За мгновение до мечты

– Потому что вы – его брат?

– Нет. Потому что я дам ему то, что он давно хотел получить. Думаю, детали тебе знать не обязательно.

– Если они не угрожают моей жизни.

– Нет.

– Мне можно отправиться прямо сейчас? – нетерпеливо переминаясь, спросила я.

– Не думаю. Сейчас его нет дома, он объезжает пустыню в поисках новых колодцев для плюхней. Через два дня я свяжусь с ним, тогда и отправишься.

– За два дня она может быть продана, – тихо сказала я, боясь разреветься. – Я понимаю, что он сейчас недоступен, но можно мне выехать заранее?

С минуту мужчина смотрел на меня, потом кивнул.

– Как только найду тебе провожатого и разберусь с делами. Придется все-таки потерпеть, Таиса.

– Я вряд ли смогу спокойно отнестись к ожиданию. Простите.

– Прощаю, – надменно отозвался он. – А теперь иди и хорошенько отдохни.

Кочевники не отличались скромностью, и мне пришлось привыкнуть к их образу жизни, не повторяя его и не отвергая. Самым сложным оказалось свыкнуться к тем, что они абсолютно не стеснялись физической любви. Проснешься ночью, а перед тобой две голые попы во всей красе. И хорошо ещё, если попы, а не что-то другое... Они вытворяли всё, что в голову взбредет, могли устроить групповые «забавы», где девушка была всего одна. Я бы назвала это скорее изнасилованием, но наутро юная «жертва» цвела и пахла, так что вряд ли её крики о помощи были так уж искренни. Мне было не понять таких отношений, я не могла принять подобного. Ладно, хотя бы ко мне никто не приставал. Считалось, что если с моменты родов не прошло больше шести месяцев, на женщине что-то вроде запрета, «табу», как они говорили. Быть неприкосновенной было замечательно, но это не слишком облегчало мою жизнь.

Спустя три дня я начала сходить с ума от постоянных ахов, вздохов и стонов. Поначалу это смущало, потом раздражало, затем вызывало отвращение. И только потом я сообразила, что думаю звездными ночами не только о Любиме, но и о Бьёрне. Ещё бы они не пришли, мысли о нашем былом счастье! Видя опытных, неутомимых любовников, привыкших к ежедневным порциям пусть и странной, но ласки, я думала о своем несостоявшемся супруге. Один день я хотела добраться до него и влепить пощечину, а потом, на следующий, жаждала поцелуя. В круговерти чувств главенствующее место занимала ненависть ко всем, кто сделал мне больно, и чаще я жаждала бывшего любовника именно отлупить.

На четвертый день ко мне подошла Хадра.

– Собирай пожитки, и идем к отцу.

Я вскочила мгновенно. Собирать было нечего.

– С тобой вызвался ехать Гарож.

– О…

– И мне разрешили. Неужели думаешь, я отдам тебя на съедение?

– Благодарю, но во мне совсем не осталось мяса. Вряд ли я вообще съедобна. – Хадра хмыкнула, и я спросила: – Тебе не всыплют снова? Не хочу стать причиной порки.

– За то, что помогаю гостье? Отец суров, но не жесток. Моя задница пока в безопасности.

– Надолго ли? – спросила я, видя, что Хадра многозначительно ухмыляется. Девушка рассмеялась.

– Просто сразу скажи Гарожу, чтобы отвалил.

– Я говорила, но он делает вид, что запрет не слишком серьезен и расхваливает себя, как торговка.

Хадра широко улыбнулась и взяла меня под руку.

– Я бы взглянула на твоего мужчину. Он красивый?

– Да.

– Ну а какой? Высокий?

– Да. Такого же роста, как твой отец.

– Жилистый или плотный?

– Нечто среднее.

– Волосы темные? А глаза?

– У него каштановые волосы и фиолетовые глаза.

– У…

– Что?

– Значит, не так хорош, как мой Абхам. У него ореховые глаза и золотистые волосы, и он огромен.

– У нас разные вкусы, – улыбнулась я. – А сколько лет твоему парню?

– Он не парень, – проворчала Хадра. – Ему двадцать девять.

– Порядочная у вас разница. – Я поглядела на девушку и поняла, что мысленно она далеко от меня. – Хадра, что ты замышляешь? Я – твой предлог снова сбежать?

– Мне очень нужно поговорить с ним, понимаешь? Мы виделись довольно давно, и… В общем, я должна как можно скорее оказаться в порту. Ты же не расскажешь отцу?

– Нет, но… Он против вашего союза?

– Он не знает о нас, – сказала она тихо и придвинулась ко мне. – Таиса, я не похожа на остальных. Знаю, тебе кажется, что мы как животные – всё на инстинктах, без настоящей близости, без верности… Вот и отец тоже, пока матери нет, женщин в дом приводит. А та, когда вернется, не станет скрывать, со сколькими была. Это шокирует, правда? Я не девственница, конечно, но ты и представить не можешь, как трудно мне бывает сохранять в секрете свои чувства. После Абхама я никого другого не хочу! Как дочь вождя я имею право выбирать и отказывать, но совсем ни с кем не спать – это считается странным. Я помогаю Гарожу, чтобы он говорил, будто мы с ним любовники. Я участвую в самых разных делах клана, но никогда бы не согласилась стать женой того, кого выберет отец. А он не выберет Абхама. Никогда.

– Почему?

– Потому что Абхам не любит пустыню и наши обычаи. У него свой корабль, он много путешествует. Отец не собирается отпускать меня в космос.

– То есть его устраивает, что ты будешь иметь… интимные отношения с несколькими мужчинами, но не устраивает один надежный супруг?

– Да может и устроил бы, но Абхам, он... ладно, проехали. Ты главное поддержи меня, а то я не справлюсь одна!

Я поглядела ей в глаза, и испугалась решимости, которая превращала Хадру из девчонки в воинственную женщину. У такой лучше не становиться на пути.

– Ты хочешь сбежать насовсем? – тихо спросила я.

– Еще не решила. Будет ясно, когда мы доберемся до порта.

Теперь Хадра вызывала во мне куда больше симпатии. Она не была избалованным ребенком, ей просто хотелось следовать собственной судьбе.

– Я помогу тебе.

– Странно. Мне казалось, ты начнешь убеждать меня не делать этого. Особенно после того, что случилось в пустыне.

– Туда ты сунулась в одиночку, а теперь нас трое.

Хадра слабо улыбнулась и отпустила мою руку.

– Поначалу будет большой эскорт. Поедем на плюхнях. Ты быстро научишься, не переживай. Только мягкое место с непривычки будет немного болеть.

Теперь мне казалось, что ее грубость и прямолинейность – вынужденные. Словно Хадра изо всех сил пыталась быть такой, как остальные, и тщательно скрывала себя настоящую.

Мне дали новую одежду – черную плотную накидку, широкие белые шаровары и просторную рубаху. Белья никто не носил, голову повязывали длинными полотенцами с символом клана – клыкастой мордой плюхня. Мне досталось точно такое, и Хадра научила правильно его носить.

Я пропускала мимо ушей пошлые шуточки парней. Они не упускали случая подразнить меня, приглашали напоследок уединиться, несмотря на запрет. Подобные глупости стоило бы говорить мальчишкам лет пятнадцати, у которых самый разгар созревания. Но, слыша поток «предложений» от ребят за двадцать, я только удивленно хмурилась. Каждой культуре – свое слово. Я была не против физической любви, если бы это обыграли как-то пристойнее, мягче, радостнее. Но выносить подобный несдержанный поток глупостей, и видеть горящие вожделением глаза было не слишком приятно именно потому, что мужчины не умели ухаживать. Они были дикарями – схватил, потащил, использовал. И местным девушкам это нравилось!