Забери мою девственность

— Мне не нужен культ, я просто хочу быть рядом, — растроганно лепечу.

Прилипаю к голому торсу кожа к коже. Обнимаю Гонголо за шею. Мне очень хочется его поддержать. Я шепчу на ухо по-итальянски то, что давно хотела:

— Андреа, я тебя люблю!

— Ну вот, а говорила, нужен только для секса, — шумно втянув воздух, нервно смеется Гонголо. — Я тоже люблю тебя, Тайа. И скоро все к этому привыкнут. Просто нужно время.

Глава 19. Дети

Прошло семь лет.

Тая

— Мам, так нечестно! — требовательно кричит четырехлетний Энрико, — она взялась за фигуру, а пошла другой.

— Ариадна! — с упреком восклицаю я.

— Мам, Энрико врет, я просто ее поправила, — капризно опровергает дочь.

— Я так больше не играю! — кричит взбешенный Гонголо и сбрасывает все фигуры на пол. Вихрем проносится мимо меня к выходу из гостиной.

— Котенок, иди ко мне, — зову я дочь к себе на диван. Ариадна забирается на сиденье коленками и обнимает меня тонкими ручками за шею. Прижимаю к себе худенькое тельце. — Дома такие отговорки пройдут, но на турнирах никто тебе не позволит нарушать правила, — выговариваю я девочке, — ты должна сто раз все просчитать, прежде чем прикасаться к фигуре.

— Я знаю, — тихо шепчет мне на ухо, — но это же на турнире, с Энрико не обязательно думать так долго.

— С братом желательно просто не нарушать правила, котенок, ты же знаешь, какой он вспыльчивый, — смотрю в виноватые глаза Ариадны. — Иди и извинись перед ним, а потом вместе соберите шахматы.

Провожаю взглядом худенькую спинку.

Я выбрала греческий вариант имени для дочери, потому что это почти анаграмма от имени ее отцов. К тому же во мне билась сентиментальная мысль, что она могла бы быть той ниточкой для своего биологического родителя, которая вывела бы его из лабиринтов пустого тщеславия.

Когда отец твоего ребенка не знает о его существовании, периодически охватывает тихая грусть. Представляешь, как они могли бы познакомиться и понравиться друг другу. Ведь они так внутренне похожи. Жаль, что этого никогда не случится.

Ариадна мой маленький клон внешне, но характером пошла в Ларина. Помню, как впервые привезла ее на большую детскую площадку в соседнем поселке. Дочке было десять месяцев. Она, затаив дыхание, смотрела на бегающих детей.

Когда мы вернулись домой, Ариадна подползла к дивану, встала на ноги и сделала шаг в пустоту, оторвавшись от надежной опоры. Упала на ковер. Снова встала. Снова шаг в пустоту. Падение.

Она проделывала эти операции по кругу, пока не научилась ходить.

Я продолжаю следить за ее отцом. Каждый год он выпускает по паре сериалов и успел снять пару полнометражных фильмов.

Пару лет назад женился на какой-то актрисе, и это было неожиданно больно.

Андреа прав, ревность завязана на чувстве собственничества. Не понимаю, какое право он имел связывать себя с другой женщиной, когда у него есть дочь.

В гостиную возвращаются дети вместе с их няней. Донна хочет собрать фигуры с пола, но я ее останавливаю. Женщина у нас недавно и еще не привыкла к моим заморочкам.

— Донна, не надо. Энрико достаточно взрослый, чтобы исправлять последствия своей вспыльчивости. Правда, милый? — уточняю у сына.

— Да, я большой, — гордо соглашается клон папы.

В четыре руки дети быстро собирают шахматы в коробку. Энрико подбегает ко мне за похвалой.

— Ты молодец, милый, — обнимаю мальчика и целую в пухлую щечку, — но нужно быть терпеливее. Ты хоть раз видел, чтобы папа кричал на женщину? Ты же уже большой?

— Да, я буду терпеливее, как папа, — вздыхая соглашается Энрико. — А можно я послушаю, как там братик?

— Он спит, но послушать можно, — улыбаюсь я.

Сын ложится на мои колени и прикладывает ухо к животу.

— А он будет играть со мной в футбол? — в сотый раз интересуется Энрико.

— Будет, зайчонок, но только когда подрастет. Сначала он будет маленький, как ты на фотографиях в альбоме, — повторяю я свой обычный ответ.

— А он будет младше меня? — волнуется Энрико.

— Да, милый, ты будешь старшим братом и будешь защищать Джованни, — сын садится на диване и гордо выпрямляет спину. Ему невыносима мысль, что Ариадна старше его, поэтому он изо всех сил ждет рождения младшего брата. Не выдерживаю и целую его еще раз в черную макушку.

— Мам, а мы пойдем встречать папу к пристани? — залезает с другого бока Ариадна.

— Пойдет только тот, кто съест обед, — отрезаю я.

— А когда мы еще поедем к папе в Венецию? — не отстает дочь.

— Завтра мне нужно съездить в наш дом. Вечером спросим у папы, сможет ли он с нами пообедать. Если да, то возьму вас с собой.

Ариадна пищит от восторга и начинает пританцовывать на полу. Замираю и любуюсь на своего ребенка. Настоящая папина дочка. К счастью, ее чувства взаимны. Я бесконечно благодарна Андреа за то, что он относится к детям одинаково. Даже местами нежнее к дочери.

Выхожу из транса и выгоняю детей на улицу. Нам надо нагулять аппетит перед обедом.

Глава 20. Сирокко

За час до обеда Андреа звонит и предупреждает, что сегодня дует сирокко, и в Венеции «высокая вода». Уровень повысился немного, площадь Сан-Марко подтоплена совсем чуть-чуть. Отменяем встречу в любимом семейном ресторане и переносим ее на площадь.

С детьми и Донной идем на пристань. Здесь достаточно ветрено. Ветер теплый, но мои инстинкты волнуются, что дети могут замерзнуть. Наш катер уже ждет. Быстро загружаемся всей толпой. Направляемся в сторону Сан-Марко. Смотрю в окно. По заливу проходит мелкая рябь. Из отсека для хранения вещей извлекаю наши резиновые сапоги.

Переобуваемся, достаю из сумки легкие кофты и утепляю детей. Знаю, что долго они в них не пробудут, но попытаться стоит. Оба моих ребенка закалены. С младенчества мы занимались грудничковым плаванием. Даже ночью их проблематично укрыть легкими покрывалами, утром они оказываются на полу.

Андреа встречает нас у пристани. Воды совсем немного. Тонким слоем растеклась по поверхности. Бликует в солнечных лучах и отзеркаливает памятники архитектуры.

Вообще, вся Венеция похожа на Зазеркалье. Один город стоит на зыбких почвах, второй — отражается в водах каналов и залива.

Дети, обнявшись с отцом, моментально о нем забывают. Бегать по подтопленной Сан-Марко их любимая забава. Донна ловит детей за руки и направляется в сторону ресторана. На канале тоже ветер.

Гонголо забирает у меня сумку со сменной одеждой и закидывает себе на плечо.

— Привет, счастье мое! — Андреа обвивает руками мою исчезающую талию и целует в губы, потом глазами ощупывает все лицо, — как ты себя чувствуешь?

— Спать хочу, — жалуюсь я, — как думаешь, есть шансы их сегодня отсюда вытащить?