Забытая жизнь

— Хороший мой, — отстранилась я, вспомнив, где мы находимся. — Мне кажется, здесь не самое подходящее место.

Мы вернулись домой почти за полночь. Дети, на удивление, спали уже в своих кроватях.

Северус, проверив все ли цело в доме, а в том числе и наши эльфы, вернулся в спальню.

Ночь была восхитительной, после мы лежали на кровати, я гладила грудь Северуса, когда его руки сжимали мои ягодицы и ласкали спину.

— Северус.

— М-м-м, — прошептал он, не открывая глаз.

— Ты и вправду согласился?

— А тебе еще нужны доказательства?

Я приподнялась и посмотрела на него. Мои губы приоткрылись чуть шире, и Северус едва не застонал от наслаждения, когда я нерешительно коснулась своим языком его.

— Анри, — нежно прошептал он и приоткрыл глаза. — Безумие мое!

Каменно-твердая мужская плоть вжалась в мягкий живот. Я слегка качнулась, чтобы сильнее почувствовать его возбуждение. Северус в ответ зашипел и стал целовать меня.

Его поцелуй становился все более крепким и властным. Я приняла его страсть, жгучее и пьянящее желание, и отдавалась им, отвечая не только собственной настойчивой потребностью, но и подавленными чувствами той восемнадцатилетней девочки, так любившей его давным-давно.

Поцелуи были изменчивые, ставшие из нежного жгучими, слегка дразнящими и такими опьяняющими, что хотелось плакать от счастья… Я сердцем сознавала силу этого поцелуя, поцелуя, заставившего хотеть узнать Северуса еще лучше, всего, до конца — его вкус, изгибы и впадины тела, мягкость плоти, твердые мышцы живота… И с этими неуловимыми чувствами смешивались другие — странное мучительное томление, схожее с болью, сосредоточенной внизу живота, неодолимое стремление прижаться к нему, ощутить его тело, мужественность в себе, до конца. И в этом не было ни страха, ни колебаний, только напряженное ожидание и осознание чудесных открытий.

Я тихо застонала, и мы оба встрепенулись. Северус немного приподнял голову и дремотно улыбнулся.

— Это самый прекрасный звук, когда-либо слышанный мной.

Он снова поцеловал меня. Я почувствовала, как его ладони оказались по моей спине, привлекая ближе, как после эти мужские руки сжали мои бедра, приподняли вверх, давая почувствовать, как напряглось его мужское естество, наполняя меня почти лихорадочным возбуждением. Я втянула в себя воздух и снова тихо простонала.

Северус мял мои бедра, прижимая и притискивая к набухшему органу, но я, не в силах сдержаться, дернулась и впилась пальцами в его плечи.

— Северус, — пробормотала я голоском, тоненьким и прерывающимся от едва сдерживаемой страсти.

Он осыпал поцелуями мой подбородок, глаза, губы.

— Ты играешь с огнем, девочка моя, — пригрозил он, но я только рассмеялась и, крепче обняв мужа, положила голову ему на плечо.

— Ты хочешь меня, Анри?

Я ничего не ответила, только улыбнулась мужу.

Северус осторожно сжал упругую грудь, закрыв на секунду глаза, наслаждаясь этим изысканным ощущением.

— Девочка моя, — выдохнул Северус и чуть стиснул вторую, улыбаясь мне. Лаская большими пальцами соски, он сжал упругий холмик одной рукой, вторая неторопливо ползла все ниже, гладя, дотрагиваясь, пока не отыскала мою женскую сущность, горячую, почти обжигающую и такую непередаваемо мягкую, что Северус застонал.

— Северус, — охнула я, сжимая его плечо. — Я хочу тебя.

Я подняла губы, ожидая поцелуя, и Северус был только рад услужить. Я ощущала вкус нараставшего желания, пока его пальцы продолжали ласкать меня. Я шевельнула бедрами, словно насаживая себя на эти длинные пальцы. Дыхание Северуса все учащалось, пока, не в силах вынести этой пытки, он не отстранился от меня.

Я смотрела на него: глаза чуть затуманены, губы приоткрыты, воздух короткими толчками вырывался из легких. Взглянув в его лицо, я увидела в глазах мужа лишь бесконечную нежность, нежность и голодное нескрываемое желание.

— Северус, — выдохнула я очень тихо и нежно посмотрела на него.

— Ты только моя! — сказал он, наклоняясь, чтобы поцеловать меня, и когда его язык легко скользнул во влажную пещерку моего рта, пальцы одновременно проникли в сомкнутые створки розовой женской раковины, начали ласкать и гладить нежную плоть. Я вскрикнула, вздрогнув и непроизвольно поднимая бедра. Северус поцеловал мою грудь, чувствуя ответную дрожь.

— Тебе так нравится, счастье мое, — шепнул он, обжигая мою кожу горячим дыханием.

— О да, Северус… — выдохнула я, но тут Северус, вобрав губами мой сосок, начал сосать и покусывать, и я была больше не в силах выдержать — слишком сильными, слишком напряженными и острыми были ощущения. Я снова вскрикнула, стиснула зубы, но его пальцы неумолимо продолжали ласкать меня, двигаясь теперь более ритмично, проникая глубже, и я поднималась и опускалась вместе с ними, стараясь надавить сильнее, без слов показать Северусу, чего я хочу.

Когда мое тело выгнулось в отчаянной мольбе, когда сладостно-жгучая, почти невыносимая боль пронзила меня, я громко выкрикнула имя Северуса, затерявшись в океане наслаждения, не пытаясь вынырнуть на твердую сушу, уносимая волнами экстаза.

Северус же не сводил взгляда с содрогающейся в конвульсиях меня, впитывая каждое движение, каждую смену выражений, чувствуя мое освобождение, как свое собственное. Я, наверное, выглядела такой потрясенной. Ошеломленной.

— Ты моя, навсегда!

Когда, наконец, неистовые судороги стихли, Северус приподнялся и без единого слова, без предупреждения вонзился в меня сильным, мощным рывком, прижал меня к себе и впился в губы поцелуем, заглушая мой вопль удивленной боли. И когда он проник глубоко в это тугое лоно, когда я приняла его в нежную, теплую и тесную расщелину, Северус оперся на локоть. Моя кожа была чуть влажной, и он с наслаждением втянул ноздрями воздух, почти клубящийся вокруг него, вдыхая горьковатые запахи пота и плотской любви.

— Посмотри на меня, — попросил он. — Маленькая моя, как же я люблю тебя!

Я подняла руку, легко обвела контуры его лица кончиками пальцев.

— Хороший мой… из глаз потекли слезы счастья.

Северус задрожал, закрыв глаза, пытаясь противостоять напору невероятных ощущений, которые я будила в нем. Северус сцепил зубы.

— Не двигайся. Пожалуйста, не шевелись.

— Любимый мой.

— Анри…

— Ты так глубоко во мне… Северус…

— О Боже, — охнул он, отчаянно пытаясь опомниться, взять себя в руки, но было уже поздно, слишком поздно. Северус стал набавлять темп, и блаженство накрыло меня.

Я почувствовала, как напрягается, вздрагивая, набухшая плоть, как он сам рассыпается на миллионы звездных осколков, теряя остатки разума, изливая семя в мое нежное лоно, отдавая все, все на свете, обещая без слов, что так будет до конца жизни.

И я приняла его, и удерживала, и приветствовала всем сердцем.

Северус тяжело дышал, я улеглась на его грудь и почувствовала его ладони на спине.

Я поцеловала его грудь и тихо прошептала:

Улыбнись, не страдай,

Мой обман оправдай,