Загадка машины бутлегера

— Раньше я был тучным. Но сбросил вес. Это мне сегодня утром и спасло жизнь. — Он подвинулся на кровати, показав плотно набитый жилет, спрятанный раньше под его телом. — Я начал терять вес год назад, но решил сохранить это в тайне. Когда половина стволов Нью-Йорка направлена на меня, разумно иметь шанс на быструю перемену внешности. Поэтому я начал носить подкладки на животе и закладывать за щеки немного ваты. Я продолжал выглядеть так же, как раньше, но стал на пятьдесят фунтов^{1} легче.

Пуля прошла сквозь мягкие ткани руки, и оставалось лишь сделать пару стежков.

— Будет больно, — предупредил я. — Это лучше было сделать в больнице.

— Валяйте, док. Я стрелять не стану.

— Очень на это надеюсь. — Я принялся за работу, а он стиснул зубы. — Но зачем вы скрываете потерю веса от тех, кого вы выставили наружу?

— Потому что один из них — доносчик. Кто-то из них докладывает в Нью-Йорк обо всех моих поступках. Именно с его подачи в кустах утром появился снайпер. О моем местонахождении здесь знали только они. К счастью, мой фальшивый живот сдержал пулю, но удар сбил меня с ног, и я решил притвориться тяжело раненым. Если они будут считать, что я едва способен пошевелиться, то я смогу поймать виновного с поличным. Понимаете?

— Хотя бы Китти имеет право знать, что вы теряете вес, — сказал я.

Он фыркнул.

— Думаете, я с ней сплю? Это было год назад. Сейчас она просто крутится вокруг меня, надеется что-нибудь себе отхватить. Может быть, она решила, что в Нью-Йорке ей дадут больше.

— Все готово, — объявил я, похлопывая его по руке. — Вам очень повезло. Когда попадете в Бостон или куда-нибудь еще, покажитесь своему врачу.

— Еще не все, док.

— Что такое?

— Я вынужден заставить вас остаться со мной до вечера.

— Что?

— Вы меня слышали. Вы знаете, что я здесь и что я почти здоров. Первым фактом заинтересуется полиция, а вторым — те, кто в меня стрелял. Вам придется оставаться на месте, пока я не закончу сегодняшнее дело.

— И каково же это дело?

— Я должен получить партию бочек.

— С самогоном?

— Нет, только бочки. Мне сообщили лишь, что они прибудут сюда до заката. — Он остановился и посмотрел на меня. — Они весьма ценны для меня.

Я застегнул на нем рубашку и обвел рукой всю кровь вокруг.

— Столько вытекло из вашей руки?

Знакомое восковое лицо неожиданно расплылось в улыбке.

— Ага. Я растер кровью рубашку, чтобы было похоже на ранение в грудь. Я быстро сообразил, что должен так поступить.

— Если это спасло вам жизнь, то я не имею ничего против.

— Как здесь обстоят дела с полицией, док?

— У шерифа Ленса есть несколько заместителей, но они никогда досюда не доходят. Вас никто не потревожит.

— Отлично! Теперь сообщите-ка остальным, что я наверняка выкарабкаюсь, но должен оставаться в постели. Запомнили?

— Да.

— Я скажу им, чтобы вас не отпускали, пока не подъедет грузовик. Разыграете карты правильно — вернетесь домой целым и невредимым. — Он поднял голос и закричал: — Марти! Фил!

Водитель и стрелок появились незамедлительно.

— Как себя чувствуешь, Ларри?

— Буду жить, вот доктор вам подтвердит.

Я кивнул, поднимаясь на ноги и собирая свое оборудование.

— Он в рубашке родился. Он очень слаб и не должен пока подниматься с постели, но пуля не задела жизненно важных органов. Если не разовьется инфекция, то через месяц с небольшим он встанет на ноги.

— Придержите дока, пока не приедет грузовик, — сказал мужчинам Спирс, имитируя слабый голос. — Я обещал, что после этого он может идти.

— Ясно, Ларри, — ответил Фил. — Пойдем, док.

— И пришлите сюда Китти, — приказал человек на кровати.

___Ферма была скромно обставлена, но в гостиной были стол и стулья. Фил указал мне место и сказал Китти:

— Твой черед. Он ждет тебя.

___Она обернулась ко мне.

— Как он?

— Слаб, но жить будет.

Ее лицо было бесстрастным, когда она обернулась и проследовала в спальню, закрыв за собою дверь. Фил сел за стол. Он скинул пиджак и возвратил револьвер в кобуру на поясе.

— Как насчет карт, док? В джин-рамми^{2} играете?

— Играю, — ответил я, — но как же Марти?

— Он не играет.

— Он хотя бы говорить умеет?

Фил посмотрел на дородного водителя.

— Скажи что-нибудь доку, Марти. Он думает, ты не умеешь говорить.

— Я умею говорить, — проскрипел голос.

— Господи, что у него с горлом?

— Плохой самогон. Сжег ему горло и едва в могилу не свел. Было время, когда торговали всем, что можно налить в бутылку. Да и сейчас многие торгуют, что и говорить.

Я задумался, не может ли Марти по какой-нибудь причине считать виновным в своем состоянии лично Ларри Спирса. Может, он продолжал на него работать только для того, чтобы сдать Толстяка нью-йоркским бандитам и отомстить?

Но я опять начинал вести себя как сыщик безо всякого на то повода. Грузовик с загадочными бочками вот-вот приедет, и все разойдутся по своим углам. Поскольку они до сих пор меня не убили, я был вполне уверен, что Спирс искренне решил сохранить мне жизнь.

Пока Фил раздавал карты, я спросил:

— Как думаете, кто стрелял в Ларри?

Он пожал плечами.

— Какой-нибудь нанятый снайпер из Нью-Йорка.

— Откуда он узнал, где Ларри находится?

— Следил за нами, я так думаю. Или же услышал от Бочонка Тони.

— Кого?

— Тони Баррелло. Но все зовут его Бочонок Тони, потому что он ими торгует — бочками. Сегодня он приедет с грузом.

— Скажите мне, что же внутри этих бочек?

— Ничего. Исключительно воздух.

— Ларри настаивал, что они ценны для него.

Фил взял свои карты в руки, но Марти подошел к нему и заглянул через плечо.

— Иди на улицу, Марти, — приказал он. — Жди грузовик. — Когда полный мужчина вышел, он сказал: — Действует мне на нервы. Всегда такой тихий. Никогда не догадаешься, что у него на уме. Где мы были?

— На бочках.

— Точно.

— Ларри сказал мне, они очень ценные.

— Ну, каждая стоит по шестьдесят баксов, а в грузовике ожидается двести штук. Значит, двенадцать тысяч долларов.