Зачарованное озеро

Яростная надежда в сердце Тарика не просто теплилась — пылала лесным пожаром в сушь. Целых три дня! Прилежный читатель голых книжек знает: всякий попавший под замок, если это не королевская тюрьма, первым делом начинает искать способ связаться с надежными друзьями, которые могут выручить. А у него есть не просто друг — Тами, его женщина, к тому же гаральянка с решительной и дерзкой натурой (с каким лицом она стояла тогда с гэлэнчем в руке!). Ее дядя должен вот-вот вернуться, он пойдет к герцогу, а если там что-нибудь сорвется, несомненно, возьмется за дело сам, а уж Егерь из Гаральяна не испугается холуев маркизы. Хорошему коню сюда мчаться вскачь из столицы — час с небольшим...

А если дядя припозднится? Тами и тогда не оплошает — когда зашел разговор о голых книжках с приключениями, Тарик ей рассказывал про «ветерков». «Ветерки» — гильдия в Цехе Стражников, они наподобие сыщиков, только работают для нанимателей. Роля-Хваткий как раз «ветерок». Они обязаны строго соблюдать регламенты (что делают не всегда), у них нет грозных блях, их указаниям никто не обязан следовать, на их вопросы никто не обязан отвечать — но именно это побуждает их проявлять немалую изворотливость, не уступая в мастерстве королевским сыщикам...

— Теперь так... — продолжал Тарик. — Где мы сейчас? Далеко замок от этой деревушки... Фертак, Фрижал?

— Фрыжак.

— Вот именно. Далеко?

— Не особенно чтобы уж, с полчаса неспешного пешего хода. Я сама там только однажды была, встречала повозку с женскими красками из столицы, а Вует часто туда ходит с поручениями на постоялый двор. Это грамоты и цифири я не разумею, а считать время по часам меня научили, еще когда я девчонкой в услужение поступила. Много чего делается по часам: кушанья господам подают... и много чего еще. Вот всех и учат часовым циферкам...

Приободрившись — не на край света утащили, — Тарик продолжал уверенно:

— А места тут какие?

— Леса да перелески, где густые, где редкие. А посередь них — деревни с землей. Пахоты у нас мало, ячмень разве что, — земля скудная, овечьих пастбищ больше... А зачем тебе?

— Слушай внимательно и отвечай толково, — ввернул Тарик еще одну приговорку Роли-Хваткого. — Лекарь — значит, человек грамотный. Читает и пишет. Есть у него в замке кабинет?

— Как-бы-нет? Есть. Я и там прибираю... — Она потупилась. — От этого одно неудобство: Лекарь — такой охальник! И скупой: медяшками отделывается, и то не всегда...

— Значит, у него есть стол для писания?

— Здоровущий! Там и чернила, и острушки для писания, и такие палочки, которыми без чернил пишут. Лекарь вечно раскардаш на столе оставляет, а мне приказано все аккуратненько раскладывать одно к другому, чернила из бутылки подливать и чистую бумагу из шкафа выкладывать, если нехватка...

— А Лекарь утром уезжает... — проговорил Тарик. — Можешь ты так, чтобы никто не заметил, вынести оттуда лист бумаги и каран... ту палочку, которой без чернил пишут?

— Да хоть дюжину. Только кому это нужно? В хозяйстве вещи самые бесполезные...

— А про Королевский Шлях слышала?

— Та длиннющая такая и широченная дорога, каменьем замощена?

— Теперь смотри сюда...

Тарик проворно встал, высыпал на постель содержимое обоих кошельков. Ялина уставилась прямо-таки завороженно:

— Я столько денежки сроду не видела. У маркизы много в железном шкафу, на замок запертом, только она при мне ни разу никому не отсчитывала...

— Если тебя не будет на виду, тебя скоро хватятся?

— Да не так чтобы... — Она опять потупилась. — Подумают, что меня управитель опять жулькает... или главный кухарь. У меня главная работа к вечеру начинается, раньше не хватятся!

— А теперь слушай в оба уха, — сказал Тарик, не на шутку приободрившись. — Я напишу письмо, а ты его отнесешь в столицу. Половину денежек я тебе сразу отдам, а половину потом, — предусмотрительно уточнил он. — Лесом выйдешь к Королевскому Шляху. Знаешь, где право, где лево?

— Я ж не землеробка дремучая. Вот это правая рука, а это левая, так? Ну вот, в нашей службе нельзя не знать, где право, где лево.

— Встанешь лицом к дороге. Те, что едут мимо тебя справа налево, в столицу и едут. Подсаживайся к кому-нибудь, только смотри, кому махать, чтобы остановились. Дилижансы попутчиков не берут... это такие большущие кареты, шестеркой запряженные...

— Слыхала я про дилижаны! И даже картинку видела у маркиза в как-бы-нете, когда он был живой...

— Есть еще Ямщики: их ни с кем не спутаешь, — Тарик кратенько описал, как одеты Ямщики. — Они тоже не возьмут, если едут с седоками, а если порожние — запросто. Как кареты выглядят, знаешь?

— Ага, у маркизы есть, и гости к ней в каретах ездят...

— Кареты не остановятся, и пробовать нечего. А вот повозки и габары, особенно те, что порожнячком едут, — запросто. Знаешь, что такое габары?

— Это даже дремучие знают, а я уж навидалась... Большущая такая повозка, порой на ней устроена здоровенная коробушка или материал натянут...

— Они самые. Только бордовые не останавливай, не возьмут, — припомнил он Почтарей. — Не возьмут и зеленые, у которых на боках крылатый рожок нарисован. А вот простые — с полным удовольствием. Запомни: за золотой тебя любая габара или повозка до столицы распрекрасно довезет, а за два — порожний Ямщик. Спрашивать будут, конечно — откуда, куда, зачем. По дороге придумай и соври что-нибудь убедительное, ты, я смотрю, не дура. Ага, вот! — Он припомнил одно из приключений Роли-Прыткого. — Соври: в столице у тебя тетушка умерла, оставила лавку и денежки, и завещания нет, так что, кто первый из наследников приедет, тот все и приберет к рукам. Ничему так охотно люди не верят, как тому, что человек ради денежек из шкуры вон выворачивается... Письмо я сложу и напишу, куда его доставить. Не расспрашивай дорогу: для надежности высмотри человека победнее одетого и покажи ему серебрушку — живенько тебя проводит до нужного места. А в том доме будет девушка по имени Тами. Ей письмо и отдашь да еще расскажешь, как все у меня обстоит. А дальше не твое дело, тебе уже ничего не придется делать. Дядя у девушки ох какой непростой, сможет сделать так, чтобы твоя маркиза до старости от страха писалась. Девушка тебе еще золота даст и спрячет надежно — дюжина маркиз не отыщет. А если проживешь в городе год и один день,

будешь вольной горожанкой, и никакая маркиза тебя не достанет, что бы там у тебя на спине ни было написано... Может, слышала про такой городской обычай?

— С детских годочков. Кружат такие разговоры: мол, ежели благолепно проживешь в городе год и один день, то станешь вольным горожанином. Одни говорят, что все сказки, другие клянутся, что доподлинная правда. Только никто ни разу не решился. При маркизе жили неплохо, а когда пришла эта... стало жутко. Двое пытались сбежать — поймали и такое сотворили принародно...

— Такой обычай есть, чистая правда, — сказал Тарик и сотворил знак Создателя. — Если что, весь город поднимется — не из благородства души, а оттого, что строжайше бдят за соблюдением старинных вольностей.

Он читал во взятой у худога Гаспера кожаной книге, что произошло в Арелате триста лет назад. От барона, обитавшего перегонах в двадцати от столицы, сбежал молодой кабальник-златокузнец, приносивший своими трудами барину неплохую денежку. Добрался до Арелата и не прогадал: стал Подмастерьем у Мастера, хорошо себя показал, так что через год и один день его приписали к Цеху, и Мастер всерьез собирался, как это часто водится, выдать за него дочку.