Заговор патриотов

– За сколько?!
– переспросил Краб.
– За пятьдесят кусков "зелени"?!

– Ну да, - подтвердил Томас.
– Потом, возможно, понадобится еще. Но пока только полтинник. Правда, срочно. Лучше сегодня.

– Сегодня?

– Сегодня.

– А до завтра не подождешь?

– Могу. Но лучше сегодня.

– Ну, хватит!
– отрезал Краб.
– Пошутили и хватит. И скажи своему аргусу, чтоб не хватался за пушку. У них в России, может, так и ведутся предвыборные кампании, а у нас они так не ведутся. Мы все-таки, блин, Европа. И у нас, блин, демократия!

– Значит, не хочешь быть моим спонсором?
– огорчился Томас.

– Не хочу.

– Ты хорошо подумал?

– Хорошо.

– Нет?

– Нет.

Томас разочарованно развел руками.

– Тогда придется зайти с другой стороны. Видит Бог, я этого не хотел. Но ты меня, Краб, вынудил.

– Я тебе не Краб, а Стас Анвельт!

– Нет, - сказал Томас.
– Ты был для меня Стасом Анвельтом до того, как сказал "нет". А сейчас Краб. И я буду разговаривать с тобой, как с Крабом. Я не хочу этим тебя унизить. Я просто возвращаю наши отношения на некоторое время назад.

– Кончай финтить! Базарь по делу!

– Это и есть дело. Все мы, Краб, бываем говном. Такова жизнь. Кто больше, кто меньше. Кто чаще, кто реже. Но это, к сожалению, неизбежно.

– Говори за себя, - посоветовал Краб.
– За себя я могу сказать сам. Если ты бываешь говном, то это твои дела.

– А ты - нет?

– Нет!

– Ты заставляешь меня говорить вслух неприятные для тебя вещи. Я надеялся, что ты и без слов поймешь. Не хочешь понимать. Придется сказать. Мы оценим ситуацию со стороны. Взглядом незаинтересованного наблюдателя. Вот Муха и будет этим наблюдателем. Представь себе такую картину, - продолжал Томас, обращаясь к Мухе.
– Один человек отмазывает другого от тюрьмы. Он бьется со следователем, как гладиатор. И в конце концов побеждает. И идет на зону в гордом одиночестве, но с сознанием исполненного долга. На целых полгода!

– Гонишь понты!
– перебил Краб.
– Если бы ты меня не отмазал, то получил бы до четырех лет!

– Но и ты получил бы вместе со мной до четырех лет. По статье сто сорок семь, часть вторая, пункт "а": "мошенничество, совершенное группой лиц по предварительному сговору". И вместо того чтобы налаживать свой бизнес, валил бы лес в Коми АССР, столица Сыктывкар, где конвоиры строги и грубы. И как же за это отблагодарил меня мой напарник? Сначала он дал мне гнилой совет заняться российской недвижимостью, из-за которого я только чудом не налетел на все свои бабки. А потом и того больше. Он кинул меня на мою хату. Кинул самым вульгарным, хотя и по форме изощренным образом. Я говорю про историю с компьютерами, я вам про нее рассказывал, - пояснил Томас.
– И как после этого назвать такого человека? Если он не говно, то кто? Я спрашиваю тебя: кто? Оцени беспристрастно, как богиня правосудия Немизида.

– Сволочь, - оценил Муха.

– Вот! А ты говоришь не "говно", - констатировал Томас.
– А человек говорит "сволочь". Но сволочь же включает в себя понятие "говно"?

– Само собой, - подтвердил Муха.
– "Говно" - это маленькая сволочь. Хоть и не всегда сволочь. А "сволочь" - это всегда очень большое говно.

– Кончай!
– рявкнул Краб.
– Это были не мои дела! И ты сам это знаешь!

– Я об этом ничего не знаю и знать не хочу, - парировал Томас.
– Я отдал свои бабки человеку, на которого ты мне указал. Я сделал все, как мы договаривались. Как я договаривался с тобой. Если тебя кто-то подставил, разбирайся с ним сам. А меня кинул ты. И должен отвечать. И стоить это будет тебе ровно пятьдесят штук гринов. Не потому, что я жлоб, а потому, что эти бабки мне сейчас нужны.

– А как это ты, блин, считаешь?
– заинтересовался Краб.
– Поделись.

– Охотно. Десять штук моих кровных зависли у тебя? Зависли.

– Да не видел я твоих бабок!

– Видел! Сам Янсен сказал, что ты мне их вернешь!

– Тебе об этом сказал Янсен?
– насторожился Краб.
– Когда?

– На презентации кинофильма "Битва на Векше". После пресс-конференции.

– Врешь!

– Проверь.

– И проверю!

Краб достал из кармана мобильник и нащелкал номер. Из чувства врожденной деликатности Томас поднялся из кресла и начал прогуливаться по гостиной. На вопросительный взгляд Мухи переводил:

– Звонит Янсену... Спрашивает про эти десять штук... Говорит, что хочет встретиться и все обговорить лично... Настаивает... Тот, видно, не хочет... Нет, согласился... Краб говорит, что приедет к Янсену через полчаса...

– Понял, - сказал Муха.
– Но ты все-таки отошел бы от бара.

– Ты думаешь, что я хочу врезать?
– оскорбился Томас.

– А нет?

– Да, хочу, - признался Томас.
– Но не буду. Пока.

Краб убрал мобильник и кивнул:

– С этой десяткой разберемся. А откуда взялись остальные?

– Упущенная выгода, - объяснил Томас.
– Я должен был наварить на этом деле семнадцать штук чистыми. Плюсуй. Двадцать семь. Так? А все остальное за моральный ущерб.

– Двадцать три штуки "зеленых" за моральный ущерб?
– переспросил Краб. Да это что ж нужно сделать, чтобы причинить тебе такой моральный ущерб? Поиметь на площади раком?

– Я разочаровался в дружбе, - не очень уверенно заявил Томас.

– Не пыли. Мы с тобой никогда не были друзьями. Были напарниками. И все.

– Я разочаровался в человечестве!

– Ты разочаровался во мне. Допустим. За остальное человечество я не отвечаю.

– Я прятался целый месяц! Я опасался за свою жизнь!

– Мало ли за что ты опасался. Мои люди тебя и пальцем не тронули. Может, ты боишься темноты или черных кошек. За это мне тоже платить?

Томас задумался. К такому повороту темы он был не готов. В словах Краба была железобетонная логика, и Томас не знал, что ей противопоставить.

Помощь пришла с неожиданной стороны. Муха подсел к столу, извлек пистолет, отобранный у Сымера, и сунул ствол Крабу под нос.

– Понюхайте, господин Анвельт.

Крабу пришлось понюхать. Из чистого любопытства понюхал и Томас. Пахло гарью.

– Вы меня спросили, когда из этой пушки стреляли, - продолжал Муха.
– Я вам скажу. Позавчера около восьми вечера. И скажу где. На трассе Таллин Санкт-Петербург. И скажу кто. Ваш начальник охраны Лембит Сымер.

– И все это ты определил по запаху?
– удивился Томас.

– Нет. По фингалу. Он сидел в "Ниве" рядом с водителем. И саданулся лбом о правую стойку, когда "Нива" вмазалась в столб.

– Ты хочешь сказать...

– Да, это я и хочу сказать. А теперь я скажу, в кого стрелял ваш охранник, господин Анвельт. Он стрелял по машине, в которой находились Томас Ребане, я и мои друзья. Он стрелял в нас. Что вы на это скажете?

Плоская красная лысина Краба стала зеленовато-серой, как в молодости, когда жизнь еще не сварила его в котле страстей, надежд и разочарований.

– Я ничего про это не знал!
– сказал он с таким выражением, что Томас готов был поверить.

А Муха был не готов.