Забросило 2

Выбравшись из челнока, закрепился на поверхности корабля и приступил к аварийным работам. Пришлось вскрывать развороченный верхний слой обшивки, которую резал специальным инструментом. Раскрыв обшивку цветочком, проник внутрь и стал искать шланг или трубу, которая была повреждена. Вскоре обнаружил две небольшие трубочки, которые перебил небольшой метеорит. Видимо после этого он потерял большую часть энергии, и сейчас висел чуть дальше в переплетении труб охлаждения обшивки. Наложив самоклеящийся пластырь, выждал положенные пять минут. За это время стал ощущать нестерпимый холод в левой руке и правой ноге. Похоже это подарочки от паука. Видимо там есть или трещины в скафандре, или повреждена система герметизации подвижных участков скафандра. Напрямую спросил у Афродиты, выдержит ли мое тело это время в условиях разгерметизации скафандра. Афродита высказалась, что просто мое тело не выдержит, а вот с ее помощью, можно и продержаться. Я попросил ее вмешаться в эту ситуацию, так как мне нужно поработать в этих условиях еще минут десять. Вскоре неприятные ощущения почти исчезли, и я с остервенением стал заделывать полученную кораблем пробоину. Когда все было закончено, то я с трудом добрался до челнока и пилотировал его уже больше как неумеха. Левая рука слушалась плохо, так что причаливание проходило несколько нервозно, и я смог зацепиться за магнитные захваты только с третьего раза. Едва двигатели смолкли, как я рванул к шлюзу. Все стандартные процедуры открытия люков, выравнивание давления, все казалось, работало в два, а то и три раза медленнее. Наконец я ввалился через внутренний люк шлюза основного корабля и стал сдирать с себя скафандр. Наконец мне удалось избавиться от того, что смогло защитить меня от паучьих ласк. Только сняв скафандр, я обнаружил, что металлические обручи, обеспечивающие жесткость скафандра на руках и ногах, были смяты и прижимались непосредственно к моему телу, и в этих же местах была нарушена герметичность. Металл поглощал тепло моего тела в месте соприкосновения обручей с моим телом. Как бы там ни было, а незначительное обморожение этих участков я получил, так что теперь предстояла реабилитация пострадавших участков моего тела. Афродита пообещала, что через два дня от участков обморожения не останется и следа и я ей верил. Дотащив скафандр до утилизатора, я попытался поместить его туда, но корабль потребовал подтвердить, что я сознательно уничтожаю индивидуальное средство защиты. Я ясно и понятно послал его подальше, а потом, осознав, что он же не знает причину моего непочтительного обращения с моим скафандром, объяснил ему, в чем тут дело. Тот потребовал предоставить ему поврежденный скафандр для анализа. Ну, для анализа, так для анализа. Оказалось, что нужно запихать скафандр в тот же утилизатор, только предварительно вдавив рычаг "анализ повреждений". Все это я проделал виртуозно, так как спать мне хотелось зверски. Наконец я был отпущен на отдых. Опять быстрые тоннели, очередные блуждания по коридорам и вот, наконец, я стою перед дверью в свою каюту и жду непонятно чего. Мне казалось, что как только я переступлю порог моей каюты, так искин снова придумает какое-нибудь задание. Наконец, решившись, я открыл дверь каюты и бегом бросился в туалет, на ходу снимая с себя нижний комбинезон. Дальше я, засыпая, стоял под струями воды в душе и думал, как хорошо иметь место, где можно нормально поспать, не сидя, не стоя, не когда ты лежишь спеленатый противным пауком, а просто, забраться в кровать, укрыться одеялом, завернуться в него с головой и погрузиться в такой спасительный сон. Буквально через пять минут я спал сном младенца, именно так, как и представлял себе, стоя под душем. Оказалось, что человечество, не единственное, кто использует мелкие струи воды, для омовения тела астронавта или космонавта. Это экономично, по отношению к воде и удобно, так как не требует больших помещений, что актуально на космическом корабле, плюс, создает еще и лечебный эффект. Вот после такого эффекта я и спал, как убитый.

2.19.

Глава 19.

* * *

После возвращения на корабль мои нагрузки значительно возросли. Искин, как будто чувствовал, что меня можно нагружать гораздо больше, после воздействия на меня теолофиты. Та что-то ненавязчиво подстраивала в моем организме, во всяком случае, запоминал все я с первого раза. Самое главное у меня появилась поразительная точность движений. Мне ничего не стоило остановить свое резкое движение в нескольких микронах от преграды, да и физическая форма стала значительно лучше. Каждый вечер, после интенсивных теоретических и практических занятий, я еще несколько часов посвящал беседе с Афродитой. Та интересовалась нашей земной историей, выясняла, как я попал на Планету Демиургов. Подтвердила мое предположение относительно наличия второго демиурга в одном и том же мире. Да, они, жертвуя собой, дают жизнь новой части себя. Это напоминает размножение многоклеточных делением. Здесь же, кроме физического разделения, идет и расщепление сознания, причем в первые дни они не могут воспринимать себя каждый, как новую особь, а воспринимают, как одну особь. Делают все синхронно, от чего злятся. Это самый тяжелый этап рождения нового демиурга. Если быть до конца откровенным, то на свет появляется не новая особь, а две новые особи, так как они начинают осознавать себя заново. Наконец запускается программа выживания в новой для себя среде и вот тогда инстинкты начинают вмешиваться в синхронное существование двух новых демиургов. Накопленный опыт остается с обоими, но вот адаптация к новым условиям жизни заставляет дороги их жизни расходиться все дальше и дальше. Правда и времени эта адаптация занимает огромное количество. Их можно понять, куда им торопиться? Наверное, это и есть бессмертие, когда родив новую особь, родитель сам становится новой сущностью.

Так незаметно я стал втягиваться в тяжелый труд астронавта или космонавта, что в сущности, одно и то же. Ранний подъем, водные процедуры и начинается теоретическая часть чего-нибудь. Затем час на отдых и во второй половине условного дня, практическая часть того, что проходили вчера или позавчера. Иногда теория занимала весь день, а иногда это же делала практика. Вскоре я стал замечать, что у меня появилась уверенность в том, что в космосе я не пропаду. Были рассмотрены тысячи ситуаций, а их переплетение давало еще не менее пяти тысяч таких же очень близких ситуаций. Меробс пропадал у искина со своим пауком. Паука признали пригодным к нашему совместному путешествию, так что второй случай с пробоем корабельной обшивки, исправлял уже он. Постепенно я понимал, приближается день икс, когда мы, включив маршевый двигатель, отправимся за границы этого мира, чтобы попасть в новый для себя, и хорошо бы, если бы это оказался мой мир.

Теперь мой учебный процесс полностью перешел в разряд практических занятий. Мы проверили и исследовали каждый закоулок корабля, уделили внимание его системам управления и защиты, двигатель был проверен досконально, но вот было на корабле одно место, куда вход мне был заказан. Это был контейнер с топливом. Как мой организм не трансформировали с двух сторон, что искин корабля, что Афродита, но по обоюдному утверждению моих учителей, я перестану существовать, как только попаду в область действия излучения от топлива. Я не стал устраивать истерики, а просто принял это известие как данность. Кроме меня на корабле есть Меробс, который испускал подобное излучение, штопая свое тело, так что в случае необходимости, он полезет в резервуар с топливом. Самое удивительное, что искин корабля не обнаружил новый разум, который поселился во мне, а ведь я с завидной регулярностью подвергался различным медицинским обследованиям, а то и вмешательству в структуру моего организма. Мне уже самому было интересно, что же из меня получилось, а то и получится на выходе. Но все же, по признанию искина и Меробса, мое тело далеко от совершенства. Что они подразумевают под словом совершенство, было совершенно непонятно. Может совершенство, это когда я, безо всяких защитных приспособлений буду лететь в космическом пространстве, делая какие-нибудь плавательные движения, отталкиваясь руками от космических лучей. Афродита не выдержала и горомко рассмеялась у меня в голове. Назвала меня дурачком, но хорошим, и посоветовала продолжать учиться, а остальным она займется сама, как только мы закончим процесс моего и Меробса обучения. Я ей верил во всем, ведь она проявила ко мне чувство сострадания, когда я умирал, спеленатый нашим пауком. Кстати, паук уже почувствовал свободу и разгуливал по кораблю, как у себя дома. Встречаясь с ним, я всякий раз старался убраться с его дороги, а если приходилось расходиться с ним в коридоре, то всегда прижимался к стене всем телом. Все-таки жуткие воспоминания он мне оставил о себе, да и в эстетическом плане он был не очень. Порождение злого разума, как сказали бы на Земле, но свою работу он делал отлично, так что мне нужно было только к нему привыкнуть.

Несколько раз я побывал в открытом космосе. Пару раз это были ремонтные работы, а пару раз меня специально выбрасывали из корабля, задав небольшое начальное ускорение и я, должен был вернуться на корабль, используя только то, что заложено в скафандр. На нем не были предусмотрены двигатели, поэтому в моем распоряжении были только шланги, подающие воздух, а однажды пришлось использовать и тот, который подает мне воду. В общем, на небольшом удалении от корабля я стал чувствовать себя, как рыба в воде. Научился играть с редуктором, подающим воздух, так что дозированные порции так необходимого мне воздуха вырывались из шланга скафандра позволяя долететь до нашего корабля с расстояния не менее чем в двадцать километров.

Теперь я и сам признавал, что месячные учебные курсы дали неплохие результаты в моей подготовке к дальнему перелету. Все выяснения относительно наших действий в соединительном рукаве между различными вселенными, наталкивались на непонимание. Вскоре я уверился, что этот корабль там не летал, а пер сюда по традиционному пути, так что удивляться в нашем перелете придется всем нам. Последняя неделя ушла на ремонтные работы с носовой частью корабля, то есть тем местом, где находилась рубка. Мы просто заново меняли защитные плиты обшивки корабля, это место сильнее всего соприкасалось с различным космическим мусором, так что эти работы были признаны мной нужными и полезными. Я знал, что за этими плитами будет находиться мое тельце, уже не такое беззащитное, как раньше, перед просторами космоса, но все же лучше, если оно будет оставаться на корабле, а не летать в облаке мусора, оставшегося от разбитого корабля. Все чаще и чаще мне на глаза стал попадаться и Меробс. Видимо и его обучение подошло к концу. Ин стал какой-то тихий и, я бы даже сказал, задумчивый. Чем уж его загрузили оба корабля, оставалось тайной за семью печатями, но его поведение сильно изменилось. Хорошо это или плохо было не понятно, я к нему со своими расспросами не лез, он ко мне тоже. Условными вечерами я продолжал общаться с Афродитой. Та всегда придумывала мне какие-нибудь простенькие логические задания или мы с ней играли в ее игры, которые неплохо стимулировали мои мыслительные способности.

Наконец, через один месяц и десять дней искином корабля было принято решение стартовать в направлении входа в рукав, так как мы, по его мнению, были практически подготовлены для дальнего перелета. Координаты были загружены в навигационную систему корабля и мы, по штатному расписанию заняли свои места в рубке управления кораблем.

2.20.

Глава 20.

* * *

На сорок третий день, с того момента, как мы попали на этот корабль, мы стартовали в направлении входа в интересующий нас рукав. По команде искина мы заняли места в креслах пилотов, причем мне, оказалось, сидеть в нем комфортнее, чем в кресле инсектоидов. Разгон прошел плавно, никаких нештатных ситуаций не возникло. Раса, которая построила такой технический шедевр уже, наверное, перестала существовать во вселенной, а мы все еще пользуемся техническим воплощением их идей.

Искин честно предупредил нас, что в его базе данных нет никакой информации, что могла бы нам помочь в преодолении этого странного рукава. Во всех известных навигационных картах такие места обозначаются как опасность. Пока у нас имеется около четырех месяцев, чтобы подготовиться к встрече с этим неизвестным объектом, этой части вселенной. Меробс вытащил те снимки, которые я нащелкал в том самом космическом корабле, который обнаружился под пирамидой. Снимки мы передали искину, да и сами подолгу рассматривали их на экране. Снимки не передавали всю полноту картины. Эту конструкцию нужно было рассматривать постоянно, позиционируя себя на ней в реальном времени. Я высказал такую идею, что нам нужно собрать подобный макет с тем, чтобы можно было отслеживать себя на этом макете. Искин пообещал, с помощью паука, собрать такой макет, но вот о позиционировании нас на нем не может быть и речи, ведь там хаос, а наша навигационная система в тех местах просто сойдет с ума. Я высказал предположение, что если это какая-то каверна в пространстве вселенной, то у нее должны быть стенки, отражающие наши какие-нибудь лучи. Если мы задействует передатчик и приемник, то сможет хотя бы приблизительно, привязываясь к уже известным объектам на макете, позиционировать себя. Искин пообещал разработать подобный локатор или сканер, использующий весь доступный ему диапазон частот и сделать его практически без логики.

Наша жизнь на корабле протекала спокойно, первые пару недель я просто отдыхал от свалившихся на меня нагрузок, но потом организм, привыкший за это время получать те самые нагрузки, стал требовать, чтобы его нагружали, так что я по полдня проводил в том самом тренажерном зале, насилуя свой организм. Это не прошло бесследно, я значительно окреп, мои мышцы стали очень даже рельефными, так как питание мое было, мягко говоря, диетическим. Меробс поражался моей работоспособности, когда заставал меня, обливающегося потом на каком-нибудь тренажере, для него такой проблемы не стояло, он ведь был больше роботом, чем живым организмом. Я же, радовался, что таким образом могу немного занять себя в той череде однообразных дней. Единственной отдушиной были наши кусты. Здесь мы с Меробсом часто встречались. Я окучивал землю и поливал кусты водой. Мы облагородили те самые контейнеры, куда насыпали землю с Планеты Демиургов и посадили наши ореховые кусты. Те уже распрямили поникшие, после пересаживания ветви и листья, теперь мы с благоговением смотрели на эти стволики, ветви и листья, а уж сами орехи вызывали в нас божественный трепет. Это ведь было все, и еда, и вода, и энергия. То есть то, что позволяет нам жить. Искин мог бы обеспечить нас необходимыми продуктами питания, синтезируемыми в его чреве, но нам приятно было чувствовать себя независимыми, хотя бы в вопросах еды и воды.

Месяца через два со мной на связь вышла Афродита. Она, как только мы стартовали, перестала со мной общаться и погрузилась в какие-то размышления. Я ей не мешал. Обещал предоставить жилье, для ее сознания или души, вот и предоставил, но никто же не заставлял меня быть навязчивым собеседником. Захочет пообщаться, милости просим, если мне что-то нужно будет узнать, то я обращусь к ней, а раз сейчас она занята, так пусть и побудет в тиши своих размышлений. Так что выход на связь Афродиты был для меня некоторым шоком, о чем я и сказал ей. Та смутилась и призналась, что очень сильно увлеклась одной идеей, поразмышлять над которой ей не удавалось очень долгое время. Конечно, можно было подумать о ней в той самой капсуле, но там было очень неуютно и, если честно, то страшно. Умирать никому не хочется, если еще нормально не пожил на свете.