Заблудшие

— Это ты к моей Наташке повадился? Девок тебе мало? На замужних потянуло?

— Да ты чего? — попытался отцепиться от него Гриша. На шум из сарая выглянула Стефания.

— Ничего у меня с твоей Наташкой не было. Просто по — соседски помог, вот и все.

— Врут, значит, люди? И по ночам ты к ней не ходил? Я тут бьюсь за свободную Украину, а ты с моей бабой кувыркаешься, москаль проклятый! Ненавижу вас всех! — схватился он за автомат. Хозяйка метнулась между ним и Гришкой.

— Сашка, ты чего? Никто с твоей Наташкой не гулял. Это я Гришку посылала, чтобы он молока для твоего Ваньки отнес. Забрали ведь у вас корову немцы, а с Натальей беда приключилась, не смогла она грудью ребенка кормить. Вот и помочь я решила, — заступилась полька за своего работника.

— Уйди Стефания, я не к тебе пришел. Это он по ночам к моей жене бегал. Причем здесь ты? — не унимался парень.

— Я же тебе говорю, что я его посылала. Я тут хозяйка. Без моего ведома, ничего здесь не происходит. Почему по ночам? Чтобы меньше видели. Сам знаешь, какая у меня семья и если бы узнали, то не миновать мне неприятностей. Казимир не одобрил бы моего поступка.

— Ну, да! Вы же паны! — согласился с этим доводом незваный гость.

— Да и зачем ему по замужним бабам бегать, если рядом есть вдова? — погладила она свой пышный бюст. Сашка посмотрел на грудь Стефании и хмыкнул. Воинственный пыл бойца охладел. Сосед вернул автомат на место. Может, и правда люди врут? Сколько раз такое было. Вон сколько соседей Стешку ненавидят. Хотели его руками осадить пани Новак, а он дурак и повелся. И впрямь, зачем этому солдатику так рисковать с его женой, коль под боком такая сочная вдовушка, которая и сама не прочь принять в объятия мужика?

— Может, в гости зайдешь по-соседски? Выпьем за твое возвращение, я тут самогонки выгнала — предложила хозяйка. Тут Сашку и вовсе отпустило. Как не выпить, коль предлагают? Да и повод есть. Хорошо, что все так завершилось. Врут все-таки люди.

— Пошли в хату, — позвала она за собой мужиков.

Посидели, выпили, поговорили. Вроде и не было ни каких разборок. Сашок от выпитого алкоголя начинал кивать носом, и Стеша решила, что пора заканчивать прием.

— Саша, тебе пора домой. Жена дома ждет, да и теща уже битый час под моими окнами стоит, все тебя высматривает.

Боец что-то невнятно промычал. Полька подала знак Чижову и тот, подхватив в охапку соседа, потащил его к выходу. Следом вышла Стеша, держа в руках оружие. Тело передали удивленной Оксане Богдановне. Она ожидала увидеть иной результат, но только не пьяного зятька, который лез лобызаться к Гришке. И что они там с ним сотворили, что Сашка даже морду не набил Наташкиному любовнику? Ох, уж эта пани Стефания! И коровку от немцев уберегла и его зятька опоила, змея подколодная! С такими нехорошими мыслями и потащила на себе домой нерадивого Александра.

Отправив гостя, Стеша выдохнула полной грудью и, повернувшись к Чижову сказала: «Что, сделал добро? Вот, получи и плату. Будешь знать, как на чужих жен засматриваться!»

— Стеш, так я же…, - попытался оправдаться мужчина.

— Молчи! Не люблю вранья, — резко ответила полька.

Глава 5

Захваченного «бульбовцами» старосту заменили новым. Якуб Крычильский был представителем украинского меньшинства проживающего в Гуте Степанской. Новаки были не в восторге от такого назначения, потому-что с Якубом у них был давний конфликт. Но все перемещения по управленческой лестнице происходили по принципу «начальство не выбирают, его назначают». Учитывая то, кто сидел в районной управе, то такое назначение было предсказуемым. Война огненным валом катилась на восток, и основная часть населения старалась всеми доступными возможностями приспособиться к новому порядку. Новости с линии фронта доходили тревожные и явно не в пользу Советской власти. Военная машина Германии, не сбавляя темпа, захватывала все новые и новые города и земли. Красная Армия в Полесье оставалась лишь только в виде остатков окруженных частей, пытающихся пробиться к линии фронта. Кроме окруженцев, в лесах прятались представители партийных структур и органов НКВД Союза, шайки дезертиров, солдаты Армии Краевой и партизаны различных мастей.

Теплые деньки сменились осенней слякотью, которая навевала только печальные настроения. Селяне с нетерпением ожидали прихода зимы, чтобы хоть немного отдохнуть в преддверии начала новых сельскохозяйственных работ. Темнело раньше, и вечера становились длиннее и томительней. Чижов с тоской посматривал на огонек керосиновой лампы, который словно маяк светил ему из окна дома Новак. Как бы он хотел сейчас оказаться в теплой хате, рядом со Стешей. Но после связи с Наташкой, он не имел такого морального права рассчитывать на расположение хозяйки. Сейчас он клял себя за минуты слабости, хотя тогда он об этом даже и не задумывался. Спать лег с твердым намерением серьезно поговорить со Стешей и попросить у нее прощения. Чтобы сделать первый шаг, он с утра набирался моральных сил. Вот, только настроится заговорить и обязательно что-то мешало. То, корова ногой ведро выбила, то поросенок из база выскочил. Когда казалось, все препятствия были преодолены, появилась свекровь. Чижов с досады даже сплюнул. Вот принесла же ее нелегкая! Пани Мария о чем-то щебетала по-польски, бросая вопросительные взгляды в его сторону. Стефания ответила на таком же языке и, судя по интонации, была не очень довольна приходом родственницы. Мария сначала, как показалось мужчине, требовала, а потом, получив отпор, стала о чем-то просить. Стеша понимающе кивала головой. Пани Мария бросив в его сторону прощальный взгляд, убежала к себе.

— Чего хотела-то? — поинтересовался Чижов.

— На базар ехать надо, — в возбужденном состоянии ответила Стефания.

— Пусть едут. Ты тут при чем? — не понял Чижов цели визита пани Марии.

— Товар они заранее приготовили, а пан Казимир слег с температурой. Митька напился и лыка не вяжет, вот она ко мне и прибежала, чтобы я с ней поехала или тебя попросила, — озвучила Стефания суть вопроса.

— Куда ж ты поедешь? Что вы две бабы на рынке делать будете? — недоумевал работник.

— Давай я съезжу с пани Марией, — предложил парень, отложив свой разговор на потом.

— Опасно тебе в город ехать. Не дай Бог, Степана повстречаешь или к документам пристанут. Слишком большой риск, — не хотела Стеша отпускать своего работника.

— Не переживай, все будет хорошо. Сколько таких, как я, в Сарны ездят и ничего, — хорохорился Чижов. Не хотела Стефания его отпускать, но и Марии отказать не могла. Так и отправился Гришка с пани Марией на базар в уездный центр. Через лес проехали без происшествий, а вот на въезде в город их остановил совместный немецко-украинский патруль. После того, как повстанческая армия «Полесская Сечь» во главе со своим атаманом Тарасом Боровцом, покинула Сарны и при взаимодействии с Белорусской Самообороной и тыловыми частями вермахта, взялась громить части Красной Армии в Мозырьском укрепленном районе, так называемой «Линии Сталина», в районе были образованы структурные подразделения жандармерии и вспомогательной полиции. Основной костяк этих структур составляли бойцы украинской милиции, бывшие военнопленные и добровольцы. Милиционеры сменили желто — голубые повязки на белые, и чувствовали себя весьма вольготно. Как и боялась Стефания, справка Гришки полицаям показалась подозрительной. Для выяснения личности его отправили в полицейскую управу. Здесь в ее подвале, собралось множество подобного Грише люду. Цыгане, евреи, русские, крестьяне, горожане, блатные и бывшие военные. Кого тут только не было. Из тесного помещения, проветриваемого лишь через узкое решетчатое окно под потолком, их по одному направляли к следователю на дознание. Следователь, мужчина лет пятидесяти, в новой темной форме с серыми лацканами, рубашке с галстуком, очень был похож на конторского бухгалтера. Лицо наивное, располагающее к себе. Следователь кивнул задержанному парню на табурет, стоящий напротив его стола и сразу же открыл какую-то папочку и начал писать, периодически поднимая глаза в сторону Гриши. Вопросы простые. Кто? Откуда? Как звать, величать? Ничего особенного. Кто справочку дал, и при каких обстоятельствах? А потом, как гаркнет: «Звание, номер части, когда и откуда призывался?»

Гришка попытался пояснить, что, мол, он уже не военный и его освободили за продуктовый набор, но удар сзади в ухо заставил его пересмотреть свой стиль общения. Для того чтобы подопечные все лучше вспоминали и не захотели чего-нибудь приврать, следователь держал в кабинете двух крепких помощников. Те ничего не говорили, а просто били. Вопросы задавал «бухгалтер». В результате общения Гришки пришлось вспомнить, и номер части, и фамилию комбата и боевой путь своего подразделения. Интересовала «бухгалтера» и Стефания Новак. Вернее, причины, по которым она захотела выручить из плена даже не своего дальнего родственника, а совсем чужого человека. Он царапал что-то у себя пером, слушая признания арестованного. Если, ему что-то не нравилось, то следователь кивал головой своим помощникам, и они доходчиво поясняли Чижову, где он совершал ошибку в своих показаниях. Обратно в подвал он вернулся с опухшим ухом и разбитой губой. Парни, сидевшие возле него, делились своими впечатлениями и строили прогнозы на будущее. Они почему-то были не радужными. Немецкое командование жестоко относилось к евреям, коммунистам, цыганам и командирам Красной Армии. Он вроде бы не попадал в этот список, но местная власть дополнительно внесла туда и такую категорию людей, как «москаль». В этом плане было не совсем хорошо. Когда на выход повели парня с нагрудным знаком в виде звезды Давида, цыгана и его, у Гришки неприятно засосало под ложечкой. Не к добру все это! В коридоре их ждало несколько парней в вышивках и гражданской формой одежды поверх них. Среди этих полицаев Гришка опознал и Степана. Тот даже был рад такой встрече.

— Вот и свиделись! — заулыбался Бородай.

— Ты его знаешь? — поинтересовался невысокий боец, который и выводил троицу из подвала.

— Петрович из «конторы» сказал, что эти трое твои клиенты. Еврейчик сбежал из места постоянной дислокации, цыган у местного мельника коней увел, а этот вроде, как дезертир, но снюхался с поляками, — дал краткую характеристику арестованным конвоир.

— Знаю, знаю. Это «москаль», а москали нам кто? Правильно! Враги! И за поляков Петрович прав. Я его хотел арестовать в Гуте Степанской, но он сбежал. Сколько веревочке не виться, а все равно конец будет. Вот и снова повстречались, — потирал руки Степан. У Чижова вспотели ладони. Это конец! Арестованных вытолкали во внутренний двор полицейского управления, которое размещалось в бывшем районном отделе НКВД.

— Давай, пошли! — подтолкнули троицу в сторону красной кирпичной стены, которая была вся испещрена следами от пуль. По всей видимости, эти кирпичи видели не одну подобную сцену расстрела. Из здания во двор вышла группа сотрудников, чтобы покурить, а может просто поглазеть на мероприятие.

— Гриша, ты? — воскликнул один из них. Чижов встрепенулся. В его сторону бежал Федор Игнатов. Вот кого он не ожидал здесь увидеть, так это Федьку. Но если трезво подумать, то место в полиции было как раз для него. Федор за буханку хлеба сдал лейтенанта и в полицаи наверняка, пошел по собственному желанию, чтобы не сдохнуть с голода или не быть расстрелянным. Федька радостно обнял знакомого.