За границами легенд

— А здорово, что Матарн меня так ранил, — вдруг сказал принц.

— Ты спятил, что ли?!

Он чуть отстранился, посмотрел на моё лицо, чуть наклонив голову. Потом поморщился. Стал держать голову ровно. Но добавил, будто не было никакой боли:

— Просто если б Матарн не нанёс мне таких увечий, советники вряд ли бы предложили отцу искать его возможных внебрачных детей. И так бы мы никогда не встретились.

— Но мы же уже один раз встречались! В Связьгороде. В Черноречье. Страна такая в Белом краю близ вас. Ты… меня не помнишь?

— Помню, — брат улыбнулся, — Ты мне тогда ещё понравилась. Такая живая и искренняя. Такая дерзкая.

Задрожала, вдруг вспомнив тот день и его слова.

— Ты… ты тогда сказал, что хотел бы, чтобы наши жизненные пути переплелись! Чтобы мы сидели рядом и говорили о какой-нибудь ерунде. Сказал, что жизнь бы отдал, чтобы только обрести возможность сблизиться со мной.

— А у тебя слух, как у эльфийки! — он засмеялся. Правда, сразу же поморщился, смял рубашку на груди.

Взволнованно предложила:

— Давай тебя до твоей комнаты провожу?

— Нееет! Помилуй! — отчаянно протянул молодой мужчина, — Они ж меня оттуда не выпустят. А это тяжко: несколько недель лежать в постели, на спине, смотреть в потолок. Или на зарёванное лицо матери, невыспавшейся, похудевшей, больной… Да и по Лесу я соскучился… — он задумчиво погладил землю, — И ты по мне, наверное, скучал, Лес?

Откуда-то вспорхнул воробей. Сел ему на плечо. Что-то прочирикал.

— Спасибо, что не забыл про меня, старина! — улыбнулся Эр.

— Он… ручной?

— Нет, он — вестник Леса. А тебе ещё не говорили, что мир наш разумный, и что каждое разумное существо — его часть? Точнее, все мы разумные. Но вот звери могут передавать нам волю мира. А мир сейчас приветствует меня прилётом этой птицы. Её я лично не знаю. Впервые вижу. Но она прилетела и села мне на плечо. Это как бы человек или эльф мне положил на плечо свою ладонь. Мол, я по тебе скучал. Ты поживи ещё.

— Что… так просто можно говорить с Лесом и с миром?

— Ну, лес — часть нашего мира. Сильная его часть. Ведь когда много растений рядом, то вместе они сильнее. Да и общаться могут от имени всех, — мужчина задумчиво погладил воробья, едва касаясь к его спинке — и тот не улетел, — У каждого растения своя душа, но где их много, особенно, где уже сколько-то времени они растут вместе, там словно появляется ещё одна душа, новая, общая у них. Ну, как бы… вот есть один человек, воин. А есть войско. Оно уже сильнее одного, особенно, когда действует слаженно и вместе. Один из них может передавать мнение от лица всех. И все защищают каждого своего. Когда они орут или поют вместе, хором, то их голос становится намного заметнее и громче.

Это было странно… Никогда я, даже в самых смелых моих мечтах, и подумать не могла, что когда-нибудь буду сидеть рядом с эльфийским принцем и рассуждать то, что лес вокруг нас, оказывается, живой и вполне разумный! Но всё-таки это случилось. Странно…Чего только в этой жизни ни случается!

— Отец тебя много ругает, что ты вся такая, с самого начала не идеальная? — вдруг серьёзно спросил брат.

— Ну… — смутилась, — Да.

— Он меня когда-то тоже извёл, — Эр усмехнулся, — Но мне было легче, я же чистокровный эльф и меня с младенчества пичкали всякими там искусствами! Хотя, между нами говоря, отец слишком помешан на идее безупречности. Особенно, для тех, кто из королевской семьи. И, в особенности, потому что я у него единственный ребёнок. То есть, он так думал. До недавнего времени. Пока не появилась ты. Ты… ты же не уйдёшь сразу? Мне так хочется пообщаться с тобой подольше! Я, правда, плохой брат, — он нахмурился, куснул губу, — Пока все братья бьют обидчиков своих сестёр, я всякую ерунду учил, далеко… то есть, ты только не говори отцу, что я назвал всё это искусство ерундой?

— Не скажу, — улыбаюсь, — Сильно, выходит, он тебя замучил эльфийской красотой!

— Сильно, — сказал Лэр.

Мы с пониманием переглянулись и вздохнули. Всё-таки, неплохо иметь брата. С ним уютно… Ощущения чем-то схожи с теми, которые испытывала рядом с Григорием… Спокойствие… На душе тепло и уютно… И то непривычное чувство, что, случись чего, и тебя могут защитить.

Гришка… Где тебя носит сейчас?

Я не знаю, как помочь тебе выпутаться из той каши, что ты заварил с эльфийским королём!

То есть, не Гришка. Кан. Здесь тебя зовут именно так. О, я когда-нибудь привыкну звать тебя по-настоящему имени…

Эр со стоном растянулся на песке и редких клочках травы, зажмурился, подставляя лицо дождю.

— Хорошо-то как вне этих стен! — тихо сказал он.

— Слушай, а тебе вообще ходить можно? Говорили, что ты там после какой-то драки едва живой…

— Разумеется! — бодро произнёс наследник. И, чуть погодя, добавил: — Разумеется, нельзя!

Шутит… Может, всё обойдётся? Если он выживет и оправится, то мне уже не понадобится всю свою жизнь торчать в Эльфийском лесу! Ведь он тут наследник и чистокровный эльф, а не я. Да, будет здорово, когда он выздоровеет! Правда, если отец меня не выгонит — сама-то по себе я ему не нужна, даже при том, что во мне течёт его кровь — я б ещё побыла тут, немного. Пообщалась бы с наследником. Пожила бы хоть немного жизнью, в которой у меня есть брат.

Какое-то время мужчина притворялся, будто спит. Или силы копил? Он же долгое время не ходил. Потом медленно сел, застонал, смял рубашку на груди. Но, когда я было рванулась бежать и звать кого-нибудь за помощь, ухватил меня за подол платья.

— Погоди, — сказал, — Я пока живой.

— Пока?.. — возмутилась я, — Лэр, не шути ты так! Это жуткая шутка!

— Хорошо, не буду, — он беззаботно улыбнулся.

Мы какое-то время просто сидели рядом. Почти плечом к плечу.

— А хорошо, что кто-то разнёс этот старый дворец! — вдруг сказал эльфийский парень. Ну, по крайней мере, у него ещё Долгая молодость шла. Или только началась. И вроде Син говорил, что наследник — поздний ребёнок.

Проворчала:

— И ты туда же? Знаешь, как король рвёт и мечет, злясь, что кто-то разрушил ваше сокровище?! Будешь так говорить — и тебе попадёт на орехи.

— Но все так заняты этим делом с разрушением дворца, что я смог сбежать и прогуляться, — брат улыбнулся, видно, эту поговорку знал или смысл примерно понял, — К знакомому в гости зашёл. И вдруг узнаю, что у меня, оказывается, есть сводная сестра! Вот самое интересное мне так и не сказали! — он чуть прищурился, вглядываясь, — У тебя, кстати, волосы необыкновенного цвета. Интересно смотрится. Я только раз такие видел. У человеческого посла.

Смутившись, отвернулась. И проворчала:

— Если ты хвалишь меня только из вежливости, то не надо.

— Я так думаю. К тому же… тебе говорили, что у девушки, ставшей первой эльфийкой, нашей прародительницы, были рыжие волосы?

— Нет… — растерянно моргнула.

— Ты как она, — брат подмигнул мне, — Это странно, но почему-то уже давным-давно среди чистокровных эльфов не рождается рыжеволосых. Только среди полукровок бывают, иногда. Хотя наша прародительница имела именно такие волосы. Но, собственно, она и была человеком. Тебе уже говорили, что эльфы и драконы произошли от людей?

Кивнула.

— Говорили. Я очень удивилась.

Мы опять долго-долго молчали. Он заговорил первым:

— Странно, мне несколько лет назад приснился сон, где была рыжеволосая остроухая девочка и ещё какой-то мальчишка. Мы играли втроём. Было весело. Я помню, что назвал ту девочку сестрой во сне. Кричал: «Сестра, иди сюда! Здесь в воде такая красивая ракушка видна! Посмотри!». Ты побежала, из тени того большого дерева, где ты и тот мальчик стояли вдвоём. Ты выбежала на полянку, где светило солнце… Бежала между разноцветных полевых гвоздик, и солнце вдруг высветило рыжину на твоих волосах… как будто твои волосы были охвачены пламенем! Правда, я тогда не испугался во сне, а подумал, что никогда не видал таких… таких красивых волос… огненных… Когда ты стояла под тем деревом, в тени, я не видел точно цвет твоих волос. И твоего лица… И, оказывается, у моей сестры волосы цвета пламени!