Заклятые враги

– Вы ждёте мою дражайшую супругу? Её не будет. Она нынче занята, - хмыкнул мужчина.
– Несколько месяцев назад, когда я в последний раз оценивал ситуацию, она как раз, позабыв о своём истинном обличии, старательно соблазняла моего внучка. Но вы обязательно с нею повидаетесь, потому что до добра эти глупые связи никого ещё не доводили. А нынче прошу покинуть нас и не смущать своим излишним присутствием.

– Я не… - Мастер запнулся. Будь это настоящий бог - он, наверное, колдовал бы уже направо и налево, а не стоял и смотрел таким язвительным взглядом.

– Ясно. Я как всегда должен делать всё сам, - прискорбно вздохнул мужчина.

– Так… Молодой человек, за мной, - он легонько толкнул Шэйрана в плечо.
– Пообщаемся за границами этих душных сводов, ибо… Тьфу! Проклятые пять столетий! О времена, о нравы - откуда у меня на языке это старьё? Чего стоишь, как столб, иди давай!

По правде говоря, Шэйран представлял себе Дарнаэла Первого как-нибудь иначе. Чем-то вроде несломимого лидера со строгим выражением лица, отсутствием чувства юмора и вечным стремлением к улучшению жизни в собственной стране и колдовству. Таким его показывали в книгах, на портретах изображали с суворым взглядом и чуть припорошенными сединой волосами - сорокапятилетним, когда Элвьента всё больше и больше разрасталась на просторах былых стран.

На деле от привычного, книжного образа не осталось ничего. Века и тысячелетия никак не повлияли ни на чёрные волосы, ни на не слишком склонный к пафосу характер, хотя Шэйран и не понимал, как этот эльф - острые ведь уши, - мог действительно принимать решения по созданию миров.

Дарнаэл шагал быстро, уверенно, не отходя от избранного заранее маршрута.

– Кхм, вам не кажется, Ваше… Божественное Величество, - Шэйран не мог гарантировать, что в его словах звучало уважение, а не некоторые оттенки издёвки, - что вы ведёте себя чуточку не по статусу и не по возрасту? Не как бог, существовавший с начала времён, а как… Хм, двадцатилетний мальчишка?

– Нет, куда там! Как сорокалетний почтённый король!
– воскликнул Дарнаэл, а после обернулся и хитро прищурился.
– Знаешь, сын мой, - на его губах заиграла улыбка, - перед тем, как пытаться влиться в струю жизни, я должен был вникнуть в суть дела, да и посмотреть хотя бы, как себя ведут. Что может быть лучше, чем пример поведения моего тёзки и ближайшего родственника? Не помню, сколько надо использовать “пра”. А то, честное слово, официоз прошлого меня выводил из себя, благо, я тогда не помнил все свои прежние жизни. А там, за гранью, скучно быть равнодушным и чопорным.

– Пример? С моего папы?
– усмехнулся Шэйран.

– Предположим, да.

– Ну, я ж говорил. Как двадцатилетний ребёнок, - передёрнул плечами Рэй.
– Способный спорить со своими солдатами на золотой, по какой траектории будет убегать враг или сколько бутылок он сможет выпить за вечер…

Дарнаэл моргнул. Выглядел он абсолютно дезориентированным - прочем, если этот мужчина и вправду пять сотен лет провёл где-нибудь в безвременье, Шэйрана это не так уж и удивляло.

– Хм, - протянул он.
– Значит, обычно короли себя так не ведут?

– Ну… - Рэй отвёл взгляд - чья б мычала, принц, называется!
– Смотря какого короля брать за абсолют.

– Ай!
– махнул рукой Дарнаэл.
– Тогда меня всё устраивает! Нормальный король должен быть близким к народу! Вот я, к примеру… - он скосил взгляд.

– Не стоит тебе этого знать, дурной пример заразителен…

– Вы к примеру что?
– Шэйран, казалось, растерял хотя бы часть собственной холодности; сейчас, когда смерть не стояла за плечами, а дышать было легче, он почти унял дикое желание умереть.

– Это не имеет значения, - строго отозвался бог.
– Имеет значение то, что кто-то отчаянно стремится попрощаться со своей жизнью, ну уж как минимум с инстинктом самосохранения…

Шэйран лишь раздражённо, будто бы отрицая всё только что сказанное, повёл плечами. Хорошее настроение, и до того далеко не абсолютное - скорее попытки скрыть собственную усталость и абсолютное равнодушие, - развеялось, будто б его и не было, и Рэй теперь смотрел на божество так, словно увидел ненавистного врага, а не своего родственника и, в конце концов, родоначальника династии.

– Сейчас уже ничего не имеет значения, - хмыкнул наконец-то Тьеррон, будто бы пытаясь подчеркнуть собственную бесполезность, даже с теми намёками на силу, которые были в его жизни.
– В конце концов, теперь, когда боги сходят с небес, простые смертные ничем помочь не могут. Я так понимаю, моё активное участие в чём-либо, кроме собственной жизни, подошло к концу, не успев и начаться?

Дарнаэл передёрнул плечами, будто бы пытался сбросить что-то мешающее ему со спины, и зло посмотрел на юношу.

В них тоже наблюдалось некое сходство - в глазах, в чертах лица, в построении фигур, - но бог не мог вспомнить ни дня, когда он мог так легко сдаться на произвол судьбы.

Разве что тогда, когда чёртовы эльфы столкнули Эрри в пропасть и попрощались навеки с очередным источником конфликта - но после того столько всего успело случиться!

Источник вновь бушевал. Дарнаэл мог сколько угодно быть главным виновником в творении континента и земель вокруг, но магия была его частью - не рабом. И ежели Океан в очередной раз сорвётся с цепи, если вдруг сила окажется не в тех руках, проблем им не избежать.

Особенно если все долги прошлого придётся отдавать сейчас.

– Я не для того оживлял тебя, чтобы сейчас об этом слышать. У каждого есть своё предназначение, - Дарнаэл говорил холодно и зло, от доброжелательности в его тоне и жестах не осталось ни малейшего следа. Можно было подумать, будто бы мгновение назад не этот человек - да какой человек, эльф, - смеялся и шутил над собственным появлением в центре храма, посвящённого ему же самому.

Шэйран бросил на него короткий, равнодушный, абсолютно убитый взгляд.

– Во власти божеств возвращать мертвецов с того света? Надо было оставить меня там.

Дарнаэл Первый только расправил плечи. Дурацкая ряса служителя Религии словно сама по себе сползла с его плеч и рухнула к ногам бессмысленной серой тряпкой, открывая взгляду и сапоги с грязными пятнами, словно он только-только с дороги, и шпагу - почти как у Дарнаэла Второго, разве что немного старомоднее.

– Во власти божеств залечивать старые раны, - проронил он.
– И мотивировать наследников их дара хотя бы иногда маяться делами мира сего. Твоему дару ещё предстоит послужить на пользу этого погрязшего в собственных грехах материка.