Заговор

— Это подарок императора своей дочери. Если это настолько важно, извольте посмотреть, — сказал я, перехватил у «пажа» сумку, открыл ее.

— Ух! — не сумел сдержать эмоций охранник.

— Прошу! — подозвал я второго охранника, чтобы он тоже взглянул на содержимое сумки.

Там были драгоценности, причем, выбранные не по принципу дороговизны или же качеству изделий. Главное, чтобы было ярко и псевдобогато. Психология человека такова, что он будет рассматривать всевозможные блестяшки, особенно, если считает, что они стоят дороже, чем жизнь любопытствующего, а вот спросят охранника, кто еще был со Сперанским и как они выглядели, так тот и не ответит. Охранники не станут рассматривать моих спутников, даже не запомнят, как кто выглядел, будут помнить только о драгоценностях.

— Вы удовлетворены? — спросил я.

— Да, ест, конечно, — растерянно отвечал охранник.

В это время подошел тот самый служащий с идеальным русским, но я уже спешил войти в комнату и закрыть за собой дверь. Отчего-то я опасался именно этого человека.

Войдя в просторную комнату, я увидел стоящую ко мне спиной стройную светловолосую девушку. Мне говорили, что Александра Павловна хороша собой, и я смог оценить ее грациозность даже со спины. Есть женщины, от которых исходят какие-то флюиды, энергия, они могут быть не идеальных форм, пропорций, между тем, манят к себе, притягивают, завораживают мужчин.

— Вы, господин Сперанский? — разворачиваясь, спросила шведская королева.

— К вашим услугам, ваше величество, — ответил я.

И чего этому Густаву, дураку, не хватает? Или он из «этих»?.. Красивая женщина, изящная, гибкая с глубокими ярко-голубыми глазами. Мне очень редко нравятся блондинки, я больше по брюнеткам, но, если красива, то красива в любом цвете. Или так на меня действует супружеское воздержание?

— Это папенька вас просил увидеться со мной? — прервала неловкую паузу Александра Павловна.

Я собрался с мыслями, напомнил себе, зачем именно здесь нахожусь, и сказал:

— Да, меня просил ваш отец, чтобы убедиться, что вы живы, здоровы, — сказал я и, подойдя ближе, шепнул почти на ухо. — Вас слушают?

Александра резко отстранилась, посмотрела на меня с нескрываемым удивлением, видимо, я приблизился к ней очень близко, чуть ли не обнимая.

— Сударь? — Хотела возмутиться королева, но я прислонил свой палец к губам, показывая, чтобы она молчала.

Александра одумалась, стала оглядываться по сторонам, а потом сама приблизилась ко мне и шепнула на ухо:

— Не знаю. Однако, думаю, что это возможно.

Я подошел к сумке, взял ее у Ирины, жестом приказал Карпу слушать, что творится за дверью. Мой начальник охраны достал медицинскую трубку, такое название получил в России стетоскоп, стал слушать. Дверь располагалась таким образом, что с тех сторон, где может быть зрачок для подсматривания, оказывалась невидимой.

В большой кожаной сумке только сверху были блестящие побрякушки, стоимостью до тысячи рублей. Хотя тысяча рублей в нынешней России — это очень большая сумма, но не настолько огромная, чтобы не использовать прием для отвлечения внимания в столь опасной и уникальной операции. Потому она и может осуществиться, что такого никто не ожидает.

Под драгоценностями располагались приспособления для грима. Был также блокнот с текстом, эти слова желательно было бы сказать вслух, но опасность прослушки заставляла заранее набросать тезисы, которые должны были убедить Александру Павловну сделать все, чтобы помочь нам вывести из Швеции.

Я передал блокнот королеве, а сам стал прохаживаться по комнате в поисках какой-нибудь щели, через которую могут нас не только слушать, но и видеть. И такую щелку я нашел. Став сбоку, я сделал знак Ирине и Александре, пальцем указывая на картину и себе на глаза. Именно на картине, висящей на стене была замаскирована дырка, которая только что приоткрылась.

Сразу же от двери отринул и Карп, так его сменил еще один участник нашей операции, Антон, он был обучен бою ножами, а так же лучший рукопашник в школе подготовки сирот. Кроме того, Карп Милентьевич относился к этому парню, как к собственному сыну и всячески продвигал. Я не против, отличный агент получается.

Карп вальяжно подошел к картине и стал будто ее рассматривать. Когда мой начальник охраны стал водить пальцем по полотну, я усмехнулся, так как щелочка спешно закрылась.

— Господин Сперанский, подойдите ко мне, я хочу, что бы вы видели, что я буду писать своему батюшке, — с явным раздражением сказала Александра.

Я подошел и увидел, как самопишущим пером Александра быстро выводит буквы: «Я никуда не поеду. Я королева Швеции и должна разделять тяготы со своим народом».

«Вы заложница. И ваш батюшка обрушит еще больше бед на шведов, если вас продолжат унижать», — перехватив блокнот, написал я очередной довод, чтобы убедить Александру.

Она задумалась. Начала тяжело дышать, покусывая нижнюю губу. Наверняка, знала, что Павел Петрович может все бросить на эту войну и даже приказать жечь города. Все же психика русского монарха непредсказуема, следовательно, и его поступки.

«Я беременна. Но об этом знает только моя служанка. Крови не было уже два месяца», — краснея от смущения, написала королева.

Вот те и раз! Хотя, а что меняет? Это же даже и к лучшему.

«Вы не предадите шведский народ. Когда настанет время переговоров, вы станете спасительницей шведов. Суворов разгромит шведскую армию и будет стоять у Стокгольма. И тогда именно вы уговорите смилостивиться над простыми людьми, как и над дворянами, что примут вас королевой», — быстро написал я.

Королева стала ходить кругами по комнате. А потом замерла у окна. Она стояла неподвижно, и не будь красивой женщиной, я бы мог представить, что сейчас смотрит в окно русский император. Павел Петрович тоже, когда задумывался, стоял спиной к собеседнику и бесцельно смотрел в окно.

— Как это сделать? — спросила Александра Павловна.

Я кивнул головой и началась работа. Каждое действие было уже отрепетировано и заминка была лишь в том, как будет действовать королева. Самым краеугольным камнем было переодевание. Александра Павловна должна была снять платье в нашем присутствии, а Ирина его надеть. На удивление, но этот пункт не вызвал серьезного противоречия у королевы. Достаточно было ее просьбы отвернуться.

Натренированная Ирина быстро раздевала Александру, одновременно, когда королева делала что-нибудь самостоятельно, Ира раздевалась сама. Когда девушки были переодеты, я повернулся и стал наносить грим Александре Павловне, которая становилась похожа на того усатого парнишку, что вошел в комнату к дочери русского императора. А тот парнишка, надев парик, так как у Ирины волосы были темнее, становился копией Александры Павловны.

Десять минут, и все было готово. И тут, до Александры Павловны дошло, что девчонка, только что превратившаяся в шведскую королеву, остается на заклание и, возможно, будет даже казнена. Выхватив блокнот, Александра написала, что не может убегать, когда это будет стоить жизни другому человеку. Понадобилось еще порядка пяти минут, чтобы уговорить все же это сделать. Я апеллировал тем, что Иру для этого и готовили и, что есть план, по которому она сможет сбежать.