Заклятые враги

— Попутным, — покачал головой Рэй. — Я слышал, из столицы вышли в Эрроку все элитные отряды армии. По пути собрали остатки войска. Они уже у вас?

— У нас, — кивнул мужчина. — Вы б тоже могли присоединиться. Хотя, может и не стоит — в Элвьенте спокойнее.

— А у вас?

— А у нас грядёт война, — Лиара на мгновение отвела взгляд, осознавая, насколько же велика её вина во всём том, что тут случилось. — С Торрессой, если верить флагам. Они уже скоро будут около Кррэа, и мы даже не можем понять, с какой целью продвигается их армия. Эррока не должна была стать целью мести.

— Зато целью завоевания — вполне, — голос за спиной показался Лиаре поразительно знакомым. — В конце концов, воинство там слабее, и легче устроить себе стартовую площадку с удобными горами.

Незнакомка легонько толкнула Шэйрана в плечо — тот отодвинулся в сторону, пропуская её к зеркалу, — и стояла, сложив руки на груди. На её губах застыла отчасти издевательская улыбка, такая до ужаса знакомая для Дарнаэла.

— Ты не выглядишь удивлённым, мой милый вдовец, — наконец-то проронила женщина. — А ты, моя милая, — она протянула руку, словно собираясь коснуться магического зеркала, — совершенно не собираешься падать на колени. Неужели ты не признаёшь свою богиню? — Эрри грустно вздохнула. Улыбки на её губах больше не было — не осталось и следа, словно она окончательно разочаровалась во всех последователях. — А то в этой стране поклоняются только моему спутнику.

Она смотрела так пристально, будто бы пыталась пройти сквозь зеркало и оказаться в своём старом замке, во дворце в Кррэа, где когда-то умерла, растворилась на главной площади в лучах излишне яркого солнца и осыпалась невидимым прахом.

Её даже не смогли похоронить.

Эрри была ровно такой же, какой её изображали на всех фресках. Красивая, с точёными чертами лица, только волосы короче — как у Сэи. И острые уши, отличающие её от любого человека, которого только могла знать Лиара.

Королева бросила беглый взгляд на Дара — и скользнула по его руке, словно проверяя, нет ли там венчального браслета.

— Нет, мой милый вдовец уже снял свои оковы верности. От его супруги и вправду остались только кости и прах. И воспоминания в моей голове — но только они. А вообще… берегитесь войны. Постарайтесь сделать так, чтобы пролилось меньше крови, — она говорила почти серьёзно, но почему-то в тоне всё ещё чувствовалось жуткое желание всё развалить. — Источник не вечен, а мы, надеюсь, скоро будем там. У вас.

Зашипело зеркало — и хотя Шэйран, отстранив Эрри, ещё пытался что-то сказать, Лиара больше не услышала ни единого слова.

— Мне казалось, — она вновь провела ладонью по рунам, замыкая круг и заставляя зеркало вновь стать обыкновенным, — что мужчина должен хоть немного удивиться, когда слышит новость, что был женат на богине. Это довольно логично, Дарнаэл, быть шокированным, отпрянуть от этого кошмарного зеркала…

Он молчал, и почему-то Лиаре больше никакие иные доказательства не требовались. Одного взгляда на мужчину хватало с головой.

— Ты знал о том, что она богиня, — наконец-то выдохнула она. — Потому ты совершенно не поражён — ты просто был в курсе.

— Да, — послушно согласился Дар.

— И давно?

— С той поры, как увидел ещё раз фреску. Они удивительно похожи.

— И ты не сказал мне ни слова.

Он лишь рассмеялся — как-то рвано и резко, будто бы не понимая, чего она могла от него ожидать после того, как столько всего натворила сама.

— Лиа, я и не мог тебе ничего рассказать, — наконец-то промолвил он. — Как минимум потому, что в те минуты ты очень активно пыталась меня казнить.

Она поднялась, словно не желая больше сидеть рядом.

— И ты даже выбросил венчальный браслет, — наконец-то выдохнула она. — От самой богини.

— Мне кажется, тебя должно больше расстраивать то, что я был на ней женат, чем то, что совсем недолго был несчастным вдовцом, — Дарнаэл тоже встал и бросил на Лиару короткий, равнодушный взгляд. — Но религия для тебя всё ещё куда важнее, чем всё остальное. И осквернённый образ идеальной богини… Что может быть хуже, правда?

Она даже ничего не сказала — ударила его по лицу. Пощёчина получилась какой-то удивительно звонкой, громкой, почти издевательской, но на мужчина только шире улыбнулся.

— Научись принимать правду, Лиара. Она — это просто эльфийка, которой ты молишься всю свою жизнь. Эльфийка, что так же, как и ты, не может хотя бы иногда просто наслаждаться жизнью.

***

С той поры, как погасло зеркало, она больше не сказала ему ни единого слова — всё вспоминала о том, как он жутко осквернил прекрасный, светлый образ богини. Дарнаэлу было отчего-то смешно — женская ревность всегда казалась ему в исполнении Лиары дикой, нелогичной, такой… Странной. Она ведь отчаянно искала себе оправдание — говорила, что вся проблема в богине, в том, что он посмел испортить жизнь какой-то ещё женщине… Какая разница?

Думать об этом не хотелось. Он знал, что Лиару не исправить — только можно наблюдать со стороны, ждать, что ещё она сделает, как попытается доказать свою бесконечную правоту. Разумеется, она сейчас злится из-за богини, но это не имело значения. Там, совсем-совсем близко, чужие армии, их страны вот-вот рухнут под давлением чужой магии, а противопоставить нечего. А ещё — они несколько недель жили с уверенностью в том, что с их детьми что-то случилось.

И то, что Шэйран сейчас жив и здоров, не означает, что так же было и тогда, несколько дней назад. Лиара, конечно, волшебница, но не столь сильная, чтобы снимать иллюзии на огромном расстоянии.

Столица давила — высокие стены бесконечных храмов, скитающиеся новички и ветераны, всё это было так для него непривычно. Хотелось вырваться на свободу, туда, где вместо сплошной серости можно было вдыхать свежий воздух и чувствовать, что сердце бьётся, а не лишь пытается удержать привычный ритм — подальше от смерти.

Дарнаэл понимал, что испытывает разве что сплошное раздражение от всего, что его окружало — даже от собственного войска. Лиара молчит, будто бы это панацея от всех бед, армия — мечтает о битве, не представляя себе, с каким именно врагом им придётся столкнуться. А дети вообще на другом конце континента, и, зная чрезмерную деятельность, которая, кажется, в крови у них — это семейное — добра в Элвьенте тоже ждать не стоит.

Врата столицы ему открывали охотно — если пытался выйти. Сейчас, правда, на страже были его же воины, но ещё полчаса — и пересмена, мало ли кого поставят. Дарнаэл лишь сухо кивнул двум юнцам, бойко отсалютовавшим ему шпагами, и медленно двинулся вперёд, по зелёной, ещё не увядшей под ярким солнцем траве.

Утром было ещё холодно — в Элвьенте в августе жарче, чем тут, среди гор, хотя Кррэа было ещё достаточно далеко.

Удивительно, как давно он не был в собственной столице. Конечно, прежде Лэвье никогда не казалось Дару местом, где он хотел бы жить, а стоило покинуть город против собственной воли, как он начинал скучать и по своему народу, и по пресловутым “Двум Берёзам” у дворца. Ещё б не надо было сидеть на троне и таскать на голове отвратительнейшую корону — было бы вообще замечательно, но, увы, даже у королей есть определённые обязанности, которые они обычно терпеть не могут.