Забери мою девственность

Ко мне тоже подсаживается Донна. Трахал ее пару раз в прошлом году. Пытается залезть на колени. Но меня не интересует аперитив, когда дома ждет сладкое. Мягко пересаживаю ее на диван.

— Прости, девочка, я в отношениях.

Донна хмыкает и переключается на Майкла. Отец косится на меня с подозрением.

Пьем и общаемся на легкие темы. Рабочих вопросов уже не касаемся. Постоянно поглядываю на часы. Хочется побыстрее отсюда свалить. Не выдерживаю. Отхожу от стола и набираю Таю.

— Привет, крошка, ты как? — представляю ее в этом утреннем костюмчике и улыбаюсь.

— Ко мне приходила Франческа, — звучит как хук справа.

— Ты в порядке? — кричу в трубку, — что она от тебя хотела?

— Рассказала, какая я шлюха, — в голосе Таи злое возбуждение.

Кажется, мой кошмар воплощается в действительности. Франческа вообще головой поехала?

— Я скоро буду дома, детка.

Жму на отбой. Злюсь на себя. Надо было все-таки настоять на охране, несмотря на протесты Ставцевой. Нужно завтра же заняться этим вопросом.

Подхожу к столу и объясняю будущим партнерам, что моя жена беременна и мне нужно уехать. Отец скептически хмыкает на мое замечание. Рано или поздно ему придется признать положение вещей.

В воздухе витает атмосфера нарастающей похоти, мой отъезд никто и не заметит.

Глава 17.1. Франческа

Франческа появилась внезапно. Кара готовила ризотто, комментируя мне каждое действие. Я впитывала как губка ее уроки. Женщина с мастерством готовит блюда итальянской кухни. Хочу так же.

Я узнала ее сразу, хотя видела один раз в жизни. Первым чувством возникла неловкость. Как ни крути, я увела у нее мужчину. По ее жаждущему взгляду на мой живот было понятно, что сама Франческа считает, что я еще и ребенка у нее увела.

Я сразу пригласила девушку в гостиную, плотно прикрыв за собой дверь. Попыталась прикинуть в уме, дает ли это хоть какую-то гарантию, что Кара не будет подслушивать. Скорее всего будет.

Смутно припоминаю, что Франческа закончила тот же университет, в котором сейчас учится Пышка. Опять же в словесном спарринге желательно, чтобы стороны были в равных условиях. Родной язык — явное преимущество.

— Я плохо говорю по-итальянски, — сразу по-английски предупреждаю я.

Франческа принимает мои правила игры и переходит на речь туманного Альбиона, тут же отпуская первую шпильку:

— Смотрю, мой муж не экономит на своей русской шлюхе.

— Кажется, после сепарации у вас раздельные финансы. Андре может тратить свои деньги куда угодно, тем не менее по доброй воле содержит бывшую жену, — спокойно отбиваю я.

— Мы не разведены, — взвивается Франческа.

Пожимаю плечами. Не озвучивая, но показывая, что это временно.

— Чем обязана? — резко интересуюсь я, — если единственная цель визита — брань, то аудиенция окончена.

— Перейдем к делу, — легко соглашается девушка. — Ты сама понимаешь, что находишься здесь до тех пор, пока не надоешь моему мужу. У него таких шлюх было много и будет не меньше. Ты отличаешься от них только тем, что подсуетилась и забеременела. В нашей среде тебя никогда не примут.

— Мне наплевать на вашу среду, — перебиваю я Франческу.

— Зато Андреа не наплевать, — хмыкает девица, — как только он наиграется, вышвырнет тебя на улицу ни с чем. Ты думаешь, что вытянула лотерейный билет, но это простая бумажка. А я могу обеспечить твое будущее. Я заплачу очень щедро, если после родов ты откажешься от своего ребенка в пользу меня.

Цинизм плещется во мне полноводной рекой. В кои-то веки хочу сыграть в навязанную мне роль.

— Когда приходишь с подобным предложением, глупо с порога кидаться ругательствами, — замечаю я, — вынуждена отказаться от щедрого предложения. Знаешь ли, сын Андреа наследует титул и имущество. Вряд ли ты способна предложить мне адекватную компенсацию.

— Ты блудница, живущая с мужчиной вне брака, и будешь гореть в аду, как и все твое отродье, — включает Франческа тяжелую артиллерию, — мы с Андреа никогда не разведемся, твой сын навсегда останется ублюдком и сыном шлюхи, потому что меркантильная мать не захотела дать ему достойное будущее. Я оставлю визитку, позвони, когда одумаешься.

Девица кладет карточку на столик и идет на выход.

Меня потрясывает, руки непроизвольно накрывают живот.

— Все хорошо, малышка, — шепчу я, — она говорила про какого-то мальчика, а не про милую девочку.

Набираю Андреа, но он сбрасывает и присылает сообщение, что на переговорах. Палец нажимает на контакт Юльки.

— Забей, солнышко, — просит Пышка, выслушав мой истеричный пересказ, — она с того момента, как стало широко известно про процесс о сепарации, распускает про вас грязные сплетни. Меня Андреа просил тебе не говорить, но теперь-то уж что. По той версии, ее муж сошел с ума из-за дочери русских алкоголиков и сам не ведает, что творит.

— Но причина для процесса была другая, — от возмущения мой кулак так сжимается, что ногти впиваются в ладонь.

— Ну, не прибедняйся. Андреа пальцем бы не пошевелил, если бы не надеялся, что ты к нему вернешься. Может, трахать бы ее и перестал, но начинать церковный процесс явно бы не рискнул.

— То есть, Франческа права и нашла виновницу своих бед. А я та самая блудница? — уточняю, правильно ли я поняла.

— Не смеши, — фыркает Пышка. — Что касается блудниц и святош. Не могу не упомянуть, что в Венецианской республике главными борделями были женские монастыри. Аббатисы выступали в качестве сутенеров. Казанова в своих мемуарах даже называл точную цену ночи с монахиней.

— С ума сойти. Но к Франческе это вряд ли как-то относится. Она просто несчастная женщина. Я ее даже ненавидеть не могу, — замечаю я.

— Ее волнует общественное мнение. Она склоняет его на свою сторону. Перекладывает свою долю вины на партнера. Это типичное поведение проигравшей стороны. Вспомни историю, в союзе даже профкомы привлекали, чтобы в семейные распри втянуть как можно больше посторонних людей. Франческа — образцовая базарная баба, хоть и с прекрасной родословной. И арсенал инструментов у нее тоже базарно-показательный.

— Но почему она решила, что может просто взять и купить ребенка? Это же уже клиника! — возмущаюсь я.

— Надо было соглашаться. Представляешь ее лицо после обнаружения проблемы с ДНК? — впадаю в шок. Пышка понимает, что с цинизмом переборщила и откатывает, — прости, солнце, но это правда было бы смешно. А вообще, ты как маленькая, Тая, вплоть до французской оккупации в Венецианской республике процветала работорговля. Франческа действует в привычной парадигме своих предков. Просто забей на эту высокородную дурочку.