Закатное солнце почти не слепило

На очередном шаге назад Радость споткнулась о ступеньки и, больно ударившись, растянулась на полу. Над её ногами воздух прорезали новые ветви и вместо того, чтобы вскочить, девочка отползла на спине, до дрожи боясь зацепить мерцающие зеркальца. Она встала, сзади были лифты, справа — лестница, а слева — коридор. Бросив взгляд сначала в одну сторону, а затем во вторую, и увидев там яркие блики пронизывающих воздух граней, 144-99 нажала кнопку лифта. По шахте разнёсся звук пуска далёкого электродвигателя, зашуршали канаты. «Быстрее!», — молила лифт Радость, наблюдая, как с лестницы и коридора вырвались лезвийные ветви и сцепились с трескучим потоком из вестибюля. Воздух с нарастающей скоростью разрезался на мелкие красивые кусочки, грозя уже через несколько секунд съесть последние кубические метры, где дрожала от адреналина девочка.

Сзади ровные звуки работы лифта прервались, кабина остановилась и прижатой к дверям спиной Радость почувствовала, как те разъезжаются. Не глядя, ввалившись в кабину, она ударила до боли пальцем в первую попавшуюся кнопку. За съезжающимися дверями стекло полностью поглотило вестибюль и просунуло решительный росток в лифт. 144-99 отскочила к стенке, глядя на направленное ей в лицо лезвие. Лифт тронулся, грань ушла вверх, вывернув из потолка, как консервный нож, прорезь с загнутым лоскутом. Кабина почти сразу остановилась. Радость поняла, что она нажала на кнопку подвала. Вверх путь уже закрыт, можно не сомневаться, что если канаты протянут кабину сквозь резку первого этажа, то из неё и содержимого получится замысловатая лапша.

Радость вышла в тускло освещённый коридор, прислушиваясь, не раздастся ли откуда треск стекла. Босые ноги холодил пыльный бетон и, впервые заметив, что осталась без ботинок, девочка вздохнула.

— Ты мне так и не рассказала обещанную страшную историю на ночь, — Таня Хизер смотрела в тёмно-синий ночной створ окна, за которым ветер перебирал незнакомые тени. Усталость вдавила её в матрас, но мысли испуганной стаей птиц носились по голове, задевая сознание обрывками дневных образов и фраз.

После паузы, Таня успела подумать, что Ира заснула, её подруга сказала:

— Слушай. — В голосе не было и тени сна. «Наверное только тени испуганных птиц», — подумала Таня. — Как говорил Сергей, это случилось несколько лет назад, в этом лагере с одной девочкой из старшего отряда, такой же как мы.

— И звали её Ира! — Пошутила Хиз.

— Нет, — Таня!

— Не пугай меня.

— Ладно, её звали как-то по-другому, не как тебя или меня. Пусть будет… Анжела.

— Пусть.

Анжелу вместе привёз один из десятка автобусов, к окнам которых изнутри прилипли сотни радостных лиц. Но её лицо хмурой тучей было на солнечном карнавале. Она смотрела по сторонам и содрогалась, ей улыбались, а она в ответ кривилась, каждый взрыв хохота был ей как укол булавки — она так и подпрыгивала, а если кто-то отпускал шутку, её передёргивало от тошноты…

— Ох и бяка эта Анжела!

— У неё на то были уважительные причины: с первого класса её дразнили, она во всех играх оказывалась тем, против кого ведётся схватка, её последнюю выбирали, когда делили команды на волейболе. Что говорить, у неё был самый пошкарябанный и исписанный стул в классе!

— За что же её так не любили?

— Не то, чтобы не любили, а просто она была рыжая, полная и вся в веснушках и так повелось, что безобидные поначалу насмешки со временем переросли в бесконечную жестокость. Знаешь, в каждом классе не так и много настоящих скотов, но почему-то остальные им подпевают.

— Ты рассказываешь так, как будто знаешь её лично.

— Каждый из нас знаком хоть с одной «анжелой»: рыжей, низкой, высокой, худой или толстой…

— Ты рассказываешь мне страшную историю или грустную?

— Всё, перехожу к делу. Эта рыжая-рыжая девочка, понятное дело, всех сторонилась, а все сторонились её. И даже никто не отпустил ни одной шутки по поводу её веснушек, ведь у неё было злое лицо и яростный взгляд, которым она отбивала любой другой взгляд, брошенный в свою сторону.

А когда пришло время расселяться по номерам, каково же было её удивление, когда к ней подошла другая тихая девочка и спросила, не хочет ли она вместе с ней выбрать себе комнату с видом на горы.

— И они жили в том же самом номере, что и мы? В этой же комнате? — улыбаясь спросила Таня.

— Как ты догадалась?! Её соседка…

— Ира!

— Опять? Ну ладно. Её соседка Ира оказалась милой и вежливой девочкой и уже к обеду они подружились.

— Прямо, как мы.

— Да, только ты не рыжая и подружились мы задолго до обеда. Но продолжу и больше не перебивай, а то я так рассказывать до утра буду.

Анжела перестала затравленно озираться по сторонам, и они с Ирой весело хохотали, не отставая в веселье от остальных.

Ночью, когда Анжела почти заснула, Ира тихо встала, оделась и выскользнула из комнаты. Когда она вернулась, так же тихо разделась и юркнула под одеяло, за окнами серел рассвет. Но в это время так хочется спать, что Анжела не капельки не удивилась, а подумала, что ей это приснилось.

Подруги замечательно провели еще один день, а ночью Ира снова куда-то ушла, когда Анжела уже должна была заснуть. Но та вспомнила свой утренний сон и решила дождаться возвращения соседки. Но заснула и только под утро сквозь сон услышала, как вернулась Ира.

Днём, как ни в чём не бывало, девочки веселились, но рыжая Анжела тайком поглядывала на подругу, пытаясь заметить следы недосыпания от ночных прогулок. Она решила, что та бегает на тайные свидания и поэтому деликатно молчала и ничего не спрашивала, хотя и очень хотела.

Ночью, когда Ира снова неслышно вышла за двери, Анжела тоже встала и, прислонившись ухом к двери, дождалась, когда стихнут шаги подруги. Потом выглянула в коридор и увидела, как закрываются двери лифта. Босиком, на цыпочках, она пробежала до лестничной площадки, через стеклянные стены которой внизу было видно крыльцо корпуса в пятне света. Там никого не было, и Анжела стала ждать, пока выйдет Ира. Так она простояла пока у неё не замёрзли ноги на каменном полу, пришлось возвращаться в номер.

— Глупая! — Воскликнула Таня. — Не могла обуться, перед тем, как отправляться подсматривать?!

— Даже если бы обулась и простояла на лестнице до утра, всё равно бы ничего не увидела. Сейчас ты узнаешь почему.

Еще одни день, который Анжела провела сонной мухой, ведь она не могла заснуть пока не пришла её подруга, да и после этого она беспокойно ворочалась. Стоило ей наконец крепко заснуть, как прозвучала мелодия подъёма…

— Тут будят какой-то мелодией?

— Не перебивай!

…Прозвучала мелодия подъёма и Ира вскочила с кровати, ей пришлось вытягивать из-под одеяла ошалелую от бессонницы Анжелу.

Не раз поблекшая рыжая девочка ловила на себе взгляд подруги. Та, не таясь, всматривалась и наконец спросила: «Ты сегодня не спала?». Анжела поняла, что попалась, ей осталось только кивнуть. Она ждала, что Ира и дальше будет задавать каверзные вопросы, а потом обвинит в подсматривании.

«Тебе наверняка любопытно, куда я хожу каждую ночь?», — спросила та прямо и дружелюбно. — «Я катаюсь на лифте! Если хочешь, сегодня мы пойдём кататься вместе! Но пока никаких вопросов, я тебе всё покажу ночью».