Заключенный

На следующее утро, когда мы стояли в очереди на завтрак, пытаясь привлечь мое внимание, Скуп грубо схватил меня за руку. Я почти ударил его, пока не понял, что это он.

— Какого хрена, Скуп? — спросил я, отдергивая руку и глядя в его распахнутые глаза, полные ужаса.

— На Лайлу вчера напали, — прошептал он торопливо.

Новость прозвучала приглушенно, но мне показалось, что она поразила громом и молнией. Ударив под дых, пробирая кости до дрожи.

— С ней все в порядке?

Я знал, насколько отчаянно это прозвучало, но плевать. Я должен услышать, что Лайла все еще жива. Что в моем мире еще есть что-то хорошее. Теперь, когда она принадлежала мне, я не был уверен, что смогу жить без нее. Я уже чувствовал, что разбиваюсь на осколки только при мысли о том, что потерял ее.

— Она в порядке.

При этих словах напряжение в плечах ослабло, но меня охватил гнев невероятной силы.

— Что произошло? — прошептал я, неуверенный, что хочу знать, и стиснул зубы до боли в челюсти.

— Мигель, один из ребят Хосе. Мексиканская Мафия жаждет этих денег, мужик. У них туго с наличкой. Думаю, это Хосе его надоумил. — Он схватился за затылок, ему явно не по себе говорить остальное.

— Не молчи.

— Не знаю, как он туда попал, но точно не по медицинским показаниям. Мигель пытался задушить ее с помощью трубки для капельницы. Она вся посинела к тому времени, как появились Ривз и Дуглас. Сейчас он в изоляторе, поговаривают, это ненадолго.

Мы вошли в столовую, но вместо того, чтобы взять еды, я сел за стол. Скуп расположился рядом, сканируя комнату взглядом, убеждаясь, что никто не подслушивает наш разговор. Некоторые заключенные смотрели с интересом, но меня это не волновало. Хрен с ними. Я, черт возьми, не против, если они нападут.

Сама мысль о том, что к ней прикоснулись — противна, но, возможно, это послужило тем самым толчком, что вынудит ее уволиться. Она продолжит работать в Фултоне только через мой труп. Надеюсь, что Лайла наконец поняла, что я не шутил по поводу ее ухода.

Невыносимо думать о том, на что будет похожа жизнь в Фултоне без нее, но я знал, что буду чувствовать себя еще хуже, если ее убьют. К тому же, мое дело возобновили и существовал шанс, что меня освободят.

Я поднял взгляд как раз тогда, когда вошли Хосе и его парни, и моя кровь закипела от гнева. Казалось, что кожу разъедает, и я становлюсь чудовищем совсем другого рода. Тем, кто на самом деле может разорвать человека на куски, потому что в тот момент я мог думать только об этом.

Сжав кулаки, я поднялся с места. Мы встретились взглядами с Хосе, и он поднял бровь, как бы говоря давай же. Он не знал, чем ему это грозит.

Останавливая, Скуп коснулся моего плеча.

— Если ты окажешься в изоляторе, то ничего не сможешь сделать. Помни об этом.

Я зарычал, зная, что он прав. Я хотел убить Хосе. Задушить: ощутить, как его сердце замирает под моими пальцами. А еще больше хотел засунуть его в сушилку и включить ее на самую высокую мощность. Меня обвинили в убийстве Карлоса; почему бы не совершить преступление на самом деле?

Я мысленно вернулся к тому дню, когда нашел в сушилке Карлоса. Я злобно улыбнулся, и меня переполнило нездоровое желание увидеть Хосе в таком же неприятном положении. Меня затошнило при мысли об этом, и я встряхнул головой, чтобы прогнать прочь эти мысли. Я кто угодно, но только не больной ублюдок.

Вопреки распространенному мнению, я не являлся убийцей, но это не значило, что мне не хотелось избить его до смерти.

— В любом случае, есть и хорошие новости.

Я пристально на него посмотрел, пытаясь понять, не врет ли он, но Скуп ухмыльнулся.

— Она все же уволилась.

И по щелчку пальцев все стало проще. Конечно, я скучал по ней, не имея возможности видеть ее каждый раз, когда приходил в лазарет, но, по крайней мере, так она жива и в безопасности.

Я не ответил. Вместо этого кивнул.

Пропустив завтрак, я провел это время во дворе, глядя на горизонт. Свобода никогда не была так важна, но имело большое значение, кто ждет меня. Осознавать, что у меня есть шанс на настоящую жизнь — дороже золота.

Я провел утро в одиночестве, думаю, что даже Скуп понял важность моего уединения, поскольку он не разговаривал со мной до построения к обеду.

— Эй, мужик. — Он посмотрел, оценивая мое настроение.

— Что еще? — спросил я, уверенный, что он принес еще одну плохую новость. — Дай угадаю, кто-то умер?

— Вообще-то да — Мигель. Его нашли в коридоре перед изолятором. Задушен насмерть.

До меня дошел смысл его слов, но, как ни странно, я обрадовался им не так сильно.

— Известно, кто сделал это?

— Не-а, но спорим, ты догадаешься, кого все обвиняют. — Он пожал плечами, запихивая в рот сыроватый картофель фри.

— Меня.

Кого же еще? Черт возьми, всегда обвиняют меня. Я убил свою девушку и ее школьного друга Майкла. И Карлос моих рук дело, а теперь еще и Мигель. По всей видимости, я чертовски беспощаден. Эти мерзавцы умирают, лишь только взглянув на меня.

К черту их!

— Пускай думают, что хотят. Может перестанут действовать мне на нервы.

Мы обедали в тишине, и я чувствовал прожигающие со всех сторон взгляды. Мне чертовски не нравилось получать столько внимания, но это в порядке вещей, если все вокруг считают тебя убийцей.

ПОЗЖЕ, после работы, наступало время посещений. Обычно я коротал время в комнате отдыха и смотрел телевизор, но в этот раз, когда охрана выкрикивала имена тех, к кому пришли посетители, прозвучало и мое.

Я посмотрел на Ривза, уверенный, что он ошибся.

— Ты собираешься сидеть здесь и пялиться на мою задницу или поднимешься?

Я встал в ряд к остальным парням. В глубине души я знал, что это пришла Лайла, но все же надеялся, что это нет так. Как бы сильно я не хотел увидеться, ей не безопасно навещать меня. Не говоря уже о том, что то, что между нами происходило, не касалось остальных. Ее приход ко мне, как проблесковый маячок, кричащий: мы трахаемся.

Я предполагал, что теперь, когда она больше на не работала в Фултоне, это не имело значения, но не хотел, чтобы о ней плохо думали из-за того, что она спала с заключенным. Они не знали нашей истории. Не понимали нас.

Комната для посещений вся серая. Стены. Столы. Стулья. Это самое удручающее место в Фултоне, но также это единственное место, где люди искренне улыбались. Именно это я и сделал, когда вошел в комнату и увидел Лайлу, сидящую за столом в ожидании.

На ней был светло-зеленый топ и джинсы. Волосы распущены и слегка завиты на кончиках. Она даже наложила немного румян; не то, чтобы она нуждалась в этом. Она выглядела чертовски потрясающе. Нет. Даже лучше.