Закон семи
Шрифт:
— Болтай на здоровье.
— Ты хотела поговорить с бабушкой. Это имеет отношение к нашему делу?
— Не знаю. Слишком много всего произошло, и я совсем запуталась. Твой закон семи срабатывает, и меня несет черт знает куда.
— Всегда есть шанс все изменить. У тебя он тоже есть.
— Серьезно? — скривилась я.
— Конечно. Забудь эту историю. Впрочем, не получится. Ведь кто-то считает, что кинжал у тебя.
— Мухин?
— Вряд ли только он.
— У меня такое чувство, что, несмотря на твою недавнюю откровенность, ты по-прежнему многое скрываешь.
Он посмотрел очень внимательно
— Не слишком ли много загадок для одного человека?
Бабуля, взглянув на нас, недовольно нахмурилась.
— Так я и знала. Ты крутишь роман с этим парнем, и тебя уже разыскивает милиция. Я ведь говорила, что с таким одна дорога: на каторгу.
Прохоров ее заявление принял стоически, то есть просто стоял и смотрел в пространство, как будто речь шла не о нем. А я попеняла бабке:
— Что ты болтаешь? Какая каторга?
— Тебя искали. Мне с утра звонил какой-то Валерий Павлович.
— Валера? Это, должно быть, из-за квартиры. Бабуля, мне надо с тобой поговорить. Серьезно.
— Значит, все-таки что-то случилось? — насторожилась она. Потом вдруг вспомнила о гостеприимстве и вознамерилась напоить нас чаем.
Оставив Прохорова в кухне, я увлекла бабулю в ее комнату, предпочитая разговор без свидетелей.
— Чего ты от меня хочешь? — недовольно спросила она.
— Расскажи мне про родственника в Канаде.
Лицо у бабушки вытянулось.
— Сейчас?
— Да.
— С какой стати? Я о нем ничего не знаю.
— Но он действительно существовал, или ты его выдумала?
Пряча от меня взгляд, она села на диван.
— Что за странные мысли? — произнесла тихо, и ее голос сказал мне больше, чем слова.
— Ответь, пожалуйста, правду. Он действительно существовал? И эти деньги…
Я почти пожалела о своем вопросе, так изменилось ее лицо. Она была напугана, нет, хуже — буквально раздавлена.
— Славик…
— Просто скажи мне правду, — попросила я, Она молчала, по-прежнему пряча взгляд. Может быть, надеялась, что говорить ничего не придется, что я вдруг отступлю… Я ждала, и она наконец заговорила:
— Деньги стали приходить пять лет назад. Я понятия не имела, откуда. Оттого и боялась. Боялась, что это кровавые деньги, плата за смерть твоего отца. Но потом подумала, что убийцы не бывают столь сентиментальны, им плевать… — Она судорожно вздохнула и посмотрела на меня.
— Ты так и не узнала? — Она покачала головой. — Бабушка, — позвала я и вдруг решилась:
— Ты ведь не думаешь, что он жив?
— Нет, — торопливо ответила она и повторила испуганно:
— Нет. Твой отец никогда бы так не поступил с нами. Никогда. Прости нас… Твоя мать хотела как лучше. Я тоже хотела, но… Надо было сказать правду. Ты ведь простишь свою глупую бабку?
Я обняла ее, и мы долго сидели рядом, слушая, как тикают часы.
По молчаливому уговору, мы остались обедать у бабушки. Заметно успокоившись, она сказала:
— Позвони в милицию. Не хватало только, чтобы тебя объявили в розыск, — и одарила Прохорова таким взглядом, словно он был виноват во всех предполагаемых бедах.
Я набрала номер телефона Валеры и услышала:
— Славик, хорошо, что позвонила. Не могу тебя отыскать.
— А что случилось?
— Давай ко мне, объясню на месте. Приезжай часикам
к трем, хорошо?— Хорошо. Ты хоть скажи, в чем дело?
— Потом, потом…
Повесив трубку, я задумалась: что меня ожидает в прокуратуре? Как выяснилось, жизнь приготовила мне еще один сюрприз, да такой…
Но об этом я узнала позднее, а пока мы с Прохоровым слушали сетования бабки на жару, на склочницу-соседку, на мое дурное воспитание и дороговизну на рынке. Только моя бабуля так виртуозно могла смешать все в одну кучу.
— Он в тебя влюблен, — вдруг заявила она, сурово глядя на Марка Сергеевича. — Но я бы на твоем месте хорошо подумала.
— Что на тебя нашло? — взмолилась я, косясь на Прохорова.
— Тебе нужен кто-то попроще. Замуж вообще лучше выходить за дурака. Тогда и проживешь счастливо — будешь мужем вертеть, как хочешь, а он тебе в рот смотреть.
— И где здесь счастье?
— Не знаю. Но твой любовник меня беспокоит.
— Бабуля… — прорычала я.
— Что, до постели у вас еще не дошло? Ну, ждать недолго. Вспомнишь, что я тебе говорила, да поздно будет.
— Не обращай на нее внимания, — удрученно сказала я Прохорову, когда мы с ним покинули гостеприимный бабкин дом. — На нее иногда находит. А ты молодец, выдержал испытание.
— Мне нравится твоя бабушка, — усмехнулся он.
— Да? Видно, мало досталось.
— Не возражаешь, если к твоему Валере мы пойдем вместе?
Я пожала плечами:
— Лишь бы он не возражал.
— Такие дела, — сказал Валера, когда мы расположились в его кабинете. — Вчера произошло убийство. Завалили сразу троих, в нашем районе. Возле молокозавода переулок… Бизнесмен, его шофер и охранник.
— И что? — удивилась я.
— Были у его жены, она рассказывала, что у мужа на девять вечера была назначена встреча.
— Мне-то что до всего этого? — еще больше удивилась я, но тут вмешался Прохоров.
— Как фамилия бизнесмена? — спросил он.
— Мухин, — ответил Валера, а я решила, что ослышалась или это какой-то другой Мухин.
Оказалось, тот самый.
— Не может быть. Я с ним только вчера разговаривала, часов в шесть.
— Ты в шесть разговаривала, а в девять его убили. Переулок тихий, там два дома и то через парк, а слева гаражи. Лучшего места для убийства не придумаешь. Но дело даже не в этом. Я тебя почему искал-то… Мухин коллекционировал кинжалы, очень похожие на тот, что ты приносила. Три кинжала практически одинаковые, только на рукоятках разные имена. Он держал их дома в сейфе. А еще там была какая-то старинная рукопись…
— Письмо Филарета? — ахнула я.
— Не знаю. Я в этих делах… Короче, так. Жена уверена, что из-за кинжалов его и убили. Он поехал на встречу, потому что некто пообещал ему еще два кинжала продать. И он взял с собой крупную сумму денег. Разумеется, деньги на месте происшествия не обнаружили, так же, как и кинжалы. Вот я и думаю: может, мы с Матюшей поторопились? Может, тут есть некая связь?
— К Матюше приезжали люди Мухина, — буркнула я.
— Откуда знаешь?
— Знаю. Они и ко мне заглядывали. После них пришлось милицию вызывать и полдня в квартире убираться. Потом он хотел кинжал у меня купить, когда украсть не получилось. Он ведь не знал, что кинжал не настоящий, думал, что старинный.