Закатное солнце почти не слепило

Можно было ожидать, что ребёнка, даже такого необычного, как Радость 144-09, испугают звуки раздалбываемой стены. Директор подумал об этом и поэтому, перед тем как пустить в ход кувалду и перфоратор, попытался наладить контакт с девочкой. Маргарита выстукивала разные ритмы, а Спартак Петрович, приложив руки рупором к стене, кричал, что сейчас Радость освободят, но для этого необходимо сделать проход. Он попросил её отойти на несколько шагов, но далеко не убегать, прежде чем махнул Борису Николаевичу: «Давай!». Видимо, Радость не слышала, обращенных к ней слов, или там была вовсе не Радость, но, когда стальной клин жала начал с оглушительным стреляюще-лязгающим звуком вгрызаться в стену, прямо под предупредительной надписью: «Не копать…», Светлана, наблюдающая за картой на планшете, замахала руками и крикнула остановиться. Все видели из-за плеча вожатой, как сиреневое пятнышко на экране стало быстро отдаляться от стены, пока не исчезло метров через сорок. Маргарита кинулась к стене выбивать «дингл дон», но больше сигнал не появился. Оставалось надеяться, что сигнал экранируется скалой, а Радость притаилась где-нибудь неподалёку.

Директор с помощником с неистовством набросились на стену. Отбойник делал в кладке, сложенной всего в кирпич, сквозные дырки, а по ним кувалда выбивала из стены целые куски. Чего действительно строители не пожалели, так это рыхлой штукатурки, похоже, кладка в этом месте выполняла только функцию перемычки, отделявшей подвал от подземелья.

Из дыры еще сыпались камни, когда в нее пролезли Светлана и Маргарита. Осмотревшись несколько секунд в открывшемся туннеле, неожиданно огромном, по сравнению с маленькой подвальной комнатой, достаточном, чтобы по нему мог проехать грузовик, они быстро пошли вперёд, чтобы вернуться через десять минут.

Вожатые доложили: метров через сто туннель т-образно примыкает к другому, точно такому же. Тот, уходя в обе стороны прямо, тоже ветвится — направо он почти сразу даёт еще три «ветви» — прямо, налево и налево вверх. Левая часть туннеля, на сколько хватило света фонарей, идёт без поворотов. В обе стороны встречаются запертые железные двери, как обычные, так и большие двустворчатые, а в одном месте в полу замечен прямоугольный люк, метр на два, закрытый двумя толстенными по ввиду плитами, тоже железными. И всюду змеятся трубы и пучки кабелей.

— Это оно! — вскричал директор. — Все эти годы всего в нескольких ударах молотка! — Свои слова он подчеркнул, саданув ботинком по торчащему обломку кирпича, тот вылетел из кладки и стукнулся в кучу таких же обломков в проходе. — Через минуту ему стало стыдно, но в первый момент он напрочь забыл о Радости и о каких бы то ни было поисках, кроме одного — его с (ученым) поиска следов советского Монтаука. Они излазили километры не тех туннелей, ободранных и мёртвых, решили, что технологии к аномалии лагеря не имеют отношения, что всё дело в сложившихся случайно факторах и пытались ими управлять, причём успешно. А тут…

— Нетронутая часть базы. — Подытожила Маргарита и без перехода предупредила, — нам надо сейчас встречать отряды.

В комнате оседала пыль, тишину нарушил директор:

— Света и Марго, — он редко их так называл, — можете пока заниматься отрядами. Мы с Мишей — на него сегодня не рассчитывать — тоже мыться и сразу собирать поисковый отряд, человек восемь, не меньше, будем дальше искать Радость и заодно бегло нарисуем карту новых, — кивок в сторону дыры, — подземелий.

Вожатые кивнули и быстро вышли из комнаты, стало на два фонарика темнее.

— Надо немедленно вызывать Эльвирова, — сказал директор ни к кому не обращаясь конкретно. — Пусть у него хоть десять конференций, но здесь он нам нужен уже сейчас! Я ему сам позвоню, пусть только попробует отпираться!

— Узнает, что часть базы с целыми кабелями нашли, а неизвестно, что там еще за дверями запертыми, прилетит: если надо, самолёт захватит! — Усач Михаил хлопнул себя по колену, выбив новое облако пыли, он был похож на мельника.

— Я понимаю, ты несерьёзно, но даже в шутку внимание властей нам ни к чему. Пронюхают, чем мы тут занимаемся, прихлопнут, как комаров, а детей немедленно эвакуируют. Кого из персонала оставят жить, после допросов: те увидят по телевизору выпуск новостей о контр-террористической операции и террористах, заминировавших весь лагерь.

— Не увидят, — усмехнулся Михаил, — в кутузках наших телевизоров нет.

— Уже есть, — возразил директор.

— Тьфу! Куда мир катится!

Директор покачал головой, достал из присыпанного побелкой и кирпичом пиджака рацию. — Свяжите меня с Эльвировым. — В устройстве щелкнуло, потом пошли обычные гудки. После третьего из телефона раздался бодрый, хоть и далёкий голос:

— Спартак Петрович, это вы? — На том конце «провода» плясали от нетерпения.

— Он самый.

— Я сейчас в гостях, по тому адресу, что вы мне дали, — мне здесь такое рассказали! Оказывается, мы с вашими друзьями, — Эльвиров тараторил, но теперь замялся, подыскивая слова, — единомышленники и даже в некотором роде коллеги!

Директор нетерпеливо отмахнулся от важных новостей, хорошо, что учёный не видел этого жеста. Обиделся бы.

— Пётр, придержи коней, тебе они скоро свежими понадобятся. Ты нам срочно нужен в «Кристалле». Уже сегодня. Понимаю, что физически ты сегодня не успеешь, поэтому — самое позднее — завтра.

— Но… — попытался оторопело возразить Эльвиров.

— Мы только что нашли нетронутую часть базы, с дверями и кабелями! — Почти выкрикнул в рацию Спартак Петрович, желая сократить препирательства.

— А?..

— У нас тут пришельцы из двух миров разгуливают и по-русски говорят. Самая вредная из них грозится апокалипсисом! Вторая таинственно пропала. Третьего в кустах нашли, а четвертого, слава Богу, видели только мельком. Ищем теперь вторую. Пётр, да здесь такое творится!

— Э… кхе…

Директору пришлось немного подождать, пока Элвиров справится с голосом.

— К чёрту конференцию! — Просипел учёный. — К чёрту благоговейных чудаков! Я отправляюсь немедленно! — Потом мимо трубки, кому-то в комнате: «Через сколько можно добраться до лагеря?» — и, выслушав ответ, снова в телефон: — Буду сегодня ночью.

— До встречи, Пётр. Не задерживайся.

— Не задержусь, только без меня не начинайте! — Прокричал ученый и положил трубку.

Спартак Петрович, спрятал рацию.

— А это уж как получится. Похоже, всё само начинается, не спрашивая у нас.

II. Глава 9

Пашка и Сергей этим утром были, мягко говоря, сами не свои. Они проспали сигнал к побудке (эх, не услышали, что за музыка сегодня, — досадовал Сергей), поэтому будить их пришёл лично вожатый Антон, твёрдо-мягкий в обращении со своими «сопляками», который при первом же знакомстве с отрядом так и сказал: «Вы теперь мои, сопляки, и я позабочусь, чтобы вы провели время весело и с пользой, как я когда-то в десанте». Все сразу прониклись уважением к Антону, как, впрочем, и к его напарнику — Ивану, высокому и плечистому морпеху. Тот ничего не обещал, а просто сообщил, что кто выбирает северные номера корпуса, будет под его началом.

Так и началось это утро для друзей с буханья увесистого кулака десантника в дверь и его зычного крика: «Подъём, салаги!».

Весь отряд, Головорезы и Романтики, наблюдали, как Сергей и Пашка выскочили из номера и понеслись, спотыкаясь в туалет. Через две минуты, успев плеснуть в лицо водой и мазнуть по зубам пастой прямо из тюбика, они под разнобой гиканья и криков «девчонки!» пробежали обратно в номер, чтобы уже через двадцать секунд выскочить. В общей сложности из-за двух сонь отряд выдвинулся в столовую на пять минут позже, но смотрели все волками, словно друзья под ноль лишили их завтрака.