За Калинов мост
Шрифт:
– Это зачем? – скептически спросила Маринка.
– Ты сядешь на нее, как на качели, и я опущу тебя вниз.
– Да? А ты?
– А я потом спущусь по веревке.
– Медвежонок, ты примерно представляешь, какая тут высота?
– Нет, если честно.
– Я думаю, около трехсот метров. И ты собираешься спускаться по веревке? Ты представляешь себе, что это такое?
– Не очень, – честно ответил Игорь, – но других предложений у меня нет.
– У меня есть. Ты спустишь меня вниз, я привяжу эту веревку к той, – она указала на другую сторону провала, – и ты выберешь ее к себе и натянешь потуже. Наверное, легче будет перейти тридцать метров, чем спуститься на триста. А потом ты меня
– Ты умница, – Игорь улыбнулся, – ты просто гений.
Качели на вид получились надежными, но он на всякий случай обмотал Маринку веревкой вокруг пояса, так что она даже нарочно не смогла бы от них освободиться.
– Ты еще ноги мне свяжи... – усмехнулась она.
– Зачем?
– На всякий случай.
– Тебе не страшно? – спросил Игорь.
– Нет. Я же знаю, ты меня не уронишь...
– Не уроню, – он покачал головой, – погоди, я тебе сумку на шею повешу, ничего? Там только фляга с мертвой водой, она не тяжелая...
– Конечно, вешай! Еще не хватало тебе тащить что-то через пропасть!
Игорь подобрал с земли дорожную сумку и пристроил ее Маринке через плечо.
– Ну что? Мне пора? – спросила она и без страха заглянула вниз.
– Я скажу, когда можно... – Игорь перебросил веревку через толстый еловый ствол, закинул ее себе за спину и взялся за нее обеими руками. Он побоялся чем-нибудь обернуть руки, а рукавиц, очевидно, у него с собой не было: если веревка сорвется, то обожжет ладони, а если не сорвется, то просто будет сильно резать.
– Ну? – не утерпела Маринка.
– Давай, – Игорь кивнул. Главное – удержать ее в первую секунду, потом будет легче.
Резким толчком его качнуло к дереву – он выпустил веревку слишком далеко, и Маринка, наверное, с метр просто падала вниз.
– Висишь? – спросил он.
– Все хорошо, опускай, – звонко ответила она.
Это оказалось немного трудней, чем Игорь ожидал, а главное – гораздо дольше. Он вытравливал веревку медленно, боясь упустить ее из рук, и не видел, далеко ли Маринке до дна. На ладонях очень быстро пузырями надулись мозоли, а лопнули еще быстрей. Нет, мертвую воду надо было оставить себе, ведь еще нужно переправляться на другую сторону, по точно такой же тонкой веревке, и на этих же самых руках...
Прошло не меньше часа, прежде чем он почувствовал, как веревка резко ослабла. Сначала он похолодел, думая, что она оборвалась, рискнул выпустить ее подальше и подойти к краю. Нет, Маринка стояла на дне и пыталась развязаться. Игорь отошел подальше – вниз лучше не смотреть. Его и так начинало потихоньку потряхивать: как он будет перебираться через пропасть? С ладоней на землю понемногу капала кровь, но даже не это его пугало: стоит только один раз посмотреть вниз, и руки разожмутся сами собой. От страха высоты тело перестает ему подчиняться, мышцы слабеют, и кружится голова. А тут еще эти дурацкие мозоли!
Он услышал снизу далекий крик, а потом Маринка дернула за веревку, не надеясь на то, что он ее услышит. Выбрать веревку вверх оказалось делом пяти минут. Игорь несколько раз обернул ее вокруг елки, и обвязал себя страховкой – если руки сорвутся, он просто повиснет на поясе: приятного мало, но и опасности никакой. Конечно, если веревка оборвется, от смерти это не спасет, но Игорь почему-то не сомневался в том, что веревка выдержит, и доверял ей больше, чем себе. Моток, на котором он спускал вниз Маринку, он перекинул через плечо, как скатку, и попробовал повиснуть на руках у самой ели, проверяя крепость узлов. Это было больно, но вполне терпимо. Ну что? Главное, не смотреть вниз.
Игорь подошел к краю, придерживаясь за веревку рукой. Его зовут Медвежье Ухо, он самый отважный и непобедимый индеец... И если он сядет отдохнуть
перед переправой, легче от этого никому не станет. Всего тридцать метров. Это совсем не много, это отнимет не больше пяти минут... Интересно, как легче – закинуть ноги на веревку или просто повиснуть на руках? Наверное, закинуть ноги на веревку. Да и вниз посмотреть в этом случае будет затруднительно...Путь над пропастью начался довольно удачно, разве что немного мешало отсутствие одного мизинца. Игорь поверил в то, что сможет благополучно добраться до крыльца, к которому крепился другой конец веревки. Она даже не провисла, настолько туго ему удалось ее натянуть, и обрываться вовсе не собиралась. Он успел проползти метра три-четыре, когда скорей почувствовал, чем увидел какое-то движение на краю, который только что покинул. Смотреть назад было неудобно, но около ели отчетливо мелькнула полупрозрачная красная мантия... Игорь похолодел, покрепче вцепился в веревку и начал быстрей перебирать руками.
В том мире нет смерти, он не мог убить мага, но как Волоху удалось перейти через Смородину? У него ведь не было перелет-травы! Игорь посмотрел на него еще раз, и понял, что сквозь тело колдуна просвечивают стволы деревьев: он был бесплотен, перед ним стоял призрак, привидение, фантом... Но в руках этот фантом держал вполне материальную тлеющую головню, которую недолго думая приложил к веревке и сказал, довольно громко, с какой-то печальной и задумчивой полуулыбкой:
– Прощай, Орфей... Нельзя пересечь Стикс и живым вернуться обратно...
Игорь за полсекунды сообразил, что сейчас произойдет – веревка лопнет, и его приложит о противоположную стенку провала. Он не добрался еще и до середины, падение по дуге – все равно падение. Но единственная возможность спастись – это не разжать рук...
Веревка лопнула со звуком, с которым лопается капроновая струна, слегка прижатая пальцем. За две секунды, что огромный маятник тащил его к стене, набирая скорость, Игорь успел только повернуться к ней лицом и выставить вперед согнутые ноги, чтобы хоть как-то смягчить удар. Но его швырнуло на стену с такой силой, что хрустнули кости, веревка выскользнула из рук, и он понял, что падает на дно, так как с каждой секундой полоска неба над ним становится все yже.
Он тысячу раз падал с высоты во сне, и каждый раз видел приближающуюся землю, и каждый раз испытывал ужас и ощущение непоправимого: ну вот со мной это и случилось, как я не старался этого избежать.
А теперь ужаса не было, была острая тоска, оттого что вокруг становится все темней, и тает голубая полоска, и ничего кроме острых камней в этой жизни ему уже не встретится.
Он не почувствовал боли, когда упал спиной на острый выступ камня, только услышал громкий щелчок, увидел перед глазами яркую вспышку, а потом все затопила чернота, время остановилось и расплескалось вокруг мелкими каплями.
Савельев. 2 октября, утро
«...Видишь, солнце
На западе, в лучах зари вечерней,
В пурпуровом тумане утопает!
Воротится ль оно назад?»
Рана, нанесенная колдуном, как бы ни была страшна, затянулась за несколько часов, а на следующее утро Савельев и вовсе о ней не вспоминал. Его новая сущность вдохнула в него жизнь, и он хлебал эту жизнь огромными глотками, вместе со своими назваными братьями. И теперь смерть казалась ему во сто крат страшней, чем неделю назад – эта жизнь была слишком хороша, чтобы с ней расстаться! Он только сейчас начал понимать, как она хороша! Понять, для того чтобы умереть на пятый день, еще не вполне вкусив всех прелестей этой новой жизни?