За все в ответе

М и л е н и н а. До свидания. (Уходит.)

Все молчат. Вдруг начинает подавать сигналы селектор. Соломахин нажимает кнопку.

Г о л о с п о с е л е к т о р у. Павел Емельянович! Это Осетров!

Б а т а р ц е в (раздраженно). Что такое?

Г о л о с п о с е л е к т о р у. Я не знаю. Мне передали — срочно с вами связаться.

Б а т а р ц е в. Правильно вам передали. Почему был задержан чертеж на фундамент для компрессорной? Почему такое совершенно непростительное безобразие?!.

Г о л о с п о с е л е к т о р у. Я все понимаю, Павел Емельянович. Так получилось. Прошу прощения.

Б а т а р ц е в. Так вот, чтобы вы еще лучше понимали… В субботу возьмете весь свой отдел в полном составе и к восьми утра прибудете на компрессорную! В распоряжение бригадира Потапова! Он вам вручит отбойные молотки и будете долбить свой никому теперь не нужный фундамент! Вам ясно?

Г о л о с п о с е л е к т о р у. Ясно…

Б а т а р ц е в. Имейте в виду, я лично приеду на площадку и буду смотреть, как вы долбите! (Выключает селектор.)

После небольшой паузы поднимается Потапов.

П о т а п о в (Батарцеву). Я хочу уточнить, Павел Емельянович. Наши расчеты теперь уже не надо проверять? Или как?

Молчание.

Выходит, не надо. (Поворачивается к Соломахину.) Тогда я хочу, Лев Алексеевич, от имени бригады внести предложение парткому. Можно?

Л ю б а е в. Какое еще предложение?

С о л о м а х и н. Пожалуйста.

П о т а п о в. Значит, так. Поскольку план нам скостили неправильно и незаконно, моя бригада предлагает поставить вопрос перед главком, чтобы перевыполнение плана нам зачеркнули. И восстановили тот старый план, который мы могли выполнить, но не выполнили. Чтобы было все по правде. Второе. Поскольку премия дадена нам липовая, моя бригада предлагает всю эту премию вернуть обратно в Госбанк! Все тридцать семь тыщ! Это чужие деньги, и надо их вернуть. Вот такое у нас предложение, Лев Алексеевич. Оно принято единогласно на собрании бригады. (Достает из внутреннего кармана пиджака сложенный листочек.) Вот протокол. (Протягивает Соломахину листочек.)

Батарцев тяжело вздыхает. Пауза.

К о м к о в. Это что же ты предлагаешь — деньги обратно у людей забрать?

П о т а п о в. Да, забрать.

К о м к о в. Ты вообще соображаешь, что говоришь? Ты знаешь, что может быть, если такое сделать?

П о т а п о в. А что может быть?

К о м к о в. А все что угодно! Люди тебе что, игрушки? То дали, то забрали! Вот ты семнадцать лет на стройках — был хоть один случай такой?

П о т а п о в. Не было. Ну и что? А мы поставим так вопрос — и будет! И тогда что-то изменится на этой стройке! Когда мы вернем премию все до одного, когда нам зачеркнут третье место, когда из хороших мы станем плохими, как и есть по правде, и весь этот позор переживем — а позор большой будет! — тогда дела пойдут по-другому!.. Так что, Лев Алексеевич, я предложение внес и прошу решить: принимается оно или не принимается!

Т о л я. Да или нет?!

Пауза.

Б а т а р ц е в. О-хо-хо! (Соломахину.) Ты знаешь, Лев Алексеевич, о чем я сейчас подумал? Ведь скоро наступит такое время в недалеком будущем, когда никто не захочет садиться, так сказать, в руководящие кресла.

Ф р о л о в с к и й (усмехнувшись). По-моему, ты преувеличиваешь, Павел Емельянович…

Б а т а р ц е в. Не знаю, не знаю. Может быть, преувеличиваю, а может быть, и преуменьшаю. Но я бы сейчас с величайшим удовольствием поменялся вот с ним (показывает на Потапова) местами! И чтобы не он, а я встал и сказал: у меня есть одно предложение! Премию вернуть! Перевыполнение зачеркнуть! А управляющего трестом Потапова Василия Трифоновича перечеркнуть! Я просто хочу себя почувствовать в положении человека, который может подняться и вот так взять и сказать! Я никогда не был в таком положении. В сорок пятом вернулся с фронта, мне было двадцать три года. Год проработал на заводе. Четыре года институт. И все! А потом время от времени кто-то поднимался и говорил: Батарцева надо перечеркнуть! Я всегда был виноват. Я тот, который виноват! (Фроловскому.) Напрасно своего Валерку в институт толкаешь, Гриша! Он сколько у нас работает?

Ф р о л о в с к и й. Восемь месяцев.

Б а т а р ц е в. Пожалуйста! Мальчишка проработал восемь месяцев, и он уже отказался от премии! Уже от его имени — ведь от его имени тоже! — сидит здесь бригадир и говорит: перечеркнуть Батарцева, перечеркнуть Соломахина!.. Ну, вот ты, Лев Алексеевич, ты как относишься к его предложению? Если так — по первому движению души?

Пауза.

С о л о м а х и н. Я думаю, Павел Емельянович, что если мы примем предложение Потапова, это будет правильно.

Б а т а р ц е в. Так… Хорошо! (Поднимается и начинает ходить взад и вперед по комнате.) Спасибо за откровенность, Лев Алексеевич! (Останавливается перед Соломахиным.) Но только объясни мне, пожалуйста, почему так получается: он — «за», ты — «за», а я — «против»? Всей душой против! Почему ты такой свободный человек, а я весь, понимаешь, в цепях и этих самых… веригах?! Почему?

С о л о м а х и н. Павел Емельянович, давайте послушаем членов парткома. Вы уже знаете, что я «за», я знаю, что вы «против», послушаем других товарищей.

Батарцев резко отодвигает стул и садится.

(Комкову, который сидит первый с правой стороны.) Олег Иванович, тебе слово.

К о м к о в (встает). Я не знаю, был ли кто из вас на стройке, когда премию давали? Товарищи дорогие, это же был праздник! Люди были рады, довольны, по-человечески все восприняли! А теперь что? Допустим, все тут правильно (показал на тетради). Допустим. Но при чем люди, при чем рабочие? Я категорически против предложения Потапова, Лев Алексеевич! Как хотите рассуждайте, но рабочие не виноваты!

С о л о м а х и н. А как нам быть с этими тетрадками?

К о м к о в. А вы их в сейф положите, Лев Алексеевич, и пускай они там на здоровьечко лежат! Поздно теперь ручками махать! Если надо кого-то наказать — давайте накажем. Давайте! Но забирать деньги — нельзя! Лев Алексеевич, это — ра-бо-чи-е! Понимаете?

П о т а п о в. Ну и что — рабочие? Они что — бестолочь? Или как? Не чепай его, а то взбрыкнется? Рабочий!.. Не надо, Комков, пугать рабочими. Я — не пугало, и ты — не пугало. Пожалуйста, соберите всех бригадиров стройки, я буду сам объяснять. Почему надо от этой премии отказаться. Почему эта премия — ни рабочему лично, ни государству лично — невыгодная!

К о м к о в. А я считаю, что рабочие эту премию заслужили! Вот просто так, заслужили, и все! Ну хотя бы тем, что они были готовы и тот, первоначальный план выполнить и перевыполнить. От них не зависело. Они бы сделали. И еще сделают!

С о л о м а х и н. Премия все-таки выдается за реальные результаты, а не за желаемые и не за возможные в принципе.

К о м к о в. Но эта премия уже выдана, Лев Алексеевич. Вы-да-на! (Садится.)

Л ю б а е в (поднимается). Товарищи, давайте поймем одно. Чего добивается Василий Трифонович? Конечно же, он, во всяком случае, как я понимаю, добивается не изъятия премии. Он просто хочет, чтобы в тресте было больше порядка. Вот его цель. Но это ведь и наша общая цель тоже. Лев Алексеевич, что я предлагаю. Необходимо срочно выработать серьезный, продуманный, реальный план мероприятий по улучшению организации труда на стройке. Предварительно составить анкеты, раздать бригадирам, мастерам, послать делегации на передовые…