Забудь обо мне

— Мам, правда, не о чем беспокоится. Просто у Марка не очень ладится в личной жизни, мы с Андреем… прошли долгий путь. И как-то все смешалось. Знаешь, как это бывает, когда собираешься печь французский бисквит, а получается лаваш.

— Давай без твоих этих непонятных метафор. — Она все-таки оттаивает и обнимает. — Горе ты мое, бестолковое.

На прощанье она крепко меня обнимает и еще раз выразительно заглядывает в глаза.

Быстро чмокаю ее в щеку и убегаю так, словно под моими ногами плавится земля.

Стыдно — хоть провались.

Я всегда хотела быть гордостью своей семьи.

Всегда хотела добиваться всего сама, чтобы когда-нибудь мой отец сказал: «Эта Звезда — моя дочура, завалите рот все, кто думал, что мозгов у нее хватит только чтобы транжирить мои деньги!» Страшно представить, что было бы, если бы нас с Бармаглотом заметил отец.

Щеки горят так сильно, что прикладываю к ним ладони, но это все равно не помогает.

Никогда еще мама не смотрела на меня так, словно я стала ее самым большим разочарованием в жизни, а заодно провалом в воспитании.

Правда, что же я такое все время творю?

— Эй, ты решила сдать армейские нормативы по бегу? — слышу знакомый смех и с облегчением падаю в руки Андрея. Только сейчас осознаю, что меня трясет. Андрею даже приходится посильнее прижать меня к себе. — Что случилось? Ни на минуту нельзя оставить одну.

Его голос звучит искренне обеспокоенным.

Я задираю голову, лишь через мгновение спохватываясь, что у нас не такая большая разница в росте, и можно не бояться, что шея, не выдержав напряжения, треснет.

Слишком громко и с облечением выдыхаю, потому что за стеклышками очков — темные глаза. Очень темные, с почти потерянным в черноте зрачком.

— Что случилось? — Андрей прикладывает тыльную сторону ладони к моей щеке, хмурится, трогает мой лоб. — У тебя как будто температура.

— Все нормально, — еле-еле выдавливаю улыбку. — Немного разволновалась со всеми этими очень домашними, но очень нервными праздничными хлопотами.

— Точно?

— Ага. — Чтобы не выдать себя, прижимаюсь к нему, прячу лицо на плече и, уткнувшись в мягкий свитер, бормочу: — Я рада, что вы с папой нашли общий язык. Ты ему понравился, Март.

— Откуда такая уверенность? — хмыкает он.

— Потому что Волков-старший не гоняется за тобой с ружьем.

— А были прецеденты? — Андрей икает как будто нарочно, но все же нервно. — О таких вещах можно предупреждать и заранее, Выдумщица.

Я, немного успокоившись и взяв себя в руки, отодвигаюсь и снова заглядываю ему в глаза. На этот раз совершенно точно зная, какого они цвета и на сколько нужно задрать голову.

Теперь все в порядке. Никаких ненужных неправильных мыслей.

— А что мне нужно было сказать? «Если мой папа решит, что ты «со странностями», он может сделать тебя богаче на пару дырок?»

— Нет, — улыбается Андрей, хулиганисто оглядывается по сторонам и притягивает к себе для мимолетного «чмока» в губы. — Намека о том, что у твоего отца есть огнестрельное оружие и он знает, как с ним обращаться, было бы достаточно.

Я довольно жмурюсь. Он даже пахнет понятно — всегда одинаково.

Алиса, включи мозги.

Это — тот самый мужчина. А шатает тебя просто от страха, что на этот раз все серьезно.

Это паника.

Вспомни, общая психология, первый курс.

— Точно хорошо себя чувствуешь? — Андрей еще раз трогает мой лоб.

— Ммм… — Я прикусываю нижнюю губу и немного склоняю голову на бок. — Буду чувствовать себя еще лучше, если ты прямо сейчас забросишь «сопротивляющуюся добычу» на плечо, отнесешь в машину, привезешь свой честно выстраданный трофей домой и надругаешься над ним всеми возможными развратными способами.

Мне приятно видеть, как улыбка медленно сползает с его лица, губы приоткрываются, а взгляд становится темнее полного абсолюта.

— Прямо сейчас? — уточняет он. Берет за руку и уверенно ведет к выходу. — А как же попрощаться с мамой?

Меня передергивает.

— Я уже попрощалась за нас обоих.

— Тогда, жертва, домой. — Оглядывается и довольно усмехается. — Заодно проверю, сколько моя черепаха выжимает на максималках.

Я скрещиваю пальцы на удачу, чтобы не встретить Бармаглота во дворе.

С облегчением забираюсь в салон машины Андрея.

И выдыхаю, когда отъезжаем от дома без приключений и ненужных встреч.

Глава тридцать пятая: Сумасшедшая

В машине меня снова трясет.

Не понимаю почему, но, чтобы лишний раз не волновать Андрея и не давать ему повод обзывать меня «Динамщицей», перебираюсь на заднее сиденье и вытягиваюсь во всю длину, насколько это возможно. Говорю, что мне нужно быстро набрать новогодние сообщения всем подругам, чтобы потом просто отправить их после боя курантов. Тогда никто не будет обижаться, что кого-то я поздравила раньше, а кого-то — с задержкой на пять минут.

А сама быстро пишу Танян, что у меня, кажется, сегодня будет секс с мужчиной моей мечты, но меня почему-то трясет — и я не знаю, что делать, потому что уже год, даже тринадцать месяцев, все мои «взрослые игры» ограничились сексом в туалете. С Бармаглотом. Про секс с Бармаглотом, конечно, держу в уме — если скажу такое Танян, сначала она сожрет меня за то, что я не сказала ей сразу, а потом — за то, что тягаюсь с женатым мужиком.

Танян, как мой верный оруженосец, всегда на связи. Присылает голосовое — и я «буквами» шиплю в ответ, что не могу слушать и пусть уж сделает одолжение и поработает руками.

«ТЫ ДУРА!» — пишет Танян.

«Такой мужик, ты там вообще головой стукнулась — столько его динамить и еще сомневаться?!»

«Я бы на его месте давно тебя на хрен послала!»

«Не забывай, что его бывшая, если что, тут же прискачет и ломаться как пряник, не будет!»

В ответ я отправляю перекошенный от раздумий смайлик.

Все это так. Все правильно.

И никогда раньше меня так не заклинивало на сексе, кроме того единственного раза, когда я перестала быть невинной. Потом все было как-то само собой. И, если уж совсем честно, то с мужчинами, которые Марту и в подметки не годятся.