Забери мою девственность

— Призрачные, — Гонголо смеется.

Наблюдаем, как Энрико пытается подпрыгивать как можно выше. Подол платья Донны уже мокрый, и мне перед ней слегка неудобно.

— У меня после обеда только один бизнес-митинг и я могу уйти. Ты до скольки будешь в Венеции? — рука Андреа лежит на моей пояснице и от нее тепло разливается по телу.

— Не знаю пока, — пожимаю плечами, — как пойдет. Созвонимся тогда.

Садимся за столик. Делаем заказ. Я сижу рядом с Андреа, положив голову ему на плечо. Его рука наглаживает мое бедро.

— Тебе не обязательно самой контролировать работы, — замечает Гонголо, — наш дизайнер может за всем проследить.

— Я хочу почувствовать, что это место мне не чуждое. Это возможно, если я буду участвовать в реконструкции.

— Как считаешь нужным, — вздыхает Андреа.

Замолкаем. Смотрим на детей. Бегают по площади, поднимая брызги. Благо, сегодня она полупустая. Чувствую напряжение, исходящее от Гонголо. Поворачиваю голову, наблюдаю за его напряженной челюстью.

— Что случилось? — встревоженно интересуюсь у Андреа.

— Ничего, — натягивает покерфейс, — с чего ты взяла?

— Андреа, не делай из меня дуру. Я, конечно, беременна, но пока не разучилась тебя чувствовать.

— Не забивай голову, — примирительно посылает меня Гонголо, рассеянно поглаживает мой живот.

— Ты завел любовницу? — предполагаю самое страшное.

— Что? — изумленно поворачивается ко мне Гонголо, тут же расслабляется и прищуривается, — ты же знаешь, что я не скажу, зачем спрашиваешь?

Его реакции мне достаточно, чтобы понять, самое страшное пока не случилось. Но давление не прекращаю. По-другому я вряд ли выясню, что происходит.

— Спрашиваю, чтобы тебе стало стыдно. Значит, все-таки завел. О чем еще ты бы не мог мне рассказать? — заявляю провокационно. — Я не буду с тобой спать, Гонголо. Не хватало, чтобы ты еще какую-нибудь заразу притащил.

— Тайа, замолчи. Я не могу слушать этот бред. Нет у меня никого, — берет мою руку и прикасается губами к тыльной стороне. На лице смятение.

— Все остальное ты бы не скрывал, — бросаю раздраженно.

Андреа тяжело вздыхает и лезет в карман пиджака. Достает сложенный лист А4 и молча протягивает мне. Беру его дрожащими руками, какая бомба может быть там заложена?

Пробегаю глазами по списку. Застываю на строчке со знакомым именем:

«Ариадна в Зазеркалье» реж. Андрей Ларин.

— Что это? — хриплым голосом спрашиваю я.

— Предварительные участники секции независимого и параллельного кино этого года, — напряженно отвечает Гонголо.

— Я не говорила ему, Андреа, — сглатывая ком, бегаю глазами по расплывающимся строчкам, — я вообще не общалась с ним после случая с неустойкой.

— Я ни в чем тебя не обвиняю, Тайа, — в его голосе вселенская печаль, — вы можете сходить с Ариадной, но я не хочу, чтобы она знала.

— Если тебе неприятно, мы не пойдем, — переплетаю наши пальцы под столом.

— Это было бы слишком эгоистично с моей стороны, — хмурится Андреа, — если бы ты не узнала, было бы проще, но есть куча источников, которые я не смогу проконтролировать.

Опускаю голову, чтобы спрятать улыбку. Только Гонголо может так легко признаваться в своих темных мыслях. Обязательно скрыл бы, если бы мог.

— Почему тебя это так расстраивает, Андреа? — подтягиваюсь повыше и целую его в легкую щетину, — ты не доверяешь мне?

— Меня бесит, что он меня обошел. Я никогда не смогу подарить тебе кино, — выплевывает он сквозь зубы, но внезапно его лицо становится задумчивым, — или смогу?!

— Даже не думай, Гонголо, — заземляю я его, — не хватало мне новой волны сплетен.

Глава 21. Дом

Пообедав, кое-как уводим упирающихся детей к пристани. Время идет к тихому часу, поэтому сопротивление вялое. Гонголо берет водное такси и отправляется на бизнес-митинг, наш катер завозит меня в Кастелло к венецианскому дому Андреа, и отправляется на Лидо, где Донна должна уложить детей спать.

Андреа откинул в сторону весь рационализм, как только узнал, что я беременна мальчиком. В нем проснулись какие-то средневековые инстинкты. Гонголо твердо заявил, что его сын не будет бастардом, и он готов принять любые последствия.

На следующий день после того знаменательного УЗИ он начал процесс об аннулировании брака.

Неприятие католиками разводов основано на одном изречении Иисуса «что бог сочетал, того человек да не разлучает». Поэтому для них легче сделать вид, что вообще ничего не было, чем разрешить развод.

Аннулировать брак можно, доказав, что стороны были неискренни, озвучивая свои клятвы. Например, что муж и не собирался хранить верность. Это основание могла бы использовать Франческа. Но она хранила свое обещание, данное мне, и расторгать брак не пыталась.

Андреа использовал как повод тот факт, что Франческа утаила важный факт о состоянии своего здоровья. Если скрыла что-то одно, то в искренности остальных клятв тоже есть большие сомнения. Думаю, окончательно церковный суд убедили весомые финансовые пожертвования в пользу церкви.

Мне пришлось креститься, потому что с нехристианкой в приходе Андреа венчать его отказывались. Я предложила обратиться к более сговорчивым служителям культа. Но Гонголо внезапно обратился в истинного католика. Он заявил, что это не выход, так как венчание с нехристианкой не является таинством. Для него же наш брак священен, для всех вокруг должен быть таким же.

К католикам отношение у меня было уже сильно предубежденное. К тому же перед крещением требовалось проходить длительный период подготовки-катехизации. Поэтому обряд я прошла во временном приходе русской православной церкви в Венеции.

Пришлось покаяться в своих грехах. Теперь я не блудница. Да и вообще чиста, аки младенец. Могу всех закидать камнями.

Детей же пришлось крестить по католическому обряду, и моим мнением по данному вопросу вообще никто не интересовался. Гонголо сделал лицо кирпичом и просто поставил меня перед фактом. На обряде крещения Ариадны я впервые была удостоена чести лицезреть родителей Андреа.

В общем-то, Гонголо был абсолютно прав, что и его родителям, и венецианской тусовке требуется время, чтобы привыкнуть к существующему положению вещей.