Загадочная пленница Карибов

Магистр поклонился:

— Спасибо, Ахилл, ты нам очень помог. Может быть, мы тебя и вправду как-нибудь навестим.

Ахилл дал Педро знак трогаться.

— Для меня это будет большая честь. А идти вам придется недалеко. «L’Escargot» — это мое владение. Приходите, когда заблагорассудится.

Витус улыбнулся:

— Жди нас сегодня вечером, если ты не против. Меня тревожит лихорадка Хайме. Только скажи-ка, что значит «L’Escargot»? Боюсь, я во французском не силен.

«L’Escargot»? — Ахилл хихикнул. — Вот придете и увидите. Au revoir! [57]

Калле-де-лос-Офисьос была улицей, на которой до раннего утра царило оживление и жизнь била ключом. Особенно к вечеру, когда матросы сходили с кораблей и начинался людской водоворот. Торговцы кричали, расхваливая свой товар, ремесленники предлагали на разных языках выставленные на продажу изделия, бродячие музыканты протискивались через толпу и пытались заработать хоть пару мараведи. Писцы сидели за низенькими столиками, на которых были ровнехонько разложены бумага, перья и чернила. Таверны заманивали, бордели завлекали. Стройные девицы с огненными взорами фланировали взад-вперед, оживленно шушукаясь и в то же время прилагая все усилия, чтобы привлечь мужское внимание. Трактирщики продавали кукурузные лепешки, воришки находили себе работу, собаки шастали, дети орали, попрошайки тянули руки за подаянием. И посреди этого кипящего бульона из тел, запахов и гама возвышался «L’Escargot», владение Ахилла.

57

До свидания! (фр.).

— Вход не особенно впечатляет, друзья мои! — Маленькому ученому приходилось чуть ли не кричать, чтобы быть услышанным. — Я вижу только кривые литеры над черной дырой. Нам правда надо туда лезть?

— Да, давай заходи! — Витус, протолкнув вперед себя Хьюитта и Энано в узкий проход, замыкал процессию.

Внутри было сумрачно. Лишь на правой стене кое-где горели керосиновые лампы. Коридор вел по кривой, неизменно изгибаясь влево. С каждым шагом шум улицы стихал.

— Бог мой! — вдруг вскрикнул Магистр. — Вы только гляньте!

Он показал на скелет, который, освещенный свечеобразным светильником, держался на конструкции из колец и металлических прутьев. Это был не простой скелет — таких друзьям еще не приходилось видывать. Был он маленьким, едва ли больше полутора футов в высоту. У него были две ноги и две… головы.

— Уй-уи, ходулей две и тыквы тоже две, вот это уродился, не дай Бог!

Карлик многозначительно покашливал. Сам таская на спине горб, он проявлял страшный интерес ко всему, что было из ряда вон в человеческом теле. Витус наклонился, чтобы получше рассмотреть диковину.

— Этот уродец — ребенок, или, точнее, дети. Они прожили пару лет, перед тем как умерли, — сообщил он и склонился еще ниже, чтобы получше рассмотреть. — У них молочные зубы, что подтверждает мою догадку. У, смотрите-ка, да здесь еще есть табличка! — Он прочитал:

Диплогенез, сращение в области груди. От роду 4 г.

— Жуть, просто жуть! — Маленький ученый содрогнулся и направился дальше. — Могу поспорить, этого монстра Ахилл поставил там самолично. Надеюсь, больше у него нет скелетов в шкафу!

Но надежды Магистра не оправдались. Всего через несколько шагов они наткнулись на ксилографию, изображавшую обнаженные фигуры близнецов женского пола, сросшиеся лбами. Надпись под ней гласила:

Диплогенез, сращение в области лба (Craniopagus frontalis)

— Скорее дальше! — взмолился маленький ученый.

Но вскоре им снова пришлось замедлить шаг. Их остановил стеклянный сосуд с прозрачной жидкостью, в которой плавал человеческий эмбрион мужского пола с двумя головами и тремя руками. Третья рука торчала между головами.

Двухголовый эмбрион с тремя руками (Dicephalus tribrachius)

Следующий экспонат выглядел вполне безобидно: длинная дамская перчатка темно-синего цвета на бархатной подушечке.

Флорентийская перчатка, благоуханная, пропитанная ядом, смертоносная

— На какие изощренные выдумки способно человечество, чтобы отправить на тот свет себе подобного! — проворчал Магистр. — Только представьте себе: натягиваешь перчатку, ничего не подозревая, любуешься ею и тотчас падаешь замертво. Либо из-за яда, который проникает из нее через кожу, либо из-за яда, который вдыхаешь. Либо из-за того и другого. Бррр!

Далее последовали невзрачные, с гальку размером, камешки с лаконичным объяснением:

Камни глупости, экстрипированы в Сен-Мур (Париж)

Магистр снова содрогнулся:

— Теперь еще и «камни глупости»! Надеюсь, эти бедолаги не сильно страдали, когда кто-то взялся трепать их черепа, чтобы излечить! Да, должен сказать, курьезный Ахилл собрал настоящую кунсткамеру курьезов. Нет ничего, чего бы у него не было. — Он огляделся, близоруко щурясь. — А вон, смотрите, кинжал. Он-то что здесь делает?

«Честное слово дворянина» — французский кинжал при дворе Екатерины Медичи. Оружие, которым был убит граф Гаспар де Колиньи [58]

Они двинулись дальше и остановились только у витрины с роскошными разноцветными бабочками, каждая из которых была размером с ладонь исполина. Самый крупный экземпляр имел размах крыльев не меньше десяти дюймов.

Lepidoptera (Ditrysia)

58

Колиньи Гаспар де Шатийон (1519–1572) — видный французский военачальник, в последние годы жизни ближайший советник французского короля Карла IX. После смерти принца Конде (1569) стал лидером французских гугенотов. Побуждал короля к колониальным завоеваниям в Америке, войне против Испании в союзе с Англией, что вызывало недовольство Екатерины Медичи и Гизов. Был убит в Варфоломеевскую ночь в Париже. — Прим. ред.

Все особи имели хорошо сохранившиеся длинные усики, а их свернутые хоботки напоминали пожарный рукав. Бабочки висели на толстых иглах, пронзавших их тела.

— Бррр! — передернулся Магистр. — Что-то пришел на ум Эве Вуду.

— А вы заметили, что мы все время движемся по спирали, и дорога становится все уже? — спросил Витус, дыша ему в затылок.

— Еще как, неистребимый сорняк!

— И думаю, я понял, что обозначает «L’Escargot»! Не что иное, как «улитка». Мы, так сказать, в домике, который она носит на спине, то есть в ее раковине.

— Интересно, что нас ждет в конце? Должен же где-то сидеть Ахилл.

Маленькому ученому не пришлось долго ждать, чтобы удовлетворить свое любопытство. Вскоре они оказались перед двумя дверями. Одна была распахнута и открывала вид на нечто вроде маленького кабачка, где за кружкой вина сидели довольные посетители. Другая была закрыта.

— Даже виноградный нектар не сманит меня, пока я не узнаю, где сидит Ахилл и как дела у Хайме, — известил Магистр. — А та закрытая дверь заперта?

Она не была заперта, и друзья, мгновение поколебавшись, вошли в помещение, не менее сумрачное, чем коридор. По стенам горели керосиновые лампы. В их свете призрачно мерцали дальнейшие экспонаты: разнообразные кристаллы, резервуары и тигли с неизвестным содержимым, а среди них — небезызвестные друзьям аметистовые друзы. Под сводом был натянут громадный пергамент со знаками зодиака и обозначениями «благоприятных времен», то есть рекомендуемого времени для кровопусканий. И возле каждого — название камня-талисмана. А под этим пологом в центре зала сидела черноволосая красавица в кроваво-вишневом платье с пышным жабо. На столике перед ней были разложены карты Таро, на которые с опаской пялилась восседающая напротив женщина средних лет.