Заговор

Хотел на собрании Джон спросить, кто может следить и что-то знать о заговоре, но посчитал, что и так не самые решительные заговорщики только испугаются факта, что под колпаком. Побегут крысы, а они для массовости очень нужны. Потому и смолчал, но выводы сделал.

Вместе с тем, мысли куда ведут ниточки, были. Сперанский. Именно про него говорил Чарльз Уитворт, утверждая, что этот вельможа ведет свою игру и не понять до конца, за кого он. Были предположения, что можно попробовать завербовать и этого человека, тем более, что доверия со стороны царя к этому обергофмаршалу было слишком много, а сам он выходец из духовного сословия и явно любит деньги. А император маниакально подозрительный.

Но о Сперанском англичанин решил подумать уже после важной встречи. А все потому, что предложить-то нечего этому вельможе. Большой чин? Так он и так потолка добился. Деньги? Это не смешно. Сколько денег у Сперанского никто не знал, но прозвище «Царь Мидас» может и откочевать от Юсупова к обергофмаршалу.

В небольшой особняк, расположенный по дороге к Ропше, съезжались люди. Они были в масках, которые, согласно разработанному сценарию, снимут в процессе переговоров. Все должны быть замазаны, узнаны, чтобы не было пути назад. В этом был риск, что заговор провалится, ведь тогда достаточно одному начать говорить. Но те, кто будут в масках, это так… расходный элемент. Заговор выстраивался во много уровней.

Весьма символично выходит, что встреча происходила рядом с Ропшей, местом, где был убит Петр III, отец нынешнего императора. Вообще много было символичного, англичанин постарался на славу. К примеру, на входе в зал, где должно было произойти собрание, повсеместно висели шарфы, по форме и фасону того времени, когда и произошло убийство Петра Федоровича. Ведь, считают люди, не зная до сих пор досконально, что же произошло, что императора придушили именно шарфом. Но все это слухи. А еще на видном месте висела скрипка, столь любимая убитым императором.

Джон стоял в сторонке и наблюдал за тем, как реагируют люди на такой вот натюрморт. Он выучил всех, кто сегодня будет, кто пока скрывается за маской. Память у шпиона была идеальной, он запоминал мелочи, форму кистей, даже индивидуальность ушных раковин.

Поэтому мог определить, под какой маской прибыл Беннегсен, а где отправленный в отставку, злющий и решительный полковник Александр Михайлович Каховский, или его товарищ Петр Степанович Дехтерев. А вот в маске петуха прибыл Николай Зубов, тут же, в венецианской маске, Аргамаков Александр Васильевич.

Но были два человека, которые взирали на собрание тайком, это было условием их присутствия здесь. Панин и Пален — такие похожие фамилии, такие разные люди, именно они оказывались самыми важными персонами в перевороте. Хотя, сюда же, в тайную комнату, могли бы посадить и Аргамакова, или же Николая Зубова.

Нет, все же последний был уже больше балластом, он растерял две трети своей клиентуры. Несмотря на то, что тесть Николая Александровича Зубова, фельдмаршал Суворов, был в фаворе, зять стал, согласно народной поговорки, «зять — не дать, ни взять». Прославленный полководец это понимал хорошо, потому и протекции не давал.

— Меня зовут Курт Хансен, — Джон Спенсер начал собрание со лжи.

Ну не английским, пусть и вымышленным, именем называться. Все догадываются, что перед ними сейчас англичанин. Но догадываться и знать — это сильно разные понятия. А так, назвавшись датским именем, можно несколько сбить с толку это варварское собрание. Разговор шел на французском языке, которым англичанин владел идеально. Наречие главного врага нужно знать хорошо. И сложно было определить национальность. Так как англичанин был рыжеват, приходилось использовать имена северных народов. И ведь до этого никому в Петербурге и не пришла в голову мысль, что француз-то не настоящий, нет таких ржавых французов.

— Итак, мы все не довольны политикой, проводимой Павлом. Он сошел с ума и тянет Россию в бездну. Если тут есть те, кто считает иначе, то вы можете покинуть собрание, пока не стало слишком поздно, — произнес англичанин, взяв на себя роль модератора собрания.

Все собравшиеся стали крутить головами в поисках тех, кто решил выйти из заговора. Таких не обнаружилось и Джон с удовлетворением воззрился на толпу.

Люди сидели на стульях в просторном, относительно, конечно, зале. Особняк был, как для многих собравшихся, сущим сараем, но что только не сделаешь ради великой цели свержения власти, можно и потерпеть неудобство не самых мягких стульев. Хорошо, что англичанин хотя бы не пожадничал и его люди, обойдясь без слуг, хорошо протопили особняк, так что было внутри тепло.

— Уже скоро нужно все сделать. Я предлагаю вам проработать людей, на которых вы можете опереться. Нам нужна толпа на улицах. Чем больше будет людей, тем больше сумятицы. В мутной воде легче ловить рыбу. Ударная группа свободолюбивых русских людей станет самым организованным фактором в этой сумятице, — вещал Джон.

На самом деле, главные переговоры должны были состояться позже. Панин, а, главное, Петр Алексеевич Пален, они будут решать и когда и, по сути, как осуществлять переворот. Так что люди, приехавшие сюда, нужны только для того, чтобы все поняли, что их знакомый так же замазан и участвует в перевороте. Ну и исполнители. Каховский и Дегтярев настолько возненавидели Павла Петровича, что по его воле их погнали из армии в преддверии великих побед, что готовы зубами грызть императора.

Им, по задумке Джона и Беннегсена, как командира ударной группы, предстояло убить императора. Трусливый Никита Панин против физического устранения Павла, предполагая, что достаточно будет объявить нынешнего правителя Российской империей лишь сумасшедшим и запереть, допустим, в Шлиссельбурге. Вице-канцлер молод, малодушный, а вот Пален был полностью солидарен с тем, что императора нужно ликвидировать.

— Зачем, мсье Жан Поль понадобилась эта встреча? Чтобы все узнали обо всех? — спрашивал Панин, когда закончился спектакль и все пешки в большой игре, раскрыв свои лица, уехали по домам.

Пален посмотрел на вице-канцлера сочувственно, как смотрят на больного человека. Петербургский генерал-губернатор понимал уже, что выстраивается многоуровневый заговор. Есть вот это великосветское «мясо», в числе которых и близкие к императору люди, как тот же Аргамаков. Но есть иные, тот же Панин, или сам генерал-губернатор.

Кроме того, никто не афиширует других участников заговора. Имеются лояльные заговорщикам офицеры из Семеновского полка, чуть меньше, но и Преображенцы готовы участвовать в заговоре за серьезные подарки. Есть и офицеры в Смоленске, готовые восстать. Там расквартированы Петербуржский драгунский и другие полки, часть офицеров которых были преданы опале за различные повинности. Иные же офицеры остались таким фактом крайне недовольны. Полковники Каховский и Дегтярев как раз-таки представляли интересы смоленских заговорщиков.

— Теперь, господа, пути назад нет, — сказал Джон, посмотрел на Палена и обратился к петербуржскому генерал-губернатору. — Мсье Пален, офицер вами подготовлен?

— Вы про того несчастного, что будет наговаривать на императора? — нехотя, словно тяготясь присутствием и обществом двух негодяев, отвечал Пален, считавший себя чуть ли не праведником. — Штабс-капитан Кирпичников готов к этому. Только, господа, я хотел бы разделить финансовые потери. Кирпичников оценил свою честь в две тысячи рублей.