Заблудшие

— Отвали в сторону, — оттолкнул мужчину Бородай.

— Это мои клиенты.

— Ты чего Степа? — обиделся на такое поведение товарища Игнатов. Мужчина, в форме подобной как у следователя, отбросил в сторону сигарету.

— Федор, ты его знаешь? — строго спросил незнакомец.

— Конечно, знаю. Служили вместе, — сообщил Игнатов.

— Большевик? Офицер? — кивнул мужик в сторону Чижова.

— Да вы что, пан лейтенант! Григорий рядовой. Он даже чуть не пострадал от политрука.

— То есть? — заинтересовался начальник.

— Когда наш батальон вошел в Вишневое, мы наткнулись на группу украинских националистов. В результате перестрелки убили двоих и взяли в плен сына убитого. Так, Федор, дал возможность парню сбежать, из-за чего политрук объявил его врагом народа и хотел приговорить к расстрелу, — выгораживал однополчанина Игнатов.

— А почему не расстрелял? — интересовался офицер.

— Комбат не дал. Гришка у нас пулеметчик, а таких специалистов в батальоне не хватало, — на свой лад перекрутил былую историю боец. Не сказал он, что политрук взъелся на Чижова не только за пацана, а еще и из-за доноса самого Игнатова. Впрочем, кому такие подробности нужны? Спасибо, что вообще вступился.

— Пулеметчик говоришь? — о чем-то задумался лейтенант.

— Могу и из пулемета, — подтвердил Григорий.

— В чем обвиняют? — продолжил диалог полицейский начальник.

— Документы мои не понравились.

Пришлось Гришке вкратце рассказать свою историю. Степан почувствовал, что арестант может отвертеться от расстрела, влез в разговор.

— Не верьте ему пан Ходаковский. Я лично знаю этого типа. Когда мы работали в Гуте Степановской по аресту польского партийного функционера, он помог ему скрыться. Он сам русский и помогает полякам, — привел свои доводы Бородай.

— И что с того, что русский? — прищурив глазки, спросил офицер.

— Так москаль! — не знал, что и сказать Степа.

— Великая Германия помогает народам России освободиться от большевизма. Солдат, ты поддерживаешь коммунистические идеи? — обратился Ходаковский к Чижову. Скажи, да, и можно было спокойно занимать позицию у кирпичной кладки. Чижов не дурак, и ему хотелось жить.

— Не поддерживаю, — заявил Григорий. Ходаковский другого ответа и не ожидал.

— Как он может поддерживать, если его чуть было не расстреляли те же коммунисты, — замолвил словечко в защиту сослуживца Игнатов.

— Это ты знаешь, но не мы. Может, ты специально выгораживаешь дружка? — не сдавался Бородай.

— Мне нравится твоя непримиримость к врагам Рейха, — усмехнулся Ходаковский.

— Только у тебя почему-то все враги. Нельзя уничтожать тех, кто может послужить Рейху. Гриша, хочешь поступить в батальон «Шуцманшафта»? — неожиданно предложил лейтенант.

— Это твой выбор, — ухмыльнулся Ходаковский. Вариантов всего два, стенка или служба Германии. Не хотел Гришка становиться предателем Родины, но сам отказ от сопротивления оккупанту, это ли не предательство? Чтобы не вызвать подозрения в искренних намерениях, тянуть с ответом было нельзя.

— Хочу, — последовал краткий ответ.

— Это хорошо. Пулеметчики мне нужны.

— Не верьте ему. Предаст нас этот пулеметчик, — не удержался Степан, чтобы не высказать свое мнение.

— Предаст, говоришь? Игнатов, ты ручаешься за своего дружка? — спросил лейтенант Федора.

— Ручаюсь, — без тени сомнения ответил мужчина. Вот так поворот. Теперь за него ручался тот, кто совсем недавно своим доносом подвел его к расстрелу.

— Если твой дружок нас подведет, я вас расстреляю обоих, — спокойно произнес Ходаковский.

— Ты, Степан больше всего сомневаешься в парне, вот и будешь у него наставником. Если он нас предаст, то и ты ответишь, — распределил роли лейтенант. Бородай с ненавистью посмотрел на Чижова. Игнатов выдернул Григория из строя арестантов и потащил обратно в здание управления. Едва за ними закрылась дверь, как грянул залп. Оставшейся парочке не повезло. У них не было знакомых среди полицейских, и никто им ничего не предлагал.

Батальон «шуцманшафта» или «шума», как в простонародье называли вспомогательную полицию, размещался в двухэтажном здании, еще дореволюционной постройки. Федька помог сослуживцу пройти все этапы оформления в новое подразделение. Гришка заполнил соответствующие формуляры, сделал фотографии и теперь ожидал своей дальнейшей участи в казарме, где ему выделили место.

— Тебе повезло, что я тебя встретил, — присел Игнатов на кровать рядом с Гришей.

— Степан еще тот мясник. Ему человека расстрелять, что раз плюнуть, — охарактеризовал полицая бывший красноармеец.

— Ты-то как здесь очутился? — в свою очередь поинтересовался Чижов.

— Очень просто. В лагере предложили записаться в «шумы», я и согласился. Сам знаешь, каково там было. Тебе считай, повезло. Мне тоже жить хотелось. Тут хватает бывших военнопленных. Правда, «шароварников» еще больше, — рассказывал Игнатов.

— Это ты про украинцев? — догадался Чижов.

— О них. До создания батальона, здесь была украинская милиция. Потом их распустили, но основное количество милиционеров перешло в полицейские.

— И как ты с ними? — интересовался Гришка.

— Есть нормальные ребята, но в основном их можно охарактеризовать, как «себе на уме». Непонятно, чего они хотят. Вроде, как и на немцев служат, а нет, нет, и о своей независимой Украине толкуют. С ними надо ухо держать востро.

— А лейтенант тоже из местных? — хотел Гриша знать больше об организации, в которую попал.

— Пан Ходаковский немец с польскими корнями, — поделился знаниями Федор.

— Вот почему он не послушал Степана, — сделал вывод Григорий.

— Бородай мне связь с поляками шил, а это видишь, ничего против них не имеет. И меня в живых оставил, чтобы Степку осадить. Не думаю, чтобы у вас людей не хватало, — рассуждал Чижов.

— Все может быть, только ты рано не радуйся, поляки они разные. Ты, Гришка смотри меня не подведи. Я за тебя поручился. Забывай свое советское прошлое и следи за языком. Степка будет искать любую зацепку, чтобы отомстить. Где вы с ним пересеклись? — на правах наставника произнес Игнатов. Гриня посмотрел Феде в лицо.

— Знаю я, где мое слабое место, — ответил Чижов, имея в виду его страсть пообсуждать какие-нибудь политически важные вопросы. Один раз, с тем же Федькой, чуть не обжегся. Теперь повторных ошибок делать не хотел.

— Женщину мы не поделили, вот он и взъелся, — назвал Григорий причину их неприязненных отношений со Степаном.

— Это полячку твою? — догадался Игнатов.

— Ее самую.

— Но теперь ты ее не скоро увидишь. Пока не зарекомендуешь себя с положительной стороны, увольнений не видать, — огорчил новенького приятель. Это было очень плохо. Пани Мария расскажет Стефании об его аресте и что та подумает? Хорошего ничего. Наверное, мысленно простится. Он так не хотел терять Стешу, но выбор был не велик. Отсюда или в братскую могилу или в батальон «шуцманшафта».