люди выяснили, что на поверхности тела, особенно, ступнях, внутренних частях ладоней и ушах есть много точек, связанных со внутренними органами и, воздействуя на верхние точки, можно даже обойтись без части вмешательства во внутренние органы.

— Нет, не слышала.

— Так вот. Есть мнение, что всё, что создано людьми и нами — всего лишь бледное подобие того, что уже существует в природе. Когда-то люди дружили с миром, и мир щедро и заботливо помогал им в ответ на дружбу. Но сейчас это утеряно. Люди даже стали считать, будто у мира нету своей души. А наш народ сумел сохранить часть древних драгоценных знаний. И, насколько можно, старается жить в мире с природой. Вот, жалея букашек, к примеру. И древний отказ наших прародителей от мясной пищи и сопутствующей ей необходимости убивать животных, птиц и рыб — туда же. Это, увы, не признак свойственной эльфам доброты. И казнь при помощи яда, пытки с ядами, со стараниями поменьше вредить чьим-то телам — сюда же.

Син серьёзно посмотрел на взлетевшего, насосавшегося его крови комара — и дал ему спокойно улететь.

— Это всего лишь практичный и, можно сказать, корыстный расчёт. Это такая просьба: «Мир, мы стараемся минимально вредить тебе и твоим существам, каждое из которых — часть тебя, чью боль и радость ты чувствуешь, как свою, которая всегда отзывается в тебе. Но мы просим, чтобы ты взамен был хоть сколько-нибудь расположен к нам».

Растерянно уставилась на него. Он смотрел на меня серьёзно.

— И что же… мир на это ведётся?

— В некоторой степени, — серьёзно заметил эльф, смотря на цветы за моим плечом, — Мириона чуть более расположена к нам, чем к драконам и людям, потому что наш народ старается ей вредить поменьше.

— То есть…

Остановилась, потрясённая внезапной догадкой. И он остановился, улыбаясь, смотрел на меня. Впрочем, на сей раз улыбались лишь его губы, а взгляд был внимательным и серьёзным.

— Так что же… все эти детские сказки… где герой спас жизнь какому-то зверю или незнакомцу, а те в ответ ему помогли… это всё серьёзно? И касается не только людей, которым помогли, но и неразумных существ?

— Да, мир в какой-то степени возвращает заботу о других, — усмехнулся Син, — Некоторые народы Синего края считают, что быть добрым полезно, поскольку где-то там, за Гранью, якобы будет за это более интересное какое-то существование. Народы Жёлтого края утверждают, что души человеческие вечны и после гибели одного тела через какое-то время рождаются заново. И, соответственно, твои поступки в прошлых жизнях в какой-то степени влияют на происходящее сейчас. Души людей, да и душа мира запоминают самое яркое добро и зло — и возвращают, когда сумеют. Иногда — намного больше, чем получили, ненависти или благодарности. Но, что там случается с нашими душами за Гранью — неизвестно. Даже драконам, которые часто лезут выяснять и нарушать законы мирозданья, доподлинно всё это неизвестно. Даже если мы живём не один раз, то, рождаясь заново и в новом теле, мы уже ничего не помним. Так что непрактично думать о некоем воздаянии за Гранью. Нет, всё намного проще: добрым быть практично прямо сейчас. Мир и люди возвращают то, что от нас получили. Если не дотянутся до нас, то отдадут нашим детям или потомкам. Правда, мир предпочитает бескорыстных людей.

— А эльфы всё-таки действуют корыстно, — смеюсь.

— Да, мы сводим вред другим к минимум именно из такого расчёта, — мужчина снова усмехнулся, — Хотя, впрочем, я ещё не настолько стар, чтоб не верить, что среди нас или людей и драконов не существует просто добрых. Которым просто не нравится видеть боль других — и они стараются её другим не причинять. А мир, замечено, их любит. Им, как сказители сказок заметили и напоминают, везёт. Но везенье, сопутствующее им, в отдельных ситуациях или вообще по жизни — это не случайность, а забота мира, который на протяжении своего существования созерцает, что творится в нём. И душа мира запоминает самых добрых. И, насколько может, заботится о них.