Заклинательница бури

Первая попытка поделиться с ведьмой образами, показать ей обиду на то, что не приходила так долго.

Первая удачная попытка.

Первый совместный полет. Капризное нежелание надевать седло. Тот полет длился всего лишь несколько лучей, но сколько радости и удовольствия доставил обеим.

Первый длительный полет и этот несносный, совершенно невозможный Крыс.

Осторожные, ласковые прикосновения ведьмы, ее голос, успокаивающие, ободряющие слова.

Все больше и больше образов теперь удается передавать, все четче и четче картинки. Все лучше и лучше они понимают друг друга.

И так здорово, так непередаваемо великолепно летать с Софи по ночам, когда с неба огромными хлопьями сыпет снег и нет ничего ярче звезд.

А вот убитый и принесенный в подарок горный козел отчего-то заставил Софи побледнеть и как-то непонятно улыбнуться. Не так, как всегда. Почему ей не понравилось? Он же вкусный, а я старалась…

Но вот последний виток ложится на запястье. Последняя картинка мелькает перед глазами: яркий, самый четкий образ улыбающейся Заклинательницы. И…

Меня дернуло, рвануло, прострелило насквозь и вышвырнуло из этого… из непонятного чего.

Скорее всего, из сознания полярницы.

Я открыл глаза. Открыл, чтобы увидеть вечернее солнце над головой и услышать тихую ругань со стороны горгула.

Блеск!

Гринвельс протоптал целую дорожку, вышагивал сейчас спиной ко мне, сцепив сзади руки в замок, и продолжал бурчать себе под нос что-то о сумасшедших грунах, сумасшедших совах и их сумасшедшей магии.

— Зима, когда ты успел настолько состариться? — не выдержал я очередного заковыристого выражения. Граф дернулся, замер и все-таки обернулся.

— Я знаю тебя столько, сколько не живут, и ни разу за все это время не был так удивлен. Какой еще реакции ты от меня ждешь?

— Вообще-то я предполагал, что ты попробуешь выкинуть какую-нибудь глупость: улететь, например, вернуться в замок, вытащить графиню и убраться к себе. Удивлен, честно говоря.

Сиорский слушал молча, только кулаки с силой сжал. Закрыл на несколько мгновений глаза, потом открыл.

— Еще суман назад я бы дал тебе в морду за такие слова, но теперь… Просто не имею на это права.

Возможно, ты меня поймешь, когда у тебя появятся свои дети…

— На самом деле я рад, что ты все еще здесь, у меня не так много друзей, чтобы ими разбрасываться, но это не значит, что злость на тебя полностью утихла, — я хрустнул по привычке костяшками пальцев и размял шею, позвонки мерзко затрещали.

Сиорский скривился.

— Одна из причин, — мужик ткнул пальцем мне в грудь, — вот эта дурацкая привычка.

Я хмыкнул.

— Я серьезно, Гротери, избавляйся от нее.

Горгул стоял напротив, очень хмурый, со скрещенными на груди руками и… смешинками в серых глазах.

— Как только разберусь со всем остальным, — отчаянные попытки спрятать улыбку провалились.

— Ловлю тебя на слове. Ладно, теперь ведь моя очередь? Что нужно делать?

— Вытрясти из Скади местонахождение Софи. Заклинание почти готово, связь с ней у меня есть, осталось только определить точку и активировать сеть.

— Ну да, что б сразу не мир вверх ногами поставить… — пробухтел горгул, хмуро разглядывая клетку с немного уставшим, а поэтому притихшим ветром.

— Что не так?

— Серьезно? — почти вскрикнул граф. — Ты хоть понимаешь, о чем просишь?

— Кажется…

— Хреново тебе кажется, — Сиорский взъерошил волосы. — Алекс, ты головой повредился, пока с Химой общался? Я не Софи, я не могу заклинать ветра, я не могу им приказывать, могу только пользоваться отдельными потоками.

— Ну, в отличие от меня ты можешь хоть что-то…

— Смешно тебе? Да я даже не знаю, с какой стороны подойти к…

— Ну, у тебя в запасе несколько оборотов, — да, звучало, как издевка, но по сути таковой не являлось. Сейчас Гринвельс был единственным шансом.

— Гарантий не даю, — предупредил старший граф и закрыл глаза, вскинув руки к клетке.

— Понимаю, — я встал за спину горгулу, сел на землю, прислонившись спиной к спящему фаруну.

Полярница демонстративно отошла от нас подальше.

Я старался не думать о том, что буду делать, если у графа ничего не получится. У него должно получиться. Самое отвратительное в ситуации было то, что я никак не мог повлиять на результат. Я слышал ветра и мог с ними разговаривать только тогда, когда они вселялись в Софи, иначе никак.

Да и Скади мне поймать удалось по чистой случайности. Давно я не чувствовал себя таким зависимым. Вспоминать не хотелось, ожидание казалось невыносимым, я чувствовал магию, разливающуюся в воздухе, напряжение, исходящее от графа, его развернутые, слегка дрожащие крылья, нервно дергающийся хвост, но и все… Нити чужой магии оставались невидимыми, плетение, над которым сейчас так усердно трудился горгул, тоже.

Твою мать!

Ожидание почти убивало, тянуло жилы. Отвлечься не получалось практически ни на что. Мысли скакали в голове от Софи к плетению, от Софи к Неприкасаемым, от Софи к той, что сейчас, скорее всего, была в ней, от Софи к ее ветрам и обратно.

Мои руки до сих пор были покрыты инеем, снег по-прежнему укрывал землю и не спешил таять, за спиной медленно вздымалась и опускалась грудь Крыса, Хима все еще искала себе место для ночлега, роя лапами землю, пробуя потоптать то в одном месте, то в другом. А я все ждал. Ждал.

Ждал. И ждал.

Смотрел, как уже явственно вздрагивает Сиорский, как катятся по его лбу и вискам капельки пота, как все мечется его хвост, будто взбесившийся маятник. Эта картина была бы даже забавной, если бы не напряжение, которое давило на виски и скручивало все внутри узлами, тугими жгутами и вязало на языке.

И я все ждал. Ждал и ждал.

Прошло уже около пол-оборота, когда горгул с явным трудом повернул голову вбок.