Заклятые враги

— Я не думал, что ты настолько глупа, — из слишком уж странных мыслей Эрлу вырвал грубый голос Эльма. — И что полезешь сюда — на рожон, в лапы врагу! — я тоже не думал. Но, очевидно, не зря прихватил с собой это.

— Ты застрелил его, будто бы кабана, — прошептала она, чувствуя, что вот-вот рухнет на зелёную траву и потеряет сознание. — Даже не дал мне шанс…

— Умереть? А тебе очень хотелось попробовать вкус того, противоположного мира? Можешь сделать это самостоятельно, во дворце огромное количество высоких башенок с окнами, в которые ты пролезешь, — сейчас Марсан говорил практически так же, как и её брат, с ненавистью, кипевшей в голосе — но то ли она исчерпала свой резерв волшебства на сегодня, то ли он её не ненавидел так, как полагалось, но заставить его замолчать не получалось. А она хотела. Она отчаянно пыталась пробиться к его сознанию и вынудить отвернуться и уйти куда-то, а он боролся и продолжал толкать её куда-то в мысленную далёкую пропасть, в которой оказаться страшно даже самому сумасшедшему, ненормальному человеку.

Эрла наклонилась к покойнику, коснулась его щеки, будто бы жалея, что он так глупо умер, громко шмыгнула носом. Что б она с собой ни делала, сколько б ни пыталась вызвать ненависть к нему, до конца не получалось — Рри даже не был отдельным, существующим самостоятельно человеком.

— Пойдём, нам пора в замок, — Эльм сердито потянул её за руку. — Не хватало ещё рыдать над трупом!

— Его надо похоронить, — она не плакала, разумеется, но осадок на душе всё равно остался. — Обязательно. Мы просто не имеем права оставить его в таком состоянии тут!

Марсан закатил глаза. Он не испытывал ни малейших угрызений совести по поводу того, что убил его — по крайней мере, так казалось.

— Послушай, дорогая, — прошипел он. — Этот человек — в какой бы ипостаси он ни был, — хотел свергнуть твоего отца. Он, напомню, сжёг его супругу и был королём. Хотел на тебе жениться. И, так или иначе, обратил бы эту страну в кровавый котлован. Он почти тебя прирезал! И стреляла в него не ты — я, поэтому давай уйдём отсюда до того, как меня тоже начнут терзать угрызения совести, ладно?

Но она так ничего и не ответила, только грустно и устало покачала головой, будто бы отказывалась признать, что подобное возможно. Она никогда ещё в жизни не была до такой степени…

Обманутой?

Ну, почему же. Вся её жизнь — один сплошной обман, и мама постаралась, чтобы правдой не оказалось ни единое слово из тех, что говорила своей дочери.

— Пойдём, — он обнял её за плечи — Эрла всё так же прямо и уверенно стояла, но смотрела себе под ноги, на мертвеца. — Потом будешь грустить и сублимировать.

— А я думаю, сейчас самое время.

Эрла и Эльм обернулись, будто бы по команде — Эрри Первая со своим богом стояли в одинаково раздражённых позах.

Казалось, ещё Дарнаэл был готов кого-то пожалеть и подумать о том, что не всё столь уж страшно — но его возлюбленная больше походила на маленький вулкан за несколько секунд до извержения. Взгляд её пылал, будто бы у какой-то кошки, и руки сами по себе сжимались в кулаки.

Она оттолкнула Эльма со своего пути обыкновенным тычком в плечо и склонилась над мертвецом.

— Проклятье! Значит, ты был прав, и он всё-таки оказался надуманным, начитанным образом… — прошипела она.

— А как ты думала? — Дар подошёл поближе. — Тот же шрам — он словно специально его получил, — та же внешность. Ты думаешь, твоя предыдущая реинкарнация была способна и вправду настолько хорошо всё продумать, чтобы порез оказался в том же самом месте? Я не уверен, что он вообще был. Просто однажды несчастный мальчишка со специфическим волшебным даром начитался о славном предке — и получил вторую ипостась, более сильную, чем первая. Это стандартно. Плохо другое, — он бросил взгляд на Эрлу. — Каждая смерть насыщает источник. Каждая капля крови.

— Источник? — недоумённо переспросила девушка.

Бог только хмыкнул — сейчас, наверное, она б точно приняла бы его за отца, если б не чрезмерно острые уши.

— Да, магический источник, открылся от чьего-то заклинания, — пожал плечами он. — Посоветую вам отправляться во дворец и не злить брата, мне не нужны каменные развалины заместо всей столицы.

Эрри только коротко покачала головой — было заметно, что со своим супругом, или кем ей на деле приходился Дарнаэл, она совершенно не согласна.

— И ты просто так, ничего не пояснив и не наказав их, отпустишь… Что за бесконечная мягкотелость! — выдохнула возмущённо она.

— И просто не буду напоминать о том, кто именно вдохнул в неё свои мысли и эмоции, — Дар повернулся к телу. — Вы идите… А ты, Эрри, останься. Надо понять, что делать.

И хотя Эрла так до конца и не поняла, что за секретные планы собирались строить боги, одно было понятно уж точно — ни её, ни Эльма это нынче совершенно не касалось, и уйти — это единственное адекватное решение, которое они только могли принять.

***

Рэй так и не сумел вытрясти из Эрлы хотя бы подобие признания — она молчала, упрямо отворачивалась, не пояснила ни того, где она находилась, ни даже откуда у неё на одежде кровь. Эльм тоже обошёлся без комментариев, и Шэйран отлично понимал — если так будет продолжаться и дальше, то они переругаются ещё до того, как успеют даже пальцем пошевелить, чтобы что-то сделать.

Моника всё ещё лежала — вид у неё был бледный, уставший, а ночь миновала тяжело, всё-таки, ранение было не самым приятным и легкопереносимым. Но, так или иначе, она оказалась единственным человеком, ещё способным на адекватные, логичные умозаключения — и, более того, всё ещё пыталась хоть как-то поддержать Рэя в бесконечной какофонии чужих поучений.

Но сейчас было поздно, она, разумеется, спала — потому что больным не положено бодрствовать в такое время суток, — а младший Тьеррон всё пытался убедить себя в том, что как только из леса вернутся Дарнаэл и Эрри, всё сразу станет на свои места.

Он поднял голову — тучи отлично соответствовали дурному настроению, и тот огрызок Луны, что ещё пробивался к ним, скорее подчёркивал, что даже небеса над Элвьентой были склонны к дождям и грусти.

Город будто бы вымер — наверное, и в лесу в такое время куда больше активничают, хотя Шэйран не спешил проверять.

Он медленно шагал по мостовой собственной — что за дикость? — столицы, чувствуя, как стены окружающих домов давят на голову, как в сознании то и дело проносятся глупые, не имеющие к делу совершенно никакого отношения мысли.

— О чём думаешь?

Рэй не стал оборачиваться — он и так слышал, что шаги принадлежали только одному человеку, а столь мягкая, кошачья, но при этом уж точно мужская походка была характерна только для двух людей из тех, кого он знал. И второй, пожалуй, слишком далеко отсюда, чтобы вот так явиться и решить одним махом все проблемы.