За тысячи лет до Рагнарека

Когда осенние заморозки сменились первым снежком и последние листья облетели с голых деревьев, кемеры повернули на юг, в родным становищам. Вопреки ожиданиям Одрика его сородичи по матери не были настоящими кочевниками — у них имелись и засеянные поля и пастбища, где паслись коровы и овцы, и жирные свиньи, хрюкающие на подворьях селян побогаче. Имелись у них и укрепления, окруженные земляным валом, в которых жили вожди и их дружинники. В одном из таких городищ, расположенных в среднем течении великой реки, и гостил Одрик.

— Клянусь Вайу, племянник, мы еще сделаем из тебя Волка!

Ворах расхохотался и хлопнул Одрика по плечу так, что молодой человек едва сдержал недовольную гримасу. Срубная изба его дяди, — самая большая в становище, — сегодня полнилась народом: Ворах принимал сегодня других вождей клана, заколов для них самую жирную свинью. Хозяин избы сидел на самом почетном месте: плотный длинноносый мужчина с желтыми глазами и клочковатой рыжей бородой. Снаружи выл ледяной ветер, но внутри избы горел очаг, над которым и жарилась свиная туша, так что в срубе было жарковато. Сам Ворах облачился лишь в волчью шкуру, наброшенную на голое тело и скрестив под собой ноги обутые в кожаные башмаки. Острыми зубами он терзал свиную ногу и горячий жир капал на поросшую рыжим волосом грудь. Свиное мясо он запивал мерзким на вид и на вкус пойлом, изготовленным из прокисшего конского молока, которое здешний люд потреблял в огромных количествах. Наливали за его столом и пиво и даже вино — которое, впрочем, пили только вожди, запивая его молочным пойлом. Вообще, становища кемеров выглядели бедновато даже по сравнению с жилищем его отца, изрядно разочаровав Одрика в его мечтах о богатствах загадочного юга.

Не сказать, что и его встречали тут с почестями: сейчас Одрик сидел вместе с остальными воинами за длинным столом, занявшим чуть ли не половину избы. Справа от рудогорца сидел Мадар, слева — широкоплечий мускулистый Вар — здоровенный как дикий тур и такой же тугодум. Сам Одрик считал, что ему полагается место получше, но что поделаешь: родственные связи здесь значили немного и Ворах показывал, что хоть как-то выделяет племянника лишь, когда подшучивал над ним. Куда больше времени он уделял своим гостям: двое из них, вожди Теуш и Сандак, были рослыми мужчинами в доспехах из вареной кожи, что предпочитали доброе вино и мясо любым разговорам.

Куда больше привлекал внимание третий вождь — точнее третья: высокая женщина средних лет с тяжелой грудью, которую не могла скрыть даже кожаная куртка. Из всех вождей Клана Волка, она явно больше всех почитала родового зверя: рыжевато-каштановые волосы укрывал колпак из волчьей шерсти, с шеи свисало ожерелье из волчьих зубов, пояс скрепляла бронзовая бляха в виде головы волка. Из-за пояса торчала рукоятка бронзового топора. Резкие черты лица напоминали хищную птицу, особенно длинный слегка изогнутый нос. Несмотря на это женщина могла считаться даже симпатичной — если бы не уродливый шрам, напоминавший след от когтистой лапы, располосовавший ей всю щеку и лишивший правого глаза. Левый же глаз, впрочем, смотрел пронзительно и зло, разительно отличаясь от беззаботных взглядов захмелевших вождей.

Одрик знал кто это женщина — о ней рассказывала мать: Пенфеса, двоюродная сестра Баркины и Вораха, ведущая под своим началом почти шесть сотен воинов. Средь Клана Волка не так уж редки воительницы, но Пенфеса выделялась даже среди них своей отвагой и кровавой жестокостью. Свой шрам она получила, едва выйдя из возраста девичества, когда в каких-то горах на юге схлестнулась со львом-людоедом, убившим двух спутников-мужчин Пенфесы. Лев успел поставить и ей отметину своей лапой, прежде чем она вогнала в глаз зверю свое копье. С тех пор ее имя стали поминать в воинственных песнях у костров кемеров — песен о Волчице убившей Льва.

Именно Пенфеса прервала пустую болтовню вождей — ее голос, словно вороний грай перекрыл все остальные звуки.

— Мы говорим о чепухе, Варах, — недовольно сказала она, — ты хочешь просидеть всю зиму в своем становище или получить большую славу и добычу?

— Ты опять про свой поход на юг? — Ворах поморщился, — мы ведь уже говорили об этом. Слишком далеко и опасно.

— Зато прибыльно, — ответила Пенфеса, — царь Вилусы за верную службу даст нам много товаров с юга. Или ты хочешь, чтобы твои жены и по сей день носили одни лишь костяные и бронзовые подвески вместо достойных украшений?

— Чтобы всего лишь угодить женам я не пойду так далеко, — сказал Варах и остальные вожди согласно закивали, — чтобы положить всех своих людей не добравшись даже до Изра. Если ты хочешь ты — иди, но знай, что этот поход только твой, не клана.

Пенфеса скрипнула зубами и оглянулась по сторонам, в поисках поддержки, но никто из вождей не собирался ее вставать на ее сторону. В отличие, кстати, от многих молодых воинов: Одрик видел как загорелись глаза Мадара и Вара от первых слов воительницы.

— Это твой племянник, Варах? — она кивнула на Одрика и тот невольно залился краской от откровенно оценивающего женского взгляда.

— Он, — кивнул Варах, — сестра хочет, чтобы я воспитал из него воина.

— И как, — Пенфеса усмехнулась, оскалив крепкие острые зубы, — получается?

— Спроси о том у лесовиков, — не выдержал Одрик, — немало их пало от моей руки.

— Немного чести в том, чтобы побеждать селянских девок, — пренебрежительно хмыкнула Пенфеса, — хочешь настоящего подвига, Одрик?

— Кто же не хочет? — пожал плечами молодой человек

— Я могу тебе помочь, — сказала Пенфеса, — если твой дядя отпустит тебя на юг. Кто-то из твоего народа ходил так далеко?

— Нет, — мотнул головой Одрик, его глаза заблестели при мысли о том, что он увидит богатые царства юга, о которых так много слышал дома, — и я хотел бы стать первым.

— Он еще не принял посвящения, — вмешался Варах.

— Так пусть примет, — Пенфеса вновь оскалилась, — Вайу, Повелитель Волков будет рад принять нового сына. Да и земной отец не будет против: слышала, король Марон хочет, чтобы его сын вернулся великим воином — разве он станет таким в здешних лесах?

— Его мать будет против, если он сложит голову на юге, — проворчал Варах, однако слова Пенфесы его убедили. Он обвел хмурым взглядом своих людей и махнул рукой.

— Я не могу запретить тебе идти на юг, — сказал вождь кемеров Одрику, — и не могу отпустить одного. Можешь взять сотню воинов — но и часть добычи ты отдашь мне. И только после посвящения — я не могу допустить, чтобы воинов клана вел человек не прошедший обряда.

— Сейчас как раз наступают волчьи дни, — рассмеялась Пенфеса, — скоро ты узнаешь, мальчик с запада, что случается, когда волк обретает свою стаю.

Что скрывает море

— Хлер бы побрал этот туман, — проворчал Тейн, с новой силой налегая на весло, — все время ждешь, что сядешь на какой-нибудь проклятый риф.

Опасения эти выглядели вполне оправдано: утром, вскоре после того как они вышли в море, и впрямь поднялся туман, столь густой, что, казалось, что весла погружаются в молоко. Поскольку они отошли уже далеко Тейн не велел править к берегу, о чем теперь жалел.

— Может, оно к лучшему, — сказал сидевший рядом Гарн, — в такой туман ни одна лодка с Янтарного берега не выйдет в море. Дадут боги и вы все-таки разминетесь со Своном.