Забудь о прошлом

— Но не с открытым сердцем? — спросил Самый Старший.

— Я сказал, что не буду лгать. Нет. Мы пришли с обидой, может, со злобой, даже ненавистью, но сегодня этой ненависти уже нет. Мы поняли, что слишком отличаемся от вас. Наша раса не имеет способностей к эмпатии. Наша раса не испытывает тяги к слиянию. Наша раса это раса индивидуалистов, общности, которые мы создаем, — вовне, а не внутри, мы охраняем свое «я» от вмешательства так же, как вы охраняете вашу общность. Мы идем разными дорогами и будем идти и дальше каждый по своей. Это все.

— Сегодня вы знаете о нас гораздо больше, чем вчера, — сказал Самый Старший и повернулся к Марану. Некоторое время он смотрел на него изучающе, потом сказал: — Подойди сюда.

Маран молча поднялся и подошел к нему.

— Покажи мне свои руки.

Маран также молча протянул руки.

Старший оглядел их, склонив голову, потом поднял глаза.

— Болят?

— Нет, — сказал Маран.

— Не лги.

— Да, — сознался Маран неохотно.

Старший повернулся к одному из стоявших у стены палевиан с повязками. Тот, повинуясь немому приказанию, поспешно подошел. Старший взглядом указал ему на Марана, и тот вынул из складок своей одежды небольшой прибор. Дан почувствовал, что его захлестывает безумный страх, и тут же увидел, как Самый Старший с интересом повернул к нему голову. Маран даже не вздрогнул, когда палевианин приложил аппаратик к его правой руке, нажал на клавишу, другую, потом проделал ту же операцию с левой.

— Теперь все хорошо? — спросил Самый Старший.

Маран сжал и разжал пальцы и коротко ответил:

— Спасибо.

Старший усмехнулся.

— Гордец… Я пригласил тебя сюда для того лишь, чтобы попросить прощения за причиненные тебе неудобства, физические и душевные. Мы не желали тебе зла… А теперь и я скажу вам, земляне. У нас действительно разные дороги. Вы из нашей общности ничего почерпнуть не в состоянии в силу своей невосприимчивости. Может показаться, что мы могли бы использовать вас в качестве источника новых, неизведанных чувств, но это не так. Ваши страсти слишком сильны для нас, даже один на один. В общности они свели бы нас с ума. Даже мы, Старшие, чей дух закален, с трудом выносим всплески ваших чувств, для рядового члена общности это буря, которая может заставить его заболеть и даже потерять способность к слиянию, что для нас страшнейшая из трагедий. Потому мы запретили им с вами разговаривать. Возможно, мы тоже ошиблись. Возможно, нам следовало сказать вам прямо, что вы ищете не там и не то, что вам надо. Но мы знаем вас давно. Мы очень древний народ и узнали вас раньше, чем вы сами. Узнали, как расу, чрезвычайно агрессивную и опасную. Расу, которая не умеет вовремя остановиться, чтобы не погубить себя и других. Но сегодня я вслушиваюсь в вас и не слышу запаха ненависти. — Он снова повернулся к Марану, который почему-то не сел на место, а продолжал стоять в нескольких шагах от него. — Неистовство твоих страстей качает меня, как травинку на ветру. Но я ищу и не нахожу среди них желания отомстить. Это так?

— Так, — сказал Маран.

— Кто знает, может, даже эдуриты способны меняться.

Кто такие эдуриты, подумал Дан удивленно, покосился на шефа, на Марана, но оба были неподвижны.

— Перед тем, как мы расстанемся, я сделаю вам небольшой подарок, — сказал Самый Старший. Он подал знак, еще один из стоявших у стены палевиан приблизился к нему и почтительно подал что-то. Самый Старший поглядел по очереди на каждого из гостей и протянул то, что ему вручили, Марану. Маран молча взял предложенный ему предмет.

— Это укажет вам начало пути, по которому вам предстоит идти. Скорее всего, рано или поздно вы нашли бы его и сами, но с этим вам будет проще.

Дельфийский оракул, хмыкнул Дан, пытаясь разглядеть предмет в руке Марана, кажется коробочку. Что в ней может быть, наверно, очередной кристалл? Прежде чем он успел додумать эту, в сущности, пустую мысль, Маран сделал шаг вперед.

— Я полагаю, хранитель, — произнес он негромко, но твердо, — что мы уже ступили на этот путь. Я человек, но не с Земли.

Самый Старший снова оглядел его и сказал с усмешкой:

— Ваша раса поднялась на ступень выше. Твои предки такой быстротой мышления не отличались. Проводите их до корабля. Доброго пути.

— Что там такое? — спросил Патрик, когда все расселись, и Маран положил на стол крохотную пластмассовую коробочку.

— Кристалл, конечно, — сказал Железный Тигран. — Открывайте.

Маран открыл коробочку, но кристалл — а там действительно оказался кристалл — не заговорил.

— Может, это бомба? — пошутил Поэт.

— Я думаю, что это видеокристалл, — сказал Маран.

— Может, ты еще и сообщишь нам, что на нем записано? — спросил Патрик.

— Может, и сообщу.

— Ну?

— Стой, — вмешался Поэт. — Пари. Я ставлю на Марана. Спорим на бутылку коньяку.

— Где я тебе коньяк возьму? Еще б на шампанское…

— Патрик! — сказал Железный Тигран. — Что я слышу?

— Шеф, — отозвался тот умоляюще, — я был уверен, что мы увезем с собой Марана, а такое событие заслуживает того, чтобы обмыть его в шампанском.

— Шампанского я не пил, — сказал Поэт, — но пари принимаю.

— Какое пари? Нашел дурака! Маран, а ну выкладывай!

— Я могу и ошибиться.

— Давай, ошибайся.

— На кристалле записаны координаты, — сказал Маран. — Звезды, а может, и планеты.

— Какой звезды?

— Ну какой, этого я не знаю.

— Я не название спрашиваю. Меня интересует, какое отношение к нам имеет эта звезда, и почему они сочли нужным вручить нам ее координаты, и что делает их для нас подарком, и…

— Остановись! Надо сначала проверить, может, я неправ, и там история Палевой с прологом и эпилогом.

— Не морочь голову! Говори, что за звезда!

Маран заколебался.

— Я слушаю тебя более чем внимательно, — медленно, задушевно произнес Патрик, не отрывая от него глаз.

— Ладно, была не была! На кристалле записаны координаты планеты, откуда родом наши общие предки.

Наступило молчание. Потом Патрик вскочил, схватил кристалл и кинулся к компьютеру.

Дан собирал вещи, когда включилась связь, и на экране появилось лицо шефа.

— Дан, — сказал тот, — хочу поблагодарить тебя за отличную работу. У тебя две недели отпуска. Вчистую. Можешь забыть о моем существовании.

— Куда-то уходите, шеф? — пошутил Дан.

— Представь себе, — ответил тот насмешливо, — я вас покидаю.

— Как это?

— Я сяду на орбитолете прямо в штаб-квартире. У меня наверняка накопилась куча дел, мне некогда валять дурака перед журналистами. А вы выйдете в порту, честь по чести. Ладно, не пугайся, ночь на дворе, и потом мы вернулись неожиданно рано, так что, может, обойдется. Но не обольщайся, тебе и всем прочим придется еще дать много-много интервью. Впрочем, повода для волнений я не вижу, стыдиться тебе нечего.