Загадать желание

Как она вообще могла сказать такое? Ведь на самом деле даже не думала… или все-таки мелькали подобные мысли?

Нет, они просто временно сошли с ума под действием неизвестного колдовства! Обвинения, брошенные друг другу разгневанными мужчинами, неожиданные признания – все, что думалось, что таилось где-то в глубине души вперемешку с обидными, злыми словами, произнесенными лишь для того, чтобы побольнее ужалить – не могло это быть сказано в здравом рассудке, ну никак!

Леон сидел молча, прикрыв глаза – наверняка устал после того, как несколько часов гнал лошадь по коротким дорогам. Ему бы поспать, но Алина понимала, что теперь некому будет охранять их сон: нет Ариса, с которым Леон мог бы дежурить по очереди, нет змеиного караула, а потому мужчина очень постарается не поддаться дремоте. Да и ему тоже в голову лезут невеселые мысли, от которых и захочешь – не заснешь.

– Леон, – девушка села ровнее, посмотрела в усталое лицо. – Как ты думаешь, Арис найдет Женю?

– Наверное, уже нашел.

– Хорошо бы. Правда… – Алине вспомнилось, какое злое было лицо у Горыныча, когда тот покинул поляну, и стало немного страшно за подругу. – Надеюсь, он ее нашел уже после того, как пришел в себя. А то вдруг вытворит что-нибудь такое…

– Не вытворит.

Леон сел поудобней, привалившись спиной к стволу.

– Как мы теперь в глаза друг другу посмотрим? – пробормотал он.

– Арис догадается, что это колдовство, что на самом деле никто так не думал, просто со злости…

– Что-то, наверное, со злости, а где-то и правда.

– Подожди, – Алина встрепенулась, – но ты же не думал на самом деле, что это Арис тогда, в Раславе, людей убил?

– А, может, думал? Ведь я так и не сказал ему, что осенью погиб муж Лизы Ерошиной. Он почему-то не спрашивал, и я боялся заводить разговор. Значит, не верил до конца… А он, оказывается, в тот же день сам разузнал, что случилось, просто мне не говорил.

Ветер прошелестел в листве, качнул густой полог ивовых ветвей.

– Кто такая Лиза? – тихо спросила девушка.

– Дочка владельца суконной лавки, – помедлив, ответил Леон. – Особенно чтобы красивая – не скажешь. Хотя приятная – веселая, приветливая такая, и хозяйка вроде хорошая, – мужчина прикрыл глаза, вспоминая. – Арис долго к ней ходил. А потом, когда его первый раз обвинили, и отец посоветовал ему из города уехать… Арис не рассказывал, но я знаю, что он Лизу звал с собой. Она отказалась. А потом рассказывала про него всякое. Уж не знаю, зачем: то ли на что-то обиделась, то ли чтобы оправдаться перед людьми, а то ведь пеняли ей, что с убийцей связалась. Вместе с родственниками своими много грязи на него вылила. Я сам к ней ходил, просил, чтобы перестала распускать слухи – не помогло. Правда, она скоро успокоилась, замуж вышла… А осенью, стоило Арису оказаться в Раславе, ее муж и младший брат погибли от змеиных укусов.

– Это тогда, когда он пришел предупредить твоего отца о мятеже? – уточнила Алина.

– Да, – Леон поднял голову. Там, сквозь листву, скупо просвечивало звездное небо. Луны не было. – Мы с Арисом знакомы лет семь. Когда-то отец его выручил. Арис посчитал, что теперь должен ему, и тот долг вернул не единожды. И… мы никогда не считали, кто сколько раз кому и чем обязан, кто кому спину прикрывал или из беды выручал. А теперь вот…

Он осторожно разжал объятия, поднялся.

– Я проведу охранный круг, и на эту ночь попрошу у лесных жителей защиты.

Наклонился, поцеловал девушку в висок и вышел из ивового шатра. Алина смотрела на его светлую фигуру, едва видную сквозь густую листву, а в голове звучали брошенные Женькой слова: «Спроси, что он будет делать, когда все закончится! Спроси, отправится ли он за тобой!»

Утро было серым и безрадостным. Понимая, что на лошади да по коротким дорогам они уехали слишком далеко, а на обратный путь просто не хватит сил, Леон с Алиной решили первым делом узнать, где находятся, а потом найти способ передать весточку друзьям. Выехали на широкую дорогу. На этот раз лошадку не подгоняли, ехали неспешно.

– Похоже, что это дорога на Лещаны, – задумчиво проговорил Леон. – Другого широкого тракта в этой стороне быть не должно.

Позади послышался торопливый перестук копыт. Сообразив, что всадник только один, прятаться не стали. Вскоре путник показался из-за поворота, Леон осадил кобылку, заставив остановиться. Алина обернулась и едва не вскрикнула от удивления: в восседающей на гнедом жеребце плечистой фигуре она без труда узнала раславского воеводу, которого они, следуя короткими тропами, попросту обогнали.

Дальше поехали вместе. Алексей Леопольдович удивился не меньше, а когда Леон рассказал, что случилось, нахмурил косматые брови, задумался. На его взгляд положение было не столь уж удручающим.

– Что ж, теперь у вас и вправду не осталось тайн друг от друга, – воевода усмехнулся. – Может, оно и к лучшему.

Дорога действительно вела к Лещанам. Но Алексей Леопольдович посоветовал свернуть раньше, объехать город стороной и у Шепетовки как раз выбраться на северный тракт. А уж по нему до Дикого Поля ехать почти напрямую. Так и сделали. Воевода попрощался раньше, его гнедой поскакал в направлении Раславы – заброшенных руин когда-то самого процветающего и богатого города во всем княжестве.

Ближе к вечеру, уже проехав Шепетовку, Леон с Алиной остановились у ручья напоить лошадь и набрать воды. И в это время из густой травы послышался тонкий голосок:

– Бусь!

Маленькое мохнатое существо, напугавшее Алину до того, что девушка едва не свалилась в ручей, неожиданно оказалось виновником их ссоры с друзьями. Добиться вразумительных объяснений от бузиненка было сложно, но Леон все-таки выяснил, что Арис с Женей вместе, и оба живы-здоровы.

– Что передать? – спросил Бусь.

– А мы к ним не поедем? – удивилась Алина.

– Нет, – Леон достал клочок желтой бумаги, карандаш. – Далеко возвращаться. Быстрее будет, если мы поедем сразу в Дикое Поле и встретимся там, как посоветовал отец.

На ночлег остановились не в деревне, а в лесу. Как-то было спокойней и привычней. Склара – неширокая быстрая речушка, на которой, чуть выше по течению, расположился большой торговый город, тихонько журчала в сгущающихся сумерках, убаюкивая усталых путников. Над головой шелестели листья, что-то шуршало в подлеске – настойчиво, громко, будто поблизости рыскала стая голодных ежей. Но вскоре шорох стих. И ветер замер. Деревья застыли, неподвижные, словно в ожидании чего-то… Леон приподнялся, разбудив придремавшую на его плече Алину. Огляделся.

Шума реки теперь тоже слышно не было. Только тишина – напряженная, тяжелая, все сильнее и сильнее давит на сердце, на плечи, заставляя съежиться, замереть.

Оживший ветер пригнул деревья едва ли не до земли, сорвал листья. В полутьме мелькнули силуэты – легкие, прозрачные. Крылья широких плащей едва не коснулись лиц одиноких путников и исчезли. Снова стало тихо.

– Что происходит? – шепотом спросила Алина, испуганно прижимаясь к древесному стволу.

Леон ответить не успел.