Заговор патриотов

– И я... в общем, я заехал и отдал ему штуку из ваших денег. Господин Мюйр, это всего два процента! Неужели не прогнетесь на такой мизер?

– Ладно, уговорили, - кивнул Мюйр.
– Прогнусь.

– Спасибо, господин Мюйр, большое спасибо, - горячо поблагодарил Томас. А все остальные - вот. Проверяйте, господин Мюйр.

– Поверю.

– Нет-нет, считайте!
– настаивал Томас.
– Давайте вместе считать!

– Я же сказал, что верю, - повторил Мюйр.

– Как хотите, - согласился Томас. Он аккуратно завернул деньги и посоветовал: - Спрячьте их подальше. Это большие бабки, господин Мюйр. Они требуют уважения.

– Я потом уберу.

– Лучше сразу. Я положу их вот сюда, на книги.

Томас встал, чтобы подойти к книжному шкафу, но Мюйр не без раздражения проговорил:

– Оставьте! Положите на стол и пусть лежат.

– Как скажете.

Томас вернул сверток на стол и начал перекладывать купчие в черный полиэтиленовый пакет.

– Можете взять вместе с кейсом, - разрешил Мюйр.

– Мне неудобно, - засмущался Томас.
– Это дорогой кейс.

– По сравнению с купчими он не дороже вашей оберточной бумаги.

– Вы очень добры, господин Мюйр.
– Томас вернул купчие в кейс.
– И что мне теперь делать с этими бумагами?

– Вам скажут. Вам все объяснит господин Юрген Янсен. Дам только один совет. Эти бумаги не имеют никакой ценности без вас. А вы - без них.

– Что вы этим хотите сказать?
– встревожился Томас.

– Не отдавайте их никому. Эти документы уникальны. Они существуют в единственном экземпляре. В гостинице есть сейф. Держите их там. А еще лучше абонируйте ячейку в банке. И главное - не давайте никому доверенности на них. Ваша подпись на этой доверенности будет означать для вас смертный приговор.

– Вы меня пугаете, господин Мюйр.

– Нет. Предупреждаю.

– Спасибо за предупреждение. Я запомню ваши слова. И все-таки вы меня напугали. Да, напугали, - повторил Томас.
– Мне, наверное, не нужно связываться с этим делом. Как ты считаешь?
– обратился он ко мне.

– Это решать тебе.

Томас глубоко задумался и заключил:

– Да, не нужно. Господин Мюйр, я погорячился. Вот ваши бумаги. Я забираю бабки, и ну их в баню, все эти дела. Если человек к тридцати пяти годам не научился делать большие бабки, нечего и дергаться. Значит, Им не дано. Есть люди, которым дано, а есть, которым не дано. К сожалению, я из тех, кому не дано.

Говоря это, он положил кейс на стол и начал заталкивать в черный полиэтиленовый пакет сверток с долларами. От волнения даже уронил его на пол и кинулся поднимать, путаясь в полах плаща.

– Успокойтесь! Сядьте и успокойтесь!
– прикрикнул Мюйр и отобрал у Томаса пакет с деньгами.
– Что это за истерики? Не понимаю, что вас так взволновало. Вы же ничем не рискуете.

– Как это ничем?
– возмутился Томас.
– А моя жизнь?

– Ей ничто не грозит, если не будете делать глупостей.

– А пятьдесят штук? То есть сорок девять?

– А вы как хотели, молодой человек? Не рисковать ничем, а иметь все?

– Если сказать честно, это было бы лучше всего, - подтвердил Томас.

– Ваше право. У меня есть другой покупатель на эти документы. Час назад меня посетил господин Юрген Янсен. Он готов заплатить за них гораздо большую сумму.

– Нет-нет!
– запротестовал Томас.
– У нас с вами был договор. А договор дороже денег!

– Поэтому я и отклонил предложение господина Янсена.

– Ладно, рискну, - сказал Томас.
– Извините меня, господин Мюйр. Это была минутная слабость.

Он защелкнул замки кейса и поставил его на пол рядом со своим стулом как бы в знак того, что решение принято и обратного пути нет.

– Так-то лучше, - одобрил Мюйр.
– Будьте достойны своего деда, Томас Ребане. Ваш дед был бесстрашным человеком. Он ничего не боялся. И всегда побеждал.
– Он немного помолчал и уточнил: - Почти всегда.

Что-то во всем этом деле было не так. Да не мог Мюйр всерьез рассчитывать, что ему обломится половина эсэсовского наследства. И подлинник завещания не дает ему никаких гарантий, в каких бы надежных банковских сейфах он ни хранился. Он не мог этого не понимать. А тогда для чего все это затеял? В чем заключается конечная цель его оперативной комбинации, которую в разговоре в кабинете он назвал самой лучшей и самой масштабной комбинацией в своей жизни?

– А теперь можно выпить вашей настойки, - предложил Томас.
– На чем, вы говорите, ее настаиваете?

– На кожуре грецких орехов, - ответил Мюйр.
– Она повышает потенцию.

Судя по его виду, никакого желания затягивать эту встречу у него не было, но он счел необходимым соблюсти приличия.

Томас восторженно округлил глаза:

– Господин Мюйр! Я потрясен!

– Вы неправильно меня поняли. Потенция в моем возрасте - это способность жить полноценной умственной жизнью.

– Умственной, - повторил Томас.
– Понимаю. Но это тоже хорошо. Скажите, господин Мюйр, а кроме этих наперстков... Я, знаете ли, привык к емкостям немного другим...

Мюйр усмехнулся и достал из серванта фужер.

– Учтите, это очень крепкий напиток, - предупредил он.

– Мы многое понимаем по-разному, - философски заметил Томас.

– Тогда за успех, - приподнял лафитничек Мюйр.
– А вы, юноша?

– Это ваша сделка, - сказал я.

– За наш успех, друг мой.

– Ваше здоровье, господин Мюйр.

Томас ошарашил фужер и вытаращил глаза.

– Это что?
– отдышавшись, спросил он.

– Спирт.

– Я ошибся, - признал Томас.
– Есть вещи, понимание которых от возраста не зависит. А теперь, господин Мюйр, позвольте откланяться. Серж, нам пора.

Он взял кейс, одернул плащ и прошествовал к выходу. У двери обернулся.

– Маленькая просьба. Ваш кот. Карл Вольдемар Пятый. Можно на него посмотреть?

– Он в спальне.
– Мюйр показал на верхнюю комнату.
– Сейчас позову. Карл Вольдемар!.. Карл Вольдемар Пятый!.. Я кого, ленивая скотина, зову?!

На верхней ступеньке лестницы появился кот. Явление его было очень эффектным, потому что это был самый обычный серый кот, каких у нас в Затопино называют Мурзиками.

– Это он и есть?
– озадаченно спросил Томас.

– Он.

– А почему он пятый?

– Потому что он у меня пятый.

– А почему он Карл Вольдемар?

– Так было записано в родословной первого. Все вырождается, друг мой. Все мельчает: идеи, люди, коты.

Мюйр щелкнул пультом. Бронированная дверь открылась и выпустила нас в таллинский вечер с голыми деревьями и моросящим дождем.