Забытые дела Шерлока Холмса

Каким-то образом он снова очутился позади меня, и через мгновение я почувствовал резкий толчок в спину, а шляпа опять съехала мне на лоб. Когда я поправил ее, выяснилось, что нахальный тип с вызывающим видом раскатывает передо мной, вне досягаемости моей трости, и мерзко ухмыляется.

— Если вы еще раз позволите себе подобные шалости, — крикнул я ему, — я позову полицию и вас арестуют.

— Боже милосердный! — рассмеялся он в ответ. — Прошу вас, Ватсон, не делайте этого! Я только что добился дружеского расположения инспектора сомерсетской полиции Джерриша, который приходится кузеном нашему Лестрейду. Мне не хотелось бы вот так сразу омрачать наши отношения.

Без преувеличения скажу, что я едва не задохнулся от изумления. Разумеется, мне хотелось немедленно узнать, что, черт возьми, здесь делает Холмс. Ведь я был уверен, что он в Скапа-Флоу. И пусть он объяснит мне, что означает вся эта чепуха с поездкой в Уэстон-сьюпер-Мэр.

— Бедный мой Ватсон, — весело произнес мой друг, усаживаясь на скамейку, чтобы расшнуровать коньки. — Я не решился сказать вам правду, опасаясь, что вы невольно раскроете мою хитрость. Было необходимо, чтобы все поверили, будто бы я нахожусь вдали от мира и мне нет никакого дела до мистера Мэкса, его дочери и зятя. Разумеется, я не поехал в Скапа-Флоу, но Портсмут — не менее значимое место для нашего военно-морского флота.

Мы вернулись в отель, и сыщик привел меня в номер, находящийся всего через несколько дверей от моего собственного. Холмс снял накладные усы и принялся смывать с лица клей и румяна медицинским спиртом.

— Портсмут! — наконец догадался я. — Вы отправились туда на поиски Смита?

— Найти его было нетрудно, — уже серьезным тоном ответил Холмс. — Очевидно, он не скрывал своего местонахождения ни от кого, кроме мистера Мэкса. Однако должен признаться, что мы недооценили степень его безнравственности. Я почти двое суток следил за ним в Портсмуте и Саутси, но выяснил крайне мало полезного. И тут, к моему удивлению, он внезапно очутился с саквояжем в руках на железнодорожной станции в гавани. Доехал на поезде до Бристоля и там сел на трамвай, идущий в Клифтон, откуда возвратился в сопровождении молодой женщины. Задав пару вопросов мальчишке-посыльному, я выяснил, что ее имя — мисс Пеглер, хотя иногда ее называют миссис Смит. Они остановились в отеле как муж и жена. Одним небесам известно, какие сказки он рассказывал своей бедной невесте две недели назад.

— Достаточное основание, чтобы подать ходатайство о разводе, когда придет время, — мрачно заметил я.

— О нет, Ватсон! Я буду крайне разочарован, если дело закончится лишь этим. Кроме того, мы с вами не занимаемся бракоразводными процессами. В данном вопросе я непреклонен.

— А где Смит сейчас?

Холмс пожал плечами.

— Я упустил его, — признался он с безразличным видом.

— Что же мы будем делать?

Фонари вдоль набережной замерцали в ночном тумане, словно жемчужные нити. Сквозь шум прибоя из павильона у Большого пирса доносились звуки музыки.

— Давайте прогуляемся, — небрежно предложил Холмс, — до киоска с названием «Лица Джексона». Мы с мистером Джексоном успели подружиться за эти дни.

Любому, кто отдыхал на побережье, приходилось встречать таких умельцев. Они наводят на вас камеру, фотографируют и вручают вам квитанцию. А потом с тайным удовольствием вывешивают на рекламном щите ваш портрет и ждут, пока вы не заплатите, просто ради того, чтобы его снять. Киоск Джексона стоял возле дороги в угольную гавань. Его обрамляли именно такие стенды со снимками, напечатанными день или два назад.

— Позвольте представить вам мистера Смита, — спокойным голосом произнес Холмс.

Мой друг указал на несколько помятых карточек. Мне не пришлось ничего уточнять, поскольку изображение странной парочки бросалось в глаза. Они шли под руку по набережной на фоне сверкающей огнями гавани. Джексон щелкнул их как раз в том месте, где сейчас стояли мы. Женщина с длинными распущенными волосами глядела в объектив с глуповато-жеманным выражением. Костюм мужчины плохо подходил для курортной прогулки. Он был в цилиндре, сюртуке с жестким воротником, галстуке-бабочке и жилете с золотой часовой цепочкой. Этакий маскарадный наряд «преуспевающего человека». Однако каждый, кто видел его недавнюю свадебную фотографию, тотчас узнал бы эту мощную фигуру, пышные усы и высокомерный взгляд, пугающе равнодушный к чужим страданиям.

Холмс некоторое время разглядывал мистера Смита и мисс Пеглер.

— Полагаю, Ватсон, — наконец сказал он, — что этого снимка будет достаточно, чтобы сослать нашего приятеля на каторгу сроком на семь лет, согласно параграфу пятьдесят семь закона о преступлениях против личности.

— Не понимаю, о чем вы говорите.

— О двоеженстве. Неужели вы не видите кольцо на безымянном пальце левой руки женщины?

— Это ничего не доказывает. Возможно, она носит его просто для вида.

— Думаю, что это не так, — мягко возразил Холмс. — Законным путем или нет, но он, скорее всего, женат на этой леди. В первом случае брак с мисс Мэкс признают недействительным. Он не стал бы просто так соблазнять эту молодую особу — ему нужны ее деньги. Либо он намерен обобрать ее родню. Что бы еще ни задумал мистер Смит, в первую очередь он выглядит опытным брачным аферистом. Один момент.

Он обернулся к киоску, из окошка которого разносился по берегу резкий запах нашатырного спирта. Лысый фотограф в опрятном костюме опирался локтями о прилавок, поджидая клиентов.

— Мистер Джексон, позвольте представить вам моего коллегу доктора Ватсона. Будьте любезны, повторите ему то, что вы рассказывали мне о мужчине с этой фотографии.

Глаза фотографа под очками в проволочной оправе возбужденно заблестели.

— Не могу похвастаться, джентльмены, что помню имена всех людей, которых я запечатлел на пленку. Их слишком много. Но есть лица, которые так просто не забудешь. Именно поэтому мое предприятие и носит такое название.

— Очень интересно, — нетерпеливо произнес Холмс. — А что вы скажете об этом человеке?

— У меня были основания для того, чтобы его запомнить, хотя с тех пор прошел год или два. Я сфотографировал его прямо здесь, в гавани Найтстоун, и повесил снимок на стенд. Джентльмен был очень недоволен. Однако я несколько дней не снимал фотографию. Затем, когда я уже собирался ее выбросить, меня посетила одна леди — миссис Таккетт, хозяйка пансиона на Аппер-Черч-роуд возле Глентвортской бухты. Указав на снимок, она сказала, что этот человек уехал, не заплатив ей за три недели проживания.

— Она обращалась в полицию?

— А что толку? — философски вздохнул мистер Джексон. — Полиция ничего не станет предпринимать. Вам скажут, что это гражданское дело и вы можете предъявить нарушителю иск, если захотите. То есть если найдете его!

— А как его звали?

— Уильямс, — торжественно произнес фотограф, словно желая похвастаться своей памятью. — Соответственно, такая фамилия была и у его жены.

— И вы не забыли этого за столь долгий срок? — с невольным недоверием спросил я.

Фотограф посмотрел на меня, как на слабоумного.

— Он вернулся, поэтому я его и вспомнил, — неспешно объяснил он. — Сначала приехала его жена. Она собиралась снова остановиться у миссис Таккетт, принесла ей извинения и выплатила задолженность. Дама сообщила, что муж бросил ее год назад. У нее осталось немного личных средств от отца, который служил управляющим в банке, поэтому она и смогла расквитаться. Спустя неделю-другую миссис Таккетт рассказала мне, как однажды миссис Уильямс отправилась купить цветы и вернулась в пансион в радостном возбуждении. Она заявила, что повстречала своего мужа, мистера Уильямса, которого не видела целый год. Он стоял возле павильона в Глентвортской бухте и смотрел на море.