Закон Тьмы

— Ты серьезно? — насмешливо бросил он. — Это же самая первая моя теория о тебе, и она оказалась правдой?.. Ожидал что-нибудь вроде психической травмы детства, несчастного случая с головой или, может даже, служения безумной вере. Но это? Одно неудачное любовное приключение по молодости? Даже не знаю, стоит ли теперь выдавать трем сотням близких ушедших первопричину их горя.

— Не суди наперед. Это было лишь последней обжигающей искрой к уже заполненному горючим колодцу. Но если подумать шире, то в каждой перечисленной версии что-то является правдой, — в сидячих размышлениях я захотел по привычке опустить шею, но потом вспомнил, что мне нельзя сводить глаз с собеседника, дабы не упустить возможный момент его подхода к решетке. — Как насчет тебя? Кто или что поставило детектива на дорогу, приведшую к моему дерьмовому положению?

Дайлер повременил с ответом, наверняка дав себе время подумать, достоин ли я его откровения. Как неожиданно резко вернулся к прежнему положению, опять скрыв лицо темнотой, и чуть ли не сквозь зубы прорычал ответ на мой вопрос:

— Разве еще не очевидно? Такие, как ты. Что по собственной воле уничтожают в себе все человеческое и становятся чудовищами. Всегда выбирают легкий путь, и неважно, кто из-за этого пострадает. Главное, чтобы они получили выгоду или даже удовольствие на свою больную голову. И никто даже не подумает вернуться на правильную дорогу. Меня бесит, что такое явление в людях вообще возможно, не говоря даже о его распространенности. Но что еще более страшно, так это то, что вы имеете наглость существовать по соседству с действительно хорошими и невинными людьми.

Я поднял брови, натянул на лицо ухмылку и даже встал, лязгнув кандалами. Почти ничего не пришлось выдумывать: разговор и так забрел в нужное мне русло куда раньше намеченного. Оставалось только добить. Окончательно разозлить, дабы он отдался во власть эмоциям, заглушил привычную трезвость рассудка и сделал ко мне последний необходимый шаг.

— Вы все так серьезно и негативно относитесь к моему ремеслу только потому, что сейчас мирное время. Люди привыкли к покою, безопасности и видят позабытые убийства как нечто зверское. И обществу не важно, что эти вынужденные смерти были им же и заслужены. Оно расслабилось, разжирело, нашло себе новые аморальные преступления, до которых твой священный закон еще не дорос. Преступники в умеренном количестве порой тоже бывают нужны. Чтобы устрашать и сдерживать этот нескончаемый поток разврата.

Детектив улыбнулся, неспешно посмотрел на двух внимательно слушающих нас охранников и вернул взгляд на меня.

— Ты — сын императора, который не рад законности таких вещей как блуд. И идешь бездумно убивать одного развратного человека за другим… — Дайлер постучал десятью пальцами по поясу с кнутами и через несколько секунд продолжил: — А почему бы не дождаться наследственного становления на трон и сделать ее незаконной? Начать с Империи, а потом может распространиться и на другие страны. Не будет легким путем тоже. Кто знает, сколько протестов и подосланных наемных убийц будет на старте. Знаешь, я думаю, почему? Это всего лишь оправдание твоей мании убивать и мстить другим девушкам. Дабы окончательно не свихнуться.

Я тут же рассмеялся такому внезапному предложению решения проблемы и забавно-быстрому тону, с которым оно было высказано. И даже на время позабыл, что собеседника надо разозлить и подвести ко мне. С его упрощенным предположением в последних словах соглашаться уж точно не стал бы, но ответил не за тем, чтобы разубедить его. А для себя. Чтобы убедительно опровергнуть возможность того, что я делал все это зря. Что выбрал тупиковую дорогу, с которой уже точно не было пути обратно.

— Такое законодательство никто не примет. Да и как это будет контролироваться? Прицепить по внимательному стражнику к каждому человеку? Нет, все должно быть не так. Даже если это все осуществляемо, такой способ не правилен. Запретный плод, что куда слаще остальной преступности и еще недавно был законен, станет куда более притягательным, чем даже есть сейчас. Люди всегда найдут способы обмануть правительство и заполучить его. Другое дело — если они поймут, что плод мерзок и совершенно им не нужен. Но им невозможно это внедрить, если они сами не хотят учиться. Приходится заставлять. И тогда на помощь прибегает страх и показательные убийства самых плохих учеников. Пусть хотя бы задумаются, почему все эти развратницы и прелюбодеи оказались под моим близким надзором. И не стоит ли поубавить и свои потуги, чтобы не попасть в их число. Что такое твои гладкие кнуты и наручники по сравнению с моей карательной плетью…

Дайлер слегка закачал головой, будто поражаясь моей убежденности. Будто отказываясь принять то, что мой способ может сработать. И вряд ли он поменяет мнение. Наверняка, как и все, откажется думать и смотреть за горизонт видимого. Сошлется на то, что я психопат, и мне просто нравится убивать людей, мстить этим дамочкам, видя в каждой из них тварь по имени Клэр. И будет дальше тратить весь потенциал на сажание врагов за решетку вместо того, чтобы позаимствовать мой, куда более действенный способ.

— Ты прав — они сами должны захотеть светлого будущего. Но силой и страхом людей не улучшишь. И это будет не учеба, а тирания. Стоит тебе сойти, как они вновь вернутся к прежним желаниям — ты сам сказал мне об этом пару минут назад. Как вернется в Телдрис и чертова преступность, когда весть о твоем заключении разойдется.

— Бандиты меня боятся? — уточнил я с нарастающей улыбкой. Хоть что-то помимо той шаткой обнадеживающей мысли начало согревать меня в холодной клетке. И даже если воины Хейли в доме были насторожены при виде Изувера, уничтожившего Скорпионов, я все еще не был до конца убежден. Дайлер же наверняка опирается на факты, статистику. Жаль, что у меня не было подобных способов измерения масштаба разврата в стране. — Так почему ты, мать твою, не видишь тогда здесь проблемы? Посадил меня и считаешь это победой, спасением своих «невинных» людей. Но сколько других пострадает от тех выползающих обратно из нор хищников, что делают это не для великой цели как я, а для наживы или даже просто так?

— Теперь, когда главная задача выполнена, я займусь и ими, — поставил он точку в нашем коротком разговоре и собрался уходить. Я широко раскрыл глаза от осознания, что упускаю вполне вероятно единственную возможность спастись от синдиката, когда тот заберет меня. И потому громко надавил на ее зализанного носителя тем, что предположительно должно вызвать его извержение:

— Я предполагал, что окажусь здесь в такие насыщенные опасностью дни! И подготовился! Пока ты меня не выпустишь, Рейн будет исправно выполнять мою трехкратную норму убийств каждый проклятый день!

Конечно, это не сработало бы и в моих снах. Главный детектив скорее размножится и лично будет сутками охранять каждого жителя Ксенона, чем по своей воле позволит мне выйти. Но цель этого голословного заявления была иной. И судя по тому, что он развернулся и стремительно подошел, она была достигнута.

— Ты не… — только и успел выпалить он, как я успешно воспользовался моментом и протянул обе скованные руки через пространства решетки. Цепь кандалов натянулась о средний прут и сдержала их от высовывания более, чем на половину предплечий. Но когда неприятель приблизился так близко, этого было вполне достаточно. Заставив себя позабыть о настрадавшихся ногтях на левой ладони, я сумел удобно схватить детектива за титановую пластину на груди и мощным рывком притянуть к себе. Его выделяющаяся скула жестко треснулась о металлические прутья, разделяющие нас.

Мое лицо приблизилось к лицу Дайлера, пока правая рука зашалила возле его ключиц. Голос стал намного грубее и агрессивнее, прорычав в нескольких словах то, что все эти два дня после ареста так бурно копилось внутри:

— Никто не может меня запереть! Ты слышишь?! Я вершу историю!

Будто и не заметив боли, он не растерял достоинства и схватил меня за шею, начав сжимать ее, чтобы я выпустил его. Но подобное отвлечение от творящегося у него под носом мне было только кстати. Поэтому я терпел, пожирая врага безумными глазами, пока одна рука добывала спасительный инструмент с его одежды.

Два охранника наконец подбежали, но я вовремя успел закончить. Обратить его страсть к показушному маскараду против него. Оторвать от синего плаща детектива фибулу, одновременно заправив красивую ткань под броневую пластину, чтобы он не сразу обнаружил пропажу.

Сжав небольшую, но острую находку в кулаке, я легко поддался на сильное отталкивание себя стражей и грохнулся спиной назад. Он постоянно смотрел мне в глаза и был активно занят спасением своей жизни, поэтому вряд ли что-то заметил. Схватить можно было и кнут, но по ряду логичных причин я избрал куда более оптимальный вариант.