Зачарованное озеро

такой ящик с эмблемой Гончих, и туда всякий мог опустить письмо, если ему что-то было известно о происках нечистой силы. Только ящик лет двадцать как убрали, и никто не знает почему... А когда твой дядя с охоты приедет?

— Должен дня через три, — сказала Тами. — Я ему обязательно все расскажу, нам без взрослых не обойтись, мы ж не в жутике этого, как его... Стайвена Канга, тут взрослые нужны, мы не в малышовые игры играем. Или кто-то думает, что мы сами справимся?

Все молчали.

— Вот видите, — сказала Тами. — Вернется дядя, и поговорим, он кое в чем разбирается — Тарик знает, а вам я потом расскажу, сейчас не до того. И вот что: я возьму Лютого. Вреда от него не будет, одна сплошная польза...

Теперь уже Тарик с сомнением покачал головой:

— Он же всех там в клочки порвет, в неприятности влипнем...

— Никого он не порвет, — живо возразила Тами. — Он без приказа и драную кошку не тронет, его хорошо учили. Ты же сам видел, как он слушается приказов. Уж от него никто не улепетнет — если надо, он коня на скаку догонит. И потом, если Бабрат — нечистик, Лютый его вмиг узнает. И тогда без приказа не тронет, но узнает. Я очень нерадивая церковница... как наверняка и вы, но самое важное помню. Нечистая сила не может прикинуться ни Малышом, ни Недорослем или вселиться в них — так Создатель заповедал. А вот годовички Бабрата — да и наши тоже — запросто могут оказаться нечистиками. Что, не так?

Крыть было нечем, и Тарик заключил:

— Все правильно, так что берем Лютого. Ну, разливаем по второй, по последней, и пошли?

На Аксамитную добрались быстро, охваченные злым азартом, и, к их несказанному удивлению, увидели издали, что клятая ватажка, все пятеро, разместилась на своем обычном месте — на Игральне, откуда, как всегда, турнули Малышей. Тарик отдал короткий приказ, и они разделились на две ватажки, устроив то, что, как рассказывал старший брат, солдаты называют «невод». Тарик с Тами, Шотаном

и Данкой (и Лютым, конечно) зашли в примыкавшую к улице редкую ивовую рощицу. Байли и Чампи двигались по улице.

Тарик присмотрелся из-за листвы. До Игральни было недалеко, и он распрекрасно видел, что лица у всех угрюмые, а вид пришибленный. Один Бабрат пыжился, с напускным безразличием слушая что-то толковавшего ему Бубу, — ну ясно, Пирожок понимал, чем такая пакость пахнет. Близнецы тоже, но вряд ли порывались лезть в спор — все-таки Буба у них самый смелый, а эти трусоваты...

Еще раз прикинул все. Нет нужды орать так, чтобы его услышали Байли и Чампи, — они сами увидят, что заварушка началась. И Тарик подал негромко хусарский приказ к атаке:

— Язда!

Первым бросился к Игральне. Услышал за спиной звонкий азартный вскрик Тами:

— Лютый, каш!

Словно черная молния мелькнула: пес, обогнав Тарика и опередив всех, налетел на сидящих, безошибочно сбросил Бабрата со скамейки. Отчаянно завизжала Шалка и тут же, сдавленно пискнув, умолкла — сама по себе, никто ее и пальцем не тронул. Замелькали кулаки, что твои соколы! Особенно местью не увлекались: в два счета накидав куколкам, оставили им место для бегства, и все четверо кинулись прочь. Троих проводили пинками и подзатыльниками, об Шалку рук пачкать не стали — но она, ошалев от страха, не стала убегать улицей, а кинулась в ивовую рощицу... Будь это обычная драка, победители посвистели бы вслед и покричали оскорбления, но сейчас все обстояло гораздо серьезнее...

Все получилось в лучшем виде. Лютый не вцепился в горло Бабрату — аккуратно держал его за глотку мощными челюстями, а тот, моментально оценив свое печальное положение, лежал смирнехонько, белый и потный от страха. Тарик вопросительно глянул на Тами.

— Человек, — пожала она плечами. — Самый обыкновенный поганый человечек, иначе Лютый бы с ним не так держался...

Они обступили поверженного и с удовольствием его созерцали.

— Смотри-ка, не обделался, — не без сожаления сказала Дан-ка. — Ничем таким не пахнет...

— И ладненько, — фыркнула Тами. — Иначе пришлось бы долгий спрос вести, носы зажимая...

Тарик оглянулся на улицу. Там все было в порядке: степенно прошествовали две женщины в чепцах замужних, с пустыми кошелками, быстрой походкой прошел в другую сторону молодой Мастер с плотницким топором на плече, неторопливо прошествовал один из здешних Стражников, годовичок Хорька, но гораздо более умный и сметливый. И все, в том числе и Стражник с серьгой женатика в левом ухе, по правилам своего ремесла смотревший зорко и бдительно, проходили мимо ватажки, как мимо пустого места, не удостоив и взгляда.

Все в порядке, никто их не потревожит. Таковы уж нравы у взрослых: Подмастерьев или Приказчиков непременно одернули бы, вздумай они затеять драку на улице, но те не дураки и отношения выясняют в укромных местечках. А вот всех, кто моложе, они попросту не видят, как если бы те держали во рту сказочную травинку-невидимку. Конечно, они вмешались бы, произойди тут какое калечество, появись кровь или заблести ножики, но если ничего подобного нет, остаешься для взрослых невидимкой и неслышимкой...

Тами придвинулась к нему и зашептала на ухо:

— Таричек, ты ватажник, кто же спорит... но можно я с ним сначала поговорю? У меня получится, он же знает, что я хозяйка Лютого, а Лютого он боится до визга...

Вспомнив ее, стоявшую с яростной решимостью на лице, с гэлэнчем в руке (и верится, что она бы без колебаний пустила его в ход), Тарик не раздумывая прошептал в ответ:

— Валяй! — И, чтобы не терять внушительность ватажника, добавил громко: — Тами, потолкуй с этим уродом, тебе от него могло больше всего обид получиться...

Встав над бледным лицом Бабрата, Тами сказала так ласково, что это было хуже ругани и угроз:

— Вот так и лежи, задница овечья... И быстренько рассказывай, кто тебя послал. Сам ты не осмелился бы, ты ж не законченный дурак, должен был соображать, чем это пахнет. Сообразил уже, что никто тебя не защитит, а мы — вот они, и очень плохо к тебе настроены. Ну?

— Они меня убьют... — просипел Бабрат.

Тами и Тарик обменялись многозначительными взглядами: значит, все-таки есть «они», — и Тами продолжала нарочито безразличным голосом, словно опытный сыщик:

— Не убьют, если не узнают, что ты развязал язык. Вот ты им и не говори, а мы уж точно не скажем. Если спросят — скажешь, что мы тебя о них не расспрашивали, вообще о них не знаем. Налетели, набили вам морды, так что вы еле убежали...

— Они страшные... — прохрипел Бабрат.

— Сейчас самое для тебя страшное — этот милый песик, — сказала Тами. — Потому что «они» где-то там, а он тебя за глотку держит, ты еще не заметил? Ему может и надоесть...

— Не осмелишься, паршивка... — прокряхтел Бабрат. — Это ж будет натуральное убийство...