За все надо платить

— Мы уезжаем! — крикнула она наверх.

Ответа не последовало.

— Дилан, ты меня слышишь?

Дверь его комнаты открылась.

— Я тебя слышал. Все?

— Мы вернемся к девяти.

— Ладно.

Кили подумала, не сказать ли ему, что она дозвонилась до доктора Стоувера и договорилась о встрече на завтра, но решила, что не стоит. Лучше действовать постепенно, шаг за шагом. Прокричав: «До свидания!» — она подхватила Эбби на руки и вышла из дому.

По дороге к машине Кили оглянулась. Дилан стоял у окна своей комнаты, приподняв штору, и смотрел прямо на нее. Кили подняла руку, чтобы помахать ему, но в этот самый момент Дилан отпустил штору, и она упала, скрыв его от глаз.

15

— Спасибо, было очень вкусно, — сказала Кили.

Подхватив Эбби вместе с ее игрушками с пола столовой, она прошла следом за Бетси по всему громадному дому, выстроенному в колониальном стиле, в уютный кабинет, окна которого выходили на залив. Лукас извинился, сказав, что ему нужно сделать несколько звонков, но пообещал вскоре к ним присоединиться. В кабинете, как и повсюду в доме, удобные диваны и кресла перемежались с любовно отреставрированными предметами антиквариата. В сделанных на заказ стеклянных шкафах была выставлена коллекция Лукаса: револьверы с зарубками на стволах, оперенные стрелы, купчие на право разработки золотоносных жил, походные котелки и столовые приборы.

— Я рада, что тебе понравилось, — застенчиво ответила Бетси. — Как хорошо, что ты смогла прийти.

Кили опустила Эбби на шелковый восточный ковер, мысленно молясь, чтобы малышка ничего не сломала и не испачкала своими липкими пальчиками. Впрочем, Бетси такая перспектива как будто ничуть не смущала. Всю свою жизнь она провела среди ценных предметов, и один из них всегда можно было заменить другим.

«Нет, не всегда», — подумала Кили, усаживаясь на диванчик-визави напротив Бетси, которая вытащила рабочую корзинку с вязанием и устроилась в кресле под бронзовым торшером. Столик рядом с креслом был превращен в настоящий алтарь — он был весь заставлен фотографиями Прентиса в серебряных рамках. Увы, он не пошел лицом в своего красавца-отца. На снимках был изображен мальчик с маленькими кроличьими глазками, скошенным подбородком и непропорционально крупным носом. По фотографиям было видно, что с годами камера начинает внушать ему все больший ужас: очевидно, ему не нравилось собственное изображение.

Оглядев комнату, Кили была вынуждена согласиться с тем, как Марк оценивал свою роль в этой семье. Она насчитала лишь несколько его фотографий, разбросанных тут и там, в то время как фотопортретами невзрачного Прентиса были заставлены буквально все доступные поверхности.

Бетси подняла взгляд от работы и заметила, что Кили рассматривает галерею портретов. На одной из фотографий, стоявших на столике рядом с ней, нарядный, тщательно причесанный Прентис в костюме с бутоньеркой, с широкой улыбкой на лице выглядел почти привлекательно. Рядом с ним стояла девушка с тонкими чертами лица и нежным румянцем на щеках, глядевшая на него с обожанием. Бетси взяла рамочку и вгляделась в снимок.

— Он тут такой красивый, — заметила она, разглядывая фотографию с таким озадаченным видом, словно искала в лице своего сына ключ к разгадке его безвременной гибели.

— У него счастливый вид, — осторожно согласилась Кили.

— Это свадебная фотография, — пояснила Бетси.

Кили кивнула. Она была наслышана о Веронике Уивер. Через три года после свадьбы Вероника сбежала с другим мужчиной. Вот тогда-то Прентис и начал пить горькую.

— Они кажутся такой прекрасной парой.

— Мне трудно ее простить, — вздохнула Бетси. — Она так и не удосужилась объяснить, почему выбрала другого мужчину, не оставила Прентису ни одного шанса. Это разбило ему сердце.

— Я понимаю, — посочувствовала ей Кили. — Это было жестоко.

Бетси снова вздохнула и материнским жестом погладила лицо сына на детской фотографии.

— А знаешь, люди ему завидовали, потому что он родился в богатой семье. Никто не понимал, что деньги не принесли ему счастья. Может, ему больше повезло бы в жизни, если бы он вынужден был бороться за место под солнцем, как Марк…

Кили невольно подумала, что мало кому пришло бы в голову завидовать судьбе Марка. Очень рано оставшись сиротой, он сменил немало приемных семей и не раз побывал в суде для несовершеннолетних. Такая жизнь многих лишила бы веры в будущее… Она с грустью оглянулась на фотографию улыбающегося Марка, стоявшую на полке среди других семейных реликвий. Все-таки Марк нашел свое место в этой семье. Бетси одарила его своей добротой. В семейной коллекции имелись его фотографии. Но у него не было матери, которая превратила бы столик в семейный алтарь, посвященный его памяти… «Не сомневайся, дорогой, — мысленно обратилась она к нему, — мы никогда тебя не забудем».

— Я так тоскую по нему, — призналась Бетси.

На минуту Кили показалось, что Бетси говорит о Марке, но она по-прежнему не отрывала глаз от фотографии Прентиса.

— Я в этом не сомневаюсь, — поддержала ее Кили.

«Да, — подумала она, — несмотря ни на что». Она знала, что Прентис не принес своим родителям ничего, кроме горя, но ведь матери любят своих детей любыми. Дети не могут оттолкнуть свою мать, как бы они ни старались.

— У тебя такой печальный вид, — заметила Бетси.

— О… — Кили покачала головой, — когда мы заговорили о сыновьях, я сразу вспомнила о Дилане. Он… ему нелегко приходится в последнее время.

— Лукас мне говорил. Я считаю, это просто позор — все, что они делают, — сказала Бетси. — Как будто бедный мальчик мало страдал…

— Я позвонила психоаналитику по совету директора школы. Может, Дилану легче станет, если будет с кем поговорить.

Бетси нахмурилась.

— Ты, наверное, права, — осторожно сказала она. — Я в этих делах ничего не смыслю, но многие верят в психоанализ.

Кили знала, что в семье Уиверов к психоанализу относятся с предубеждением. Неужели Уиверы никогда не пытались найти консультанта для Прентиса со всеми его проблемами?

Словно прочитав ее мысли, Бетси продолжала:

— Прентис какое-то время ходил к психоаналитику. — Она покачала головой. — Ему не помогло. Он просто не смог найти свою дорогу.

Кили задумчиво кивнула. Ей пришло в голову, что целая человеческая жизнь уместилась в этих простых словах. Она не хотела такой судьбы для своего сына.

— Знаете, — сказала она вслух, — мне, пожалуй, пора домой. Надо уложить Эбби и проверить, как там Дилан.

Эбби в этот момент добралась до кресла, в котором сидела Бетси, и теперь дергала ее за штанину легких спортивных брюк. Бетси наклонилась и погладила ее по головке.

— Она такой ангелочек! Прелестная девочка.

«Ей так и не суждено было стать бабушкой, — подумала Кили, — и она до сих пор об этом тоскует».

— Но мы ведь еще сюда вернемся, правда, солнышко? — сказала Кили, собирая вещички Эбби.