Забытые чувства

Если бы она была нормальной матерью, как все, ничего бы не случилось.

Она виновата в смерти сына.

Лео заплатил за ее грехи.

В этом мире я была неправильной женщиной. Правильных женщин учат терпению, учат покорности, смирению. Их учат отдавать всю себя на благо мужа и детей. Их не учат стрелять. Не учат пытать. Не учат убивать.

– Не буду спрашивать, как ты, Доминика. И дураку понятно, что ты прошла через многое. – спокойно произносит тетя, отвлекая меня от собственных мыслей. – Но в свете последних событий, не могу не беспокоиться.

Она говорит искренне. Отец никогда не сомневался в Паоло. Он был верен, хорошо относился к своей жене, что было редкостью в нашем мире. Их семья была близка моему сердцу. Когда-то и у меня была такая же.

Мы выходим на террасу, подальше от назойливого внимания. Ночной воздух здесь прохладней. Перед глазами раскидывается Сан-Франциско, яркими огнями напоминая звездное небо.

– Я в порядке, тетя. – отвечаю я, делая глоток шампанского. Лучше бы это был виски.

Склонив голову набок, тетя изучает меня пристальным взглядом, как делала это в детстве. Ей было бесполезно врать. Этот дар достался ей от нашей бабушки.

– Но даже если и нет, – тут же добавляю я . – Я справлюсь.

Она нежно кладет руку на мое предплечье, мягко сжимая.

– Я знаю, детка. Ты всегда была сильной. Даже сильнее многих мужчин. Они ведь только и делают, что убивают. – пренебрежительно бросает она, отпуская мою руку. – Физическая сила – единственное, что осталось у многих из них.

Она поворачивается лицом к ночному городу, вздыхая. Габриэла Аллегро умело балансировала в нашем мире. Знала, когда проявить силу, а когда показать слабость. В глазах окружающих она была идеальной женой и матерью. Образец женщины в нашем мире. Но я знаю, что Паоло, ее муж, всегда посвящает жену во все дела. Моя сестра Елена напоминает мне ее. Обе выглядят покорными, играют роль, когда это нужно. Но под всеми этими масками скрываются ум и сила, которые намного опасней любого оружия.

– Могу я кое-что спросить? – интересуюсь я, развернувшись к ней всем телом.

– Конечно. – она кивает, сделав глоток шампанского, и снова поворачивает ко мне голову. Прядь черных волос падает вперед, обрамляя ее красивое лицо.

– Как меня воспринимают? – киваю в сторону зала.

Если кто и мог быть со мной полностью откровенным, так это тетя.

Она делает еще глоток и глубоко вздыхает.

– Не очень хорошо. Если говорить о женщинах, им трудно принять это. А некоторые так вообще предпочитают не верить слухам.

Слухам. Значит, многие не верят, что я на самом деле возглавлю Корону. Это лишь подтверждает мои опасения. Как только отца не станет, они попытаются убрать меня с дороги.

– Видишь ли, – продолжает тетя. – Мужчины гордые создание, особенно те, у которых есть реальная власть. Многие вообще молчат о приемнике. Меньше все им хочется рассказывать кому-то о том, что женщина окажется сверху.

– Значит, об этом не распространяются.

Она отрицательно качает головой.

– Единственное, что я знаю, Паоло и Риккардо будут верны тебе, не смотря ни на что.

Риккардо – второй капо Сан-Франциско. Насчет него я тоже не переживала. Моя власть в Сан-Франциско может выстоять. Но вот Лос-Анджелес и Лас-Вегас под вопросом. Вся Корона держится на определенной системе. Базе данных. И не считая моих сестер, только отец и я имеют к ней доступ. Остальные капо сделают все, чтобы заполучить ее. Ну а мне нужна их поддержка, чтобы расправиться с Триадой.

Нужно выиграть время. Продержаться достаточно долго до того момента, пока Корона не погрязнет в войне. А война будет. Это лишь вопрос времени. Капо разорвут друг друга. Мне всего навсего нужно как-то оттянуть неизбежное.

– Что насчет братьев Риччи? – спрашиваю я, делая еще глоток шампанского. – Ты знакома с их женами?

Близнецы Риччи – капо Лос-Анджелеса. Лично я видела их только в тот раз, когда отец объявил меня преемницей. Оба держались достаточно отстранено. Я не смогла увидеть в них ни согласие, ни возражение. Словно они соблюдают нейтралитет.

– Да, выглядят вполне адекватно. Ходят слухи, что Федерико завел любовницу на стороне, но это не имеет особого значения. На публике они оба всегда сдержанны. Даже если и есть вероятность предательства с их стороны, они этого не покажут. Никто из них ни разу не проявлял открытую жажду власти. А что говорит Карлос?

– Отец отрицает возможность любого предательства. Он уверен в своих капо до мозга костей. В последнее время он делает все, чтобы они увидели во мне следующего босса.

Тетя понимающе кивает.

– Гордость не позволит ему думать иначе.

Я усмехаюсь. Иногда гордость ослепляет отца. И я боюсь, что это как раз тот самый случай. Он даже мысль о предательстве допустить не может. А как же иначе? Все шестеро капо верой и правдой служили ему на протяжении ни одного десятилетия.

Мы возвращаемся обратно в зал. Каллиста стоит в центре толпы. Как и всегда, все вокруг нее притворно вздыхают, иногда даже улыбаются. К нам подходят несколько женщин. И все, как одна, стараются скрыть свое презрение по отношению ко мне. Я рада, что Габриэла осталась со мной. Мне не нужна поддержка, но ее присутствие дарит облегчение, словно в легкие поступает больше кислорода.

К нам подходит Лучиана, жена Риккардо Кавалли, второго капо Сан-Франциско. За ней хвостом следует ее дочь, лет тринадцати, Джина. Обе слегка худощавые, невысокого роста. На первый взгляд ничего необычного, светлые волосы, голубые глаза. Но от Лучианы исходит притягательная сила. Она умеет себя нести, гордо и элегантно, в отличии от ее дочери. Очевидно, что та желает забиться в какой-нибудь тихий угол и не выходить до конца вечера. Мать явно подавляет ее. Это видно, особенно, когда она начинает подталкивать ее ко мне для знакомства. Болезненная закономерность в нашем мире. Мужчины властвовали над женщинами, а женщины над дочерьми.

– Это моя дочь, Джина. – холодно произносит Лучиана.

– Привет, Джина. – как можно мягче говорю я.

Девочка кивает, не в силах ответить что-либо еще. Мать раздраженно стискивает челюсти и быстро уводит свою дочь, должно быть, для того, чтобы отчитать.

Если бы отец не вмешался в детстве, мы бы стали похожими на эту Джину или на любую другую девушку, у которой не было ни свободы, ни права голоса. Хотя мои сестры до сих пор выглядят именно так в глазах окружающих. Даже я. Поэтому меня и не воспринимают всерьез. И не имеет значения, что в свое время я приносила миллионы Короне. Это вызывало у мужчин лишь большее стремление заткнуть меня.

– Ты не думала, о том, что будет дальше? – вдруг спрашивает тетя.

Мой вопросительный взгляд тут же настигает ее, и она слегка улыбается.

– Что будет, когда ты станешь боссом? Осознаешь ли ты все последствия?

Разумеется. Триада падет. Корона разорвет себя на части, если не появится более способный босс. А моя жизнь оборвется, как только сестры окажутся в безопасности. Но думаю, Габриэла спрашивает о другом.

– Ты о невозможности брака и создания семьи? – равнодушно предполагаю я.