Заблудшая душа

Дождь усилился, и Галеб вытер ладонью мокрое от дождевых капель лицо.

— Ты расправился с моими белыми псами, вервольф, — заскрежетал демон. — Как ты сумел стать таким сильным?

— Должен был появиться кто-то, способный остановить тебя. И Господь послал меня.

— Гордыня… — Монстр усмехнулся. — Вечный спутник «истинного христианина».

И тут противники с яростным рыком бросились друг на друга. Демон мощным, резким ударом выбил из рук Галеба мечи-змеевики. Они сцепились и стали кружиться по лесу, сшибая деревья и сокрушая кустарники. Стволы деревьев ломались от их мощных ударов, как сухой камыш.

Демон был очень силен и ловок, и будь Галеб простым человеком, он бы ни за что не справился с этой тварью. Но вервольф, в которого превратился Галеб, был ничуть не слабее демона. Улучив момент, Галеб оказался у монстра за спиной, схватил его за голову и одним мощным рывком свернул ему шею.

Монстр упал на мокрую траву. Голова его была неестественно вывернута, но он все еще был жив. Дождь, превратившийся в ливень, барабанил по листве деревьев, заливал распростертое на траве тело. Монстр раскрыл окровавленный рот и прохрипел:

— Знаешь, что самое смешное? Ты — один из нас.

— Я не один из вас, — отчеканил Галеб.

Он поднял с травы мечи, откинул со лба мокрые волосы и сжал рукояти мечей так крепко, что костяшки пальцев побелели.

— Кто же ты?.. — прошипел демон. — Кто ты такой?

— Я? — Галеб прищурил холодные желтоватые глаза. — Воин Господа Бога!

Он взмахнул мечами и всадил оба клинка демону в шею. Из распоротых мышц вырвались два клубка багрового пара. По черному лесу прокатился холодный ветер, похожий на вздох опечаленного гиганта.

И тотчас Галеб стал меняться. Он на полголовы уменьшился в росте, его гипертрофированная мускулатура снова стала обычной, а лицо вновь обрело человеческие черты.

Галеб вытер ладонью потный лоб и шумно перевел дух. Камзол его порвался по швам в трех местах, шляпа слетела с головы на траву. Он вложил змеевики в ножны, поднял шляпу, нахлобучил ее на голову, затем выпрямился, повернулся и зашагал к деревне.

Демоны истреблены. Работа сделана.

Однако, пройдя всего несколько шагов, Галеб услышал позади шорох. Он обернулся и увидел стремительно надвигающуюся тень с раскинутыми руками-крыльями. За сотую долю секунды Галеб успел понять, что увернуться или уклониться от врага он не успеет, и достать из ножен мечи — тоже. И в тот миг, когда острые когти чудовища почти коснулись горла Галеба, прогремел выстрел, и монстр рухнул на траву, ткнувшись головой в сапоги Галеба.

— Серебряная пуля способна творить чудеса! — услышал Галеб знакомый голос.

Он обернулся и увидел на краю оврага человека, одетого в охотничий камзол и широкополую шляпу. Одежда охотника промокла от дождя, а в руках у него дымился мушкет.

— Барон Клинкоуф! — в изумлении воскликнул Галеб. — А кто же тогда…

Галеб склонился над демоном, которого убил пару минут назад, протянул руку и сдернул окровавленный капюшон с его лица. На траве лежал пастор Зиберт.

Барон Клинкоуф забросил мушкет за спину и неторопливо подошел к Галебу.

— Ну, здравствуй, Галеб Корсо! — сказал он. — Рад видеть тебя снова.

Галеб поднялся на ноги и устремил на сановитого охотника взгляд. С полминуты Галеб изумленно таращился на барона Клинкоуфа, а потом изумление на его лице сменилось растерянностью.

— Много лет я странствую по стране, приезжая туда, где люди находят следы этих тварей, — заговорил барон важным голосом. — Слух о шайке ночных псов привел меня сюда. Я не был в этих краях несколько лет и искренне надеялся, что пастор Зиберт справится с демонами сам, как это бывало прежде. Но я и представить не мог, что демон овладеет его собственной душой.

Барон и Галеб снова посмотрели на распростертое у их ног тело демона-священника.

— Но… как же пряжка? — неуверенно проговорил Галеб.

— Какая пряжка? — не понял барон-охотник.

— С лилией и перекрещенными мечами… Мы нашли ее возле тела убитой и растерзанной девушки.

— Ты говоришь про дочку виноградаря Бельтильду?

Галеб кивнул:

— Да.

— Эта девушка была одержима. Той ночью она похитила и убила маленького мальчика. Я выследил ее и вступил с ней в схватку. Бесовка сорвала с моего плаща пряжку и скрылась, однако перед этим я успел вспороть ей живот серебряным клинком. Думаю, она сумела доковылять до деревни, где и отдала дьяволу душу. А пряжка просто выпала у нее из пальцев.

Галеб вздохнул. Это было похоже на правду. Немного поразмыслив, он глянул на барона исподлобья и уточнил:

— Значит, вы сражаетесь с демонами.

— Да, Галеб. Я убиваю демонов.

— Почему вы не открылись мне сразу?

— Не хотел навлечь на тебя опасность. Эти твари знали, что я охочусь на них. Они пытались меня прикончить, но для демонов я слишком крепкий орешек. Кстати…

Барон Клинкоуф сунул руку в притороченную к поясу сумку и достал из нее курительную трубку с золотым мундштуком и костяной чашей, вырезанной в виде головы дьявола.

— С этой трубки все и началось. Я приобрел ее шесть лет назад у одного восточного купца, — сказал он. — Купец рассказал, что нашел трубку в пустыне, называемой Лоп, лежащей на границе великой восточной империи. Она валялась на песке и «сверкала, как маленькая звезда, ниспосланная нам с неба Аллахом». Он сказал также, что в этой пустыне свирепствуют злые духи, обладающие возможностью всячески обманывать чувства человека. И примерно за час до того, как найти трубку, он видел несколько черных вихрей, несущихся по барханам пустыни и похожих на человеческие фигуры. Держи! Это мой тебе подарок!

Галеб взял протянутую трубку.

— У нас с тобой впереди тяжелая работа, демоноборец Галеб, — сказал барон. — Но кто-то же должен ее делать.

Барон Клинкоуф взглянул на мертвого пастора и вздохнул. Галеб тоже посмотрел на пастора, и на лице его отобразилась душевная боль.

— Вы думаете, они и впрямь демоны? — тихо спросил он.

— А кто же еще? Эти чудовища — выходцы из преисподней, принимающие человеческий облик для маскировки. Черная расселина — вход в преисподнюю, место, куда соваться человеку точно не стоит.

Барон на секунду замолчал, а потом вдруг спросил, пристально глядя на Галеба:

— Ты ведь теперь тоже демон, верно?

— Я не такое исчадие зла, как эти твари, — глухо ответил Галеб.

— Но ты обратился. И что бы ты теперь ни делал, тебе уже не стать человеком.

— Я только что, на ваших глазах, сражался с демоном, — отчеканил, сверкая желтоватыми глазами, Галеб. — Я тот, кто делает добро из зла. Я — карающая десница Божья!

Некоторое время Клинкоуф пристально разглядывал его, а потом вздохнул и сказал: