За пределами трепета

Мультипликация Диснея не могла похвалиться подобными благородными начинаниями. Империя занималась сферой мысленных образов, прописывая в сознании детей манеру будущего поведения. Когда человек рождается, период его чувственной адаптации к окружающей реальности длится примерно до двенадцати лет. В этот период закладываются шаблоны поведения, которые будут диктовать человеку, что делать, как реагировать на реальность и каким способом действовать до конца его жизни. В это время формируются характер, привычки и предпочтения будущего члена общества. Если бы какой-то зловещий разум задумал идею подчинения всего человечества, то он непременно бы поместил детей до двенадцатилетнего возраста в ограниченное пространство без внешней коммуникации, рассказывая захватывающие истории, несущие специальные социальные функции. Образы мифов он бы неизбежно подкреплял яркими, запоминающимися образами. Затем манипулятор бы просто сел на берегу реки и спокойно ждал, когда проплывет труп врага. Формируя мировоззрение в раннем возрасте, система устанавливает предсказуемое, планомерное поведение общества. Даже контроль является лишней надстройкой, потому что шаблоны активности каждого члена социума предначертаны.

Компания Диснея на постоянной основе сотрудничала с внутренней разведкой США, и даже спустя более полувека со дня смерти художника многие материалы об этой стороне его деятельности остаются секретными. В Голливуде знали о том, что Дисней обладал неприязнью к коммунистам и всегда симпатизировал фашистам. Мультипликатор был частью секретной программы МК Ультра Монарх, главной целью которой было создание идеального раба с контролируемым сознанием, который может быть вызван в любое время для совершения всех действий, необходимых разработчикам проекта.

Техники Монарх содержат в себе основы сатанинских ритуалов злоупотребления и расщепления личности. Жертвы манипулирования затем активно используются в военной области, сексуальном рабстве, индустрии развлечений.

Главный герой в мультипликации Диснея часто ищет место, где нет никаких проблем, он сознательно избегает боли привычной реальности, забывая о том, что именно через реальные потрясения человек укрепляет свой дух и растет в эмоциональном и психологическом аспекте.

Дисней создал место «за радугой», своеобразное инфантильное «Зазеркалье», куда попадал персонаж, чтобы отречься от собственной воли. Цвета радуги использовались в Монарх-программировании для расщепления сознания и в дальнейшем для усиления эффекта влияния. Это было своеобразное нейролингвистическое программирование для впечатлительной природы детей. Оно устраняло все моральные убеждения и стимулировало примитивный половой инстинкт, лишенный ограничений. Все сексуальные модели поведения в будущем были заданы хитроумными программистами. Раннее начало сексуальной жизни приводит к нарушениям в половом поведении и используется для закрепления контроля над массами. Обработанные рабы всегда будут иметь способности, выходящие за допустимые пределы в нравственном обществе. Они будут идеализировать сексуальную распущенность, следовать зову плоти, а не голосу совести. Верность и моногамия назовутся атавизмами, полная свобода станет обыденностью в отношениях. Смысловая нагрузка в мультфильмах усугублялась зрительными образами. Главные героини имели гипертрофированно оформившиеся формы. Метафоры с сексуальным подтекстом, легкомысленное поведение главных героев, замки и деревья на заднем плане в образе детородных органов формировали качественно новое поколение, полностью подвластное контролю и манипулированию со стороны. Люди становились предсказуемыми потребителями с рождения, слабыми слугами своей собственной плоти.

Вредное очарование зарубежной мультипликации пленило и Лилю. Сложно было устоять перед красочными образами, которые будоражили детей еще в советское время, когда фантики от жевательной резинки с героями Диснея тщательно коллекционировались, обменивались и хранились. Персонажи зарубежного мультипликатора старательно перерисовывались в тетради с детскими анкетами. Лиля постепенно вступала на трепещущий путь. Ведь именно так древние скандинавы называли в мифологии радугу, служившую мостом между небом и землей. Дальний предок девочки пришел из Финляндии, но едва ли его шаги отрывались от реальной почвы. Мир изменился, Лиля почти падала в кроличью нору.

Время падения самым странным образом совпало со смертью любимого дедушки. Он ушел внезапно, в единый миг, словно отрезал свой жизненный путь острыми ножницами. Лиля пришла домой после школы и нашла на столе записку. Девочка не обратила на нее ни малейшего внимания, Евгения Александровна довольно часто оставляла послания назидательного и бытового содержания. Там описывались: суп в холодильнике, задание на уборку квартиры, планы на вечер и иные случайные вещи, пришедшие в голову ответственной матери. Лиля открыла холодильник, достала тарелку и, плюхнувшись на стул, равнодушно уставилась на клочок бумаги на обеденном столе. Там было только три коротких предложения, но мир вокруг вдруг разъехался влажными пятнами, а земля непривычно задрожала: «Дедушка умер. Я уехала в деревню. Папа заберет тебя вечером».

Весь образ романтики и философского умиротворения расплылся, закапал, сжался комком в груди. Но душа сохранила в себе мягкую силу ушедшего близкого человека, его тихие наставления о вечном. Это помогло Лиле зацепиться за склон норы и не упасть. Дедушка всегда собирал в поле для своей жены дикие цветы. Он не искал для этого особого повода, он просто любил ее. И каждое утро бабушка Лили находила под подушкой сонеты Шекспира на красивых открытках. Они обрели друг друга после войны вопреки всему: ужасам войны, соблазнам со стороны, лишениям, ударам судьбы. Легковесность Диснея и сексуальная раскрепощенность никогда не входила в их планы на жизнь. И своим примером простого, чистого чувства они избавили внучку от искушения иллюзией.

XXVII

Выходные превратились в коленопреклоненное поклонение огороду. Земля была единственным надежным кормильцем в то лихое десятилетие. Государство обмануло надежды на светлое будущее, забрало накопления на достойный уровень существования, но природа неизменно была рядом, отвечая урожаем на усилия, принесенные ей как сакральные подношения неведомым богам. Люди неосознанно вернулись в своеобразную эпоху языческих ритуалов и ведических знаний, молясь на силу матери-земли, пестуя ее своими неисчислимыми усердиями и начинаниями. Инстинктивный пантеизм управлял отчаявшимися жертвами исторического перелома. Старые боги с плотоядной улыбкой вглядывались в лица обреченных служителей, земля туманилась сытым признанием своей важности.

Родители Лили тоже взяли в пользование десять соток огорода. Целина лежала нетронутым сокровищем перед глазами новобранцев. Для возделывания целомудренной земли требовался мощный трактор. Корни многолетних трав сделали почву непригодной для использования обычной лопаты. Твердые напластования царства неисчислимых корней были подобны каменным породам. Луг отторгал неумелые попытки человеческих рук и смирился только под техническим напором машины. Вспашка целинной земли оставила после себя огромные нагромождения грунта, выше детского роста. Лиля с интересом рассматривала ровную плоть пластов с разноцветными кровеносными сосудами корневищ. Это был таинственный подземный мир, оголенный в порочном бесстыдстве и бесславно выставленный на всеобщее обозрение.

Свободные дни переросли в рутинную каторгу подготовки почвы, посева, ухода за растениями, сбора урожая. Пригодные для работы сезоны отличались лишь незначительными колебаниями погоды. Общая же суть поездок на огород была едина – бесконечный круговорот усилий, вызывающих к концу дня неизменную тошноту и приступы мигрени. В месяцы излишней солнечной активности работа становилась и вовсе непереносимой. Пот стекал прямо под одеждой, солнце слепило глаза, влажность сырой земли поднималась в воздух удушающим отторжением. В придачу ко всем неудобствам в период цветения сосны просыпались агрессивные мошки, плотной пеленой застилая уставшие глаза, жаля с неутомимой энергией гулкой короткой жизни. Позже наливались комары, звеня своим пронзительным задором. Насекомые жадно припадали к влажности разгоряченной кожи, высасывали остатки терпения алчным хоботком.

Поначалу Лиля просто помогала взрослым, выполняя мелкие поручения, она была скорее подсобным работником. Вскоре родители поручили ей после многочисленных просьб вырастить собственную грядку лука, не особо надеясь на успех предприятия. Огород был предназначен в основном для выращивания картофеля. Для посадки лука был выделен оставшийся затененный участок земли возле деревьев. Так как эта культура любит больше открытые солнечные пространства, то и требования к потенциальному урожаю выставлялись минимальные. Лиля не обращала внимания на скепсис родителей. Просеяв между пальцами каждый комок земли, не допуская ни единой инородной травинки на собственной грядке, она относилась к будущим луковицам как к собственным детям. Девочка поливала их первые начинания, пела пробуждающие песни, обращалась с ласковыми просьбами о последующей отдаче. Лиля словно исполняла своеобразные религиозные мессы на матери-земле, и волна ее пламенных воззваний проникла глубоко за пределы материального мира, отозвалась в самом сердце природы. Лук вырос просто огромным. Он лежал плоскими блюдцами на поверхности гряды вопреки всем неблагоприятным внешним факторам. Родители и бабушка охали и изумлялись полученному результату. Они решили, что лук должен немного подсохнуть под солнцем, и через неделю они начнут его собирать. На следующие выходные щедрый подарок природы растворился в неизвестности. Видимо, кто-то со стороны тоже поджидал вызревания чужого труда и воспользовался результатом без излишних усилий. Лиля словно лишилась остатка своих сил, все ее затраты тела и духа оказались воровато уничтожены неизвестной преступной рукой. Она полностью разочаровалась в огороде.

С тех пор поездки на сельскохозяйственный участок стали для нее еще более бессмысленной мукой. Они воспринимала работу как посильную помощь изможденным родителям, но рвение ее иссякло. Интерес к земле полностью пропал. Она просто сухо и методично выполняла свой дочерний долг, не задумываясь о потере драгоценного времени. Полосы обработанной земли тянулись к необозримому горизонту. Иногда привычная скука ловкой лопаты сменялась голодным озорством лошади. Животное осторожно поворачивало голову назад, щурило лукавый глаз и украдкой хватало картошку в лунке, щеря крупные зубы в усмешке. При попытках возмущения со стороны человеческой расы, лошадь только натужно поводила бархатными ноздрями и выдавала глухой залп, выгнув хвост дугой. Сложно было представить более проказливого хулигана, но очарование хитрой морды заставляло тут же забыть обо всех глумливых нарушениях.