Закон вечности
Шрифт:
– Ну-ка попробуй тутовую и скажи пару слов!
– Выпьем на радость нам, на горе врагам!
Бачана выпил, с минуту помолчал, потом удовлетворенно воскликнул.
– Да, водка чудесная!
– и потянулся за чесноком.
Обрадованный старик налил себе.
– Где радость, там и горе... Выпьем и за то, и за другое, были бы живы и здоровы! За жизнь!
– Он осушил рог и провел рукой по небритому лицу, потом налил Марии.
– А теперь скажи ты, дочка! Бог создал тебя такой красивой, и речь твоя должна быть красива!
Мария взяла рог.
– Сколько тебе лет, дядя?
– А-а, - махнул рукой старик, - перевалило за семьдесят!
– Дай бог тебе еще столько же лет жизни!
– Многовато, но тебе
Бачана улыбнулся.
– Как звать тебя, дядя?
– спросил он.
– Зовут меня Георгием, фамилия Тушмалишвили.
– Откуда ты?
– Во-он с того села.
– А здесь зачем?
– Скотину пасу.
– Старик показал рукой на противоположный склон, где паслись две коровы и три овцы.
– Твоя скотина?
– Моя.
– Доход хороший?
– Какой там доход! Они и себя-то не могут прокормить!
– Для чего же ты их держишь?
– Да так, глоток молочка, шерсти клок, ну и мяса кусок иногда перепадет... Было бы их вдвое больше... А то сейчас что? Всего-то скотины - на ужин волку...
– А государству сдаешь?
– Да, сдаю...
– Что же ты сдаешь?
– То и сдаю - глоток молока, клок шерсти, кусок мяса...
– А если б было у тебя скота вдвое больше?
– Да что тут спрашивать, сынок! Было б больше, сдавал бы больше... Куда же я его дену? Государству или на базар...
– А в колхозе ты не работаешь, дядя Георгий?
– Куда мне, сынок, в мои-то годы!.. Дети, конечно, работают. Да они и скот пасти мне не велят. Позоришь, мол, нас. Сидел бы, говорят, дома да отдыхал. А мяса да молока для сдачи мы, мол, и в магазине можем купить! Слыхал? В магазине! А откуда тому мясу взяться-то в магазине? Об этом они не думают, сукины сыны!
– Дядя Георгий, а у этой церкви нет хозяина?
– спросила вдруг Мария.
– Да есть одна... старушка деревенская. Ее тоже зовут Марией... Это она рисовала икону, что в церкви на столе... Болеет, бедная, в неделю хоть раз поднимется сюда, и на том спасибо...
– А кто свечи зажигал?
– спросил Бачана.
– Я и зажигал, кто же еще.
– А деньги на столе откуда?
– Как откуда? Я их положил. За свечи...
– Ты веришь в бога, дядя Георгий?
– спросила Мария.
Георгий задумался. Потом он окинул взглядом церковь сверху донизу, почесал в голове, снова взглянул на церковь.
– Да как тебе сказать... Если откровенно, не так уж и верю... Но здесь целый день один и ни души вокруг, невольно станешь думать о боге...
– И что ты о нем думаешь?
Георгий еще раз посмотрел на церковь.
– Что я думаю?.. Думаю, что, когда люди разрушают чужие святилища, взамен должны строить храмы, больше и красивее прежних... Вот эта церковь... Чья она, кто ее строил - неизвестно. На телетоба* люди идут сюда со всех концов - и армяне, и татары, и греки, и русские... О грузинах я уж не говорю... Приходят, молятся... А по мне, лучше уж молиться в чистом поле, чем в такой церкви... Там бог лучше тебя услышит... А в этой развалине не то что богу, человеку противно стоять... Я к чему это? К тому, что церковь эта брошена без присмотра и ухода, а что взамен ее построили?
_______________
* Т е л е т о б а - храмовый праздник.
– Не понял я тебя, дядя Георгий...
– Да что тут понимать-то? Раньше, сынок, человек, направлявшийся в церковь, должен был подняться по подъему и через дверь в ограде входил, пригнув голову, перед церковью снимал шапку и в церкви был обязан поставить свечу... Да что я вам толкую, сами небось ученые, знаете лучше меня... А вот, скажем, наш сельсовет теперь ютится в наемном полуразрушенном доме, и люди туда входят не то что шапки скидывая, а ругаясь и отплевываясь... По мне, выше и красивее сельсовета не должно быть дома во всем селе... Вы как думаете, раньше люди не могли разве строить себе дома выше церкви?
Могли, да не смели! Не было у них такого права!.. А теперь у председателя нашего колхоза дом против сельсовета, что Казбек против вон того холмика! Гараж у шофера Митьки и тот втрое больше нашего клуба!.. Пойдет человек молиться в такой сельсовет? Не пойдет!.. А разве мы нищие? Нет! Село, слава богу, богатое, крепкое! И хлеба вдоволь, и вина, и овощей! Человек чем от свиньи отличается? Тем, что человек ест то, что на дереве, а свинья - что под деревом, на земле. Я к чему это? К тому, что всякое дело вовремя требует хозяйской руки! Опоздал, упал плод с дерева, он и достанется свинье!.. Говорю председателю сельсовета: "Ведь ты хозяин, ты Советская власть! Так шевельни рукой, сукин ты сын, поставь дом как дом, чтобы человеку было приятно ходить в сельсовет!" - "Как, говорит, я его поставлю без денег и без лимита?" - "Это что еще за чертовщина лимит?" - "А это, говорит, кирпич!" Слыхали? Кирпича у него нет! Откуда же нашелся кирпич для Митькиного гаража или для дворца председателя колхоза?.. Ладно, кирпич достать он не может, но побриться или уж отрастить бороду по-христиански он может? Одеться прилично может? Чтоб люди к нему с уважением относились? Может, сукин сын, да наплевать ему на все! У моей коровы больше авторитета на селе, чем у председателя! Почему? Да потому, что она всегда вымыта чисто и молока дает восемь литров! Вот почему! Или я не так думаю? Вы скажите мне!– Старик закончил свою речь и разлил по стаканам вино.
– Правильно все думаешь, дядя Георгий, - ответил Бачана, - но скажи честно, говорил ли ты об этом хоть раз на собрании?
– Сказал однажды...
– Когда?
– Тебе сколько лет?
– За сорок.
– А мне тогда было тридцать, и чуть не угодил я знаешь куда...
– Теперь другие времена, дядя Георгий!
– Вот и пусть скажут другие... Я свое прожил.
– А говорил, хочется еще пожить.
– Ох и быстры вы на слово, молодежь! Только вот с делами не любите спешить!.. А ты часом не из райкома, сынок?
Бачана рассмеялся.
– Нет, дядя Георгий, я писатель, редактор газеты.
– Редактор? Возьми и напиши в своей газете обо всем этом!
– И напишу!
– Вряд ли...
– Почему? Так и напишу: вот, мол, как думает Георгий Тушмалишвили.
– Хочешь все свалить на меня?
– насторожился старик.
– Да нет же! Напишу, что я частично разделяю твои мысли.
– Только частично?
– Да.
– Значит, ты не во всем согласен со мной?
– Нет.
– А наполовину?
– Наполовину, пожалуй!
– Ну и пиши наполовину!
– Обязательно!
– Поживем - увидим, - проговорил с сомнением Георгий и обратился к Марии: - Напишет?
– Напишет!
– рассмеялась Мария.
– А вы друг другу кто?
– спросил вдруг Георгий.
Мария, не ожидавшая такого вопроса, смутилась, пожала плечами и вопросительно взглянула на Бачану.
– Мы, дядя Георгий, очень любим друг друга и поднялись сюда, чтобы обвенчаться. Да вот священника здесь нет, кто нас обвенчает?
– ответил со смехом Бачана.
– Зачем вам священник? Если вы любите друг друга, обвенчать вас могу и я, - сказал Георгий, вставая.
– Ну-ка встаньте оба! Как твое имя?
– Бачана.
– Твое я знаю - Мария.
Георгий воздел руки к небу, в правой он держал стакан с вином.
– Дети мои, Мария и Бачана! Пусть утренняя роса будет вам благовонным миром, высокое солнце - венцом, эта древняя церковь и родная земля свидетелями вашей любви. Я, Георгий Тушмалишвили, благословляю вас, как всевышний благословил Ноя и детей его. Размножайтесь! И пусть ваше потомство восславит нашу страну! Пусть любовь будет вечной спутницей вашей жизни! Будьте верны друг другу, поддерживайте друг друга в трудах и хлопотах! Аминь... И не забудьте пригласить меня на свадьбу!