Заклинательница бури

"Почему он не хочет избавиться от него?"

"Потому что слишком много времени уйдет на восстановление после. Гротери не привык быть беспомощным, он не сможет оставить дела на такой долгий срок".

"Ты знаешь, как его прокляли?"

"Знаю".

"Расскажи", — попросила Камина, убирая в пространственный мешок купол.

"Зачем?"

"Не ищи во всем подвох, Софи. Мне просто интересно, и потом, если захочу, я узнаю сама".

"Ладно. Я уже говорила, это дело рук Владимира. Не лично его, конечно, но суть ты уловила. Алекс вырвался из-под контроля бывшего повелителя неожиданно и не вовремя.

Совсем не вовремя — как раз в тот момент, когда сопротивление начало поднимать голову, когда груны дошли до точки невозврата, до черты, за которой либо победа, либо смерть.

Они приняли Гротери неохотно и с опаской, подозревали, не доверяли, проверяли.

Слишком резко он прозрел. Тем не менее, Александр все проверки выдержал, смог доказать, что он действительно беспокоится о своем народе, смог убедить грунов, что готов сражаться ради них. Два года они готовились. Александр продолжал жить во дворце, стараясь подобраться к Владимиру достаточно близко, чтобы обставить все без шума, чтобы избежать лишнего кровопролития. Но не получилось. Они не успели совсем чуть-чуть: кто-то предал Алекса, и его схватили, бросили в Аргард, пытали. В итоге такое решение стало для Владимира роковой ошибкой. Гротери надо было убить сразу же".

"Отрубить змее голову?"

"Да. Но предыдущий повелитель это не сделал, надеясь вытащить из Александра информацию о сопротивлении. Однако Алекс продолжал молчать и терпеть, через полгода за ним пришли, вытащили из застенков, но предателя найти так и не удалось.

Проверили всех. Все окружение, всех, с кем грун общался больше двух раз. Ничего.

Александру пришлось бежать из столицы, прятаться, выжидать и постоянно быть начеку.

Покушений было много, но причинить серьезный вред Гротери так никто и не смог.

Время шло, Владимир свирепел все больше, сходил с ума все больше и однажды отдал приказ придворным магам создать проклятье, посмертное. Четверо отдали все свои силы и свою жизнь ради этого заклинания. Трое были абсолютными фанатиками, четвертый колебался — был самым молодым, больше всего хотел жить, как и ты. Он боялся, он сопротивлялся, но все-таки умер. Только вот проклятье в итоге сработало не так, как ожидал Владимир. Точнее, не совсем так. Вместо того чтобы убить Гротери, оно его покалечило: кости начали гнить изнутри. Сначала незаметно — просто легкая боль — потом все сильнее, через два месяца Алекс не мог встать с постели самостоятельно, через три не был в состоянии даже пальцем пошевелить. Какая при этом его мучила боль, я думать не хочу. Страшно. Гротери смогли в конечном итоге поставить на ноги, выходили, почти вернули с того света, но времени не было, сама понимаешь. На то, чтобы полностью очистить груна от проклятья, ушли бы месяцы, и решено было вставить ему в спину штифты".

"Почему спина?"

"Потому что проклятье было именно там. Такую сильную магию без контакта не наведешь, и заразу передали через предмет — иглу. Ее нашли между шестнадцатым и семнадцатым позвонком, вытащили, но свое дело она уже сделала. Позвоночник пострадал больше всего".

"А предатель?"

"Его тоже нашли, казнили".

"И кто это был?"

"Не знаю. Алекс не любит обсуждать эту тему".

"Баба! — подняла вверх палец мертвая. — Только баба могла подобраться к Алексу настолько близко, чтобы воткнуть в спину иглу".

"Возможно", — ушла я от прямого ответа. Я была согласна с Каминой: Александр так близко мог подпустить только женщину. Мы действительно никогда не обсуждали толком этот вопрос: Алекс всегда его избегал, переводил все в шутку по своему обыкновению.

Полагаю, он до сих пор испытывает стыд, хоть это и глупо. Что ж… Если ему проще, когда я не знаю, значит, я буду продолжать "не знать".

"Да уж, не повезло Гротери с отцом".

"Ему выбирать не пришлось, — Камина зевнула, соглашаясь, убрала купол в мешок и закрыла глаза. — Эй, а ты в душ не хочешь? Переодеться?", — возмутилась я, понимая, что ведьма собралась вот так спать.

"Нет, мне лень".

"Камина!"

"Софи, не будь занудой!", — она подтянула к себе подушку, подложила ее под голову и почти тут же уснула, игнорируя мое ворчание. А я попыталась занять свое законное место, но… не получилось. Камине удалось накопить достаточно сил, чтобы даже во сне держать меня подальше от собственного тела. Я была одновременно и внутри и словно вне его, и, как только ее сон стал глубоким, спать потянуло и меня. Попытка бороться с этой тягой провалилась почти полностью, мне удалось продержаться лишь на оборот дольше. Это раздражало. Очень сильно раздражало, я билась в темном ничто, стараясь сделать хотя бы один шаг по направлению к светлому пятну, на котором стояла Мина, и не могла. Меня что-то отталкивало, почти отбрасывало назад, будто руки и ноги держали нрифтовые оковы. Я пробовала позвать стихию, пробовала дотянуться до потоков магии сине-белыми нитями, полупрозрачными светлячками, кружащимися и мерцающими вокруг, но не могла. Стоило протянуть руку, они разлетались в стороны. И красными, почти бордовыми лентами стягивал меня запрет, поставленный Каминой, на любое упоминание о ней. В архиве во Вьюжном я почти ничего не нашла. Надо будет наведаться в академию, посмотреть в их библиотеке, правда, отделения некромантии там не было, зато было шаманское — на него сейчас вся надежда. А еще надо выяснить у Камины: она собралась мстить только мне или всему ковену? Но это… Это уже завтра. Сил держаться почти не осталось, я, оказывается, очень устала и через три луча полностью перестала ощущать себя.

Все чувства вернулись резко и оглушительно. Сначала звуки — шум воды, потом свет — под потолком комнаты мигал светляк. Под потолком не моей комнаты — комнаты Гротери.

Я шарахнулась в сторону от удивления и чуть не прошла сквозь стену. Я теперь призрак?

Какого… В этот момент дверь в ванную открылась, и в спальню вошел Александр, в полотенце на бедрах, с мокрыми волосами и кривой улыбкой на губах. Он не удосужился вытереться как следует, и все тело было покрыто каплями воды. Они стекали с волос по плечам и груди и скрывались под кромкой полотенца, чертя дорожки и выписывая замысловатые узоры, приковывая взгляд к широкой сильной груди, узкой талии, сильным рукам.

Он все еще злился: движения были слишком резкими и быстрыми, порывистыми, метель на дне темно-синих глаз так и не утихла, из его рта вырывались облачка пара, и на левой руке отрасли когти.

Мужчина опустился в кресло, закинул ногу на ногу и с силой сжал подлокотник, кроша дерево. Всегда спокойный Александр Гротери злился, чуть ли не впервые на моей памяти, злился так сильно, что с трудом мог удержать стихию внутри: магия ощущалась в воздухе почти так же отчетливо, как и ветер.

Я не знала, не понимала, как здесь оказалась, почему именно сейчас, но попробовала подойти ближе, хотелось провести пальцами вдоль бровей, по лбу, очертить уголки губ, чтобы разгладить хмурые складочки.

Почему он все еще так зол? Из-за марионетки? Или из-за чего-то другого?

Я все-таки прикоснулась к нему, положила руку на плечо, и мужчина дернулся, словно почувствовав прикосновение, резко обернулся. Он смотрел на меня, но не видел, только нахмурился еще сильнее.

— Кто здесь?

"Ведьма", — ответила я, но Алекс, само собой, этого не услышал. Груны не могут слышать духов, а жаль, это бы многое упростило.

— Дурной, бесконечный день, — проворчал повелитель, передергивая плечами, хрустнув костяшками пальцев. — Пора бы ему уже закончиться.

Одним слитным движением грун поднялся на ноги, сбросил полотенце и лег на кровать, а мне в лицо вдруг плеснуло жаром, неотвратимо, неумолимо потянуло к нему, и бороться с этой тягой я не могла, не хотела. Когда душа живет отдельно от разума, все доводы и логика исчезают, остаются только голые желания и чувства, обнаженные, настоящие, ни чем не сдерживаемые и неконтролируемые.

Я опустилась рядом, положила голову ему на плечо и заглянула в лицо, я не чувствовала его кожу под руками, дыхание мужчины не шевелило мне волосы, но отчего-то казалось, что сейчас я как никогда близка к нему.