За легкой тенью лета

* * *

Катя молчала, читала что-то в планшете. Беда была чужая, не их, а отпуск испортила. Отпуск получался невеселый.

Михаил наклонился над женой, хотел сказать что-нибудь ободряющее, но только вздохнул.

— Хочу в больницу съездить.

Брать ее с собой ему не хотелось, она будет мешать.

— Езжай, — тихо улыбнулась Катя, оторвавшись от планшета.

Он чмокнул ее в лоб и напомнил:

— Никуда не уходи из дома.

Смеркаться только начинало. Варя вчера подъехала к больнице гораздо позже.

Михаил вывел велосипед, неторопливо поехал по вечернему поселку. Фонари еще не горели, у поворота на центральную улицу стайка ребятишек гонялась за мячом.

Около конторы курили трое мужчин. Михаил остановился, заметив среди них Ивана.

Участковый тоже его заметил, подошел.

— Что-нибудь новое узнали насчет вчерашнего? — спросил Михаил.

— Мотоциклиста там видели. Но не факт, что его рук дело.

— Ну… Я полагаю, мотоциклы-то ты все в деревне знаешь. Мотоциклиста найдешь.

— Так мотоцикл — это такое транспортное средство, на котором издалека можно приехать, — усмехнулся Иван.

— А в деревне много мотоциклов? — осторожно спросил Михаил.

— Есть несколько. Но у наших больше мопеды. Мотоцикл — удовольствие не из дешевых.

Очень хотелось спросить насчет мотоцикла внука Александры, но Михаил не рискнул, задал другой вопрос:

— Как думаешь, Аслан и Ермаков — одного человека работа?

— Не факт. Но возможно.

— А в то, что Аслана мафия выследила, веришь?

— Нет. Там дело давно расследовано, виновные сидят. Это и я Медине говорил, и Аслану. Только ее переубедить трудно. Ее жизнь сильно напугала.

— Ты обещал ей, что к Аслану никого не пустят, — растерялся Михаил. — Для отвода глаз?

— Почему для отвода! Я предупредил хирургов, чтобы корпус всегда был заперт, а к Аслану никого не пускали. Но они и без моих предупреждений посторонних не пускают. Не идиоты.

Из конторы вышла пожилая женщина, окликнула Ивана. Михаил поехал дальше.

Когда проезжал мимо автобусной остановки, опять увидел на ней Варю.

Сначала хотел заговорить с ней прямо здесь, но передумал, поехал к больнице. Пассажиров автобуса хоть и было немного, но и ему, и Варе чужие уши не нужны.

В дырку велосипед не пролезал. Михаил прислонил его к забору подальше от фонарей, вернулся к раздвинутым прутьям.

Автобус подошел минут через пять. Варя вышла на остановке одна, неторопливо пошла к проему. Михаил прятался в тени, и она заметила его, только когда подошла почти вплотную. Сначала она испуганно отшатнулась, но тут же узнала и спокойно спросила:

— Ты что тут делаешь?

— Тебя жду, — вздохнул Михаил.

— Зачем?

Вообще-то он предполагал, что сам будет ее допрашивать.

— Хочу узнать, зачем ты сюда идешь.

— Работать. А что?

— Варь, ты не работаешь. Я узнал, ты в отпуске.

Свет ближайшего фонаря сюда почти не доходил, и ее лицо видно было плохо.

— Подрабатываю. Ночной сиделкой. А что?

Вопросы ее не пугали. Даже, кажется, веселили.

— Вчера около переезда человека убили, знаешь?

— Знаю. Об этом все знают, у нас такое нечасто случается.

— Этот человек друг Ликиного отца.

Она достала телефон, посмотрела на часы. Молча полезла в дырку, Михаил пробрался следом, сказал ей в спину:

— Варя, очень похоже, что это убийство связано с тем, что произошло много лет назад. Со смертью Ликиной матери.

Варя остановилась, медленно к нему повернулась. Она была намного ниже, ему приходилось к ней наклоняться.

— Как это?

— Черт его знает, — вздохнул Михаил. — Я хочу разобраться. Помоги мне.

— Я здесь при чем? — она снова заспешила к горящим невдалеке фонарям.

Расспросы ее больше не веселили.

— Я никого больше не знаю в деревне. Помоги мне.

— Я ничего не знаю!

Из темноты выросла стена корпуса. Терапевтический, прочел Михаил надпись под тусклым фонарем.

Варя нажала на кнопку звонка. Через несколько секунд дверь открылась.

Она говорила правду. Она здесь работала, ее приход никого не удивил. Девушка, открывшая дверь, отступила в сторону, и дверь за Варей захлопнулась.

После темноты больничного двора плохо освещенная улица показалась светлой.

Домой Михаил ехал по совершенно пустой дороге. Даже у переезда не было ни одной машины.

Катя ждала его, стоя у калитки, и молча обняла, не дав слезть с велосипеда.

Большие яркие звезды сияли прямо над головой. Сквозь листья яблонь светились окна дома.

Михаил хотел сказать, что, хотя чужие беды напрямую их не касаются, он ужасно за Катю боится, но промолчал. Она все и так понимает.

20 июля, четверг

Громкий звук мешал, отвлекал от чего-то важного. Тихон открыл глаза, жалея, что проснулся с петухами. Тусклый свет раннего утра наполнял комнату полумраком.

Звук раздался снова, и он понял, что звонят в дверь.

С веранды дверь видно не было. Быстро натянув шорты, он спустился вниз, вышел на пустое крыльцо. Звонили от калитки. За прутьями забора виднелась серая фигура.

Стояла такая тишина, что шаги по песчаной дорожке показались громкими.

Тихон открыл калитку и оторопело замер. Перед ним стояла Кира. Родственница прижимала к груди сумочку и смотрела на него безнадежно усталыми красными глазами.

— Боря не пришел с работы, — тихо сказала Кира. — У него отключен телефон.

Родственница ему не нравилась. Она казалась ему неумной и фальшивой.

Сейчас она была другой, настоящей.

Тихон молча подался в сторону, она прикрыла за собой калитку и тихо пошла к дому. Он ее обогнал, открыл дверь.

— Я узнавала, с ним не было несчастного случая, и он не поступал в больницу, — Кира равнодушно обвела гостиную глазами и села около стола. — Я случайно удалила ваш телефон, не могла позвонить.