Закон вечности

Заместитель побледнел, облизал пересохшие вдруг губы и проговорил:

– Вопрос не по существу... Во-первых, я не могу помнить, кому и когда давал рекомендации, а во-вторых, рекомендации для вступления в партию или заграничной поездки даются чаще всего формально...

– Гиви Давидович, это вы говорите шутя или серьезно?
– спросил изумленный инструктор ЦК.

– А что, вы помните всех, кого рекомендовали в партию?
– задал ему в свою очередь вопрос заместитель.

– Разумеется! Как же иначе!
– развел руками инструктор.

– У меня вопрос, - сказал секретарь парткома.
– Допустим, ты не помнишь, когда давал рекомендацию Цуладзе. Но почему же ты месяц тому назад поехал вместе с ним в командировку, зная, что он взяточник и разбойник?

– Не мог же я отказаться от поручения редактора!

– При чем редактор! Он тогда был в отпуске! Ты сам выписал командировку и себе и Цуладзе!

– Да, я поехал с ним, чтобы не допустить возможных злоупотреблений с его стороны!
– выкрутился заместитель.

Литсотрудник громко захохотал. Секретарь постучал карандашом.

– Позвольте еще вопрос?
– взял слово член редколлегии.
– Вы сказали, Гиви Давидович, о том, что в свое время сигнализировали в ЦК и Министерство внутренних дел о недостойном поведении Цуладзе. Можете вы объяснить нам, почему эти инстанции не реагировали на ваши сигналы?

– Это было при старом руководстве... Многих из них уже нет на прежних постах, а других вообще нет в живых...

– А почему вы не сообщили новому руководству?

– К чему этот вопрос?
– спросил с вызовом заместитель.

– А вот к чему, дорогой мой: если руководству от вас было известно обо всем и оно все же не среагировало, это в какой-то мере может облегчить нашу общую вину. Вот и все!
– ответил член редколлегии.

– Никакой ответственности я за собой не чувствую и ни в какой поблажке не нуждаюсь!
– отрезал холодно заместитель.

Прения продолжались. Все в один голос выразили глубокое сожаление по поводу случившегося и так же единодушно потребовали исключения Цуладзе из рядов партии.

Настала очередь Бачаны. Он встал и заговорил очень спокойно, но надтреснутым голосом:

– Друзья мои, почти все здесь сказанное - правда. Шота Цуладзе - мой друг молодости... Мы вместе учились в университете, вместе гуляли по Ваке и Верэ... Он всегда был отличным товарищем, любящим отцом своих детей и хорошим сыном своих родителей... Я пригласил его в редакцию не по дружбе, а из-за его острого ума и недюжинного таланта журналиста... Но, видно, у меня не хватило ни опыта, ни способности, ни авторитета повлиять на него, проследить за его поступками и поведением... Говоря откровенно, то, что произошло с Цуладзе, я расцениваю как психическую аномалию... Я не собираюсь уклоняться от ответственности. Я согласен с моим заместителем вся ответственность должна лечь на меня, и я готов к этому...

Бачана сел и попросил воды...

...Боль возникла в правом плече... Затем она поползла к груди и застряла где-то под левым соском. Потом будто чья-то мозолистая рука проникла в грудь и стала выжимать сердце, словно виноградную гроздь. Выжимала медленно, старательно: раз-два, два-три, три-четыре... Наконец, когда в выжатом сердце не осталось ни кровинки, та же рука равнодушно отшвырнула его...

18

В тот день к отцу Иораму пришел посетитель. Их беседа была короткой, туманной и страшной.

– Батюшка, - сказал посетитель после первых слов приветствия, - ваши друзья, спасшие в ту ночь вам жизнь, будут очень рады, если вы забудете их фамилии и имена!

Посетитель сидел спиной к Бачане, и гот не мог видеть выражения его лица. Но по выражению лица отца Иорама Бачана понял, что пришелец человек преступный.

– Забыть и крест?
– спросил отец Иорам.

– А также адрес!

– Но адрес известен "Скорой помощи", - сказал побледневший священник.

– "Скорая помощь" вас подобрала на улице, а звонили туда из автомата.

– Значит, все было предусмотрено и рассчитано?

– Да.

– А крест?
– повторил отец Иорам.

– Не знаю, о каком кресте идет речь.

– Знаете!

– Я знаю только то, о чем говорю вам!

– По-вашему, мир крыт соломой?
– горько улыбнулся священник.

– Черепицей, батюшка, марсельской черепицей!
– поправил его посетитель.

– За сколько вы купили крест у того подлеца?
– Голос у отца Иорама задрожал.

– Говорю вам откровенно: ваши слова о каком-то кресте мне абсолютно непонятны. Если это один из симптомов болезни, я не в силах оказать вам помощь. Если же вам нужен крест или, наоборот, вы желаете продать его, скажите об этом прямо, и я помогу вам. Не стесняйтесь, мы денег никогда не считаем...

– Кто это - мы?
– спросил отец Иорам.

– Мы!
– коротко ответил посетитель.

– А кто вы сами?

– Я посредник...

– Я не желаю говорить с вами!

– И я также...

– В таком случае до свидания...

– Не вижу пользы в нашей повторной встрече, поэтому прощаюсь с вами...
– Посетитель встал.

– Запугиваете меня?
– спросил отец Иорам, по голосу которого чувствовалось, что он уже запуган.

– Нет, предупреждаем!

Бачана до сих пор молча прислушивался к этому странному, совершенно для него непонятному диалогу, но последние слова незнакомца вывели его из терпения.

– Молодой человек, подойдите, пожалуйста, сюда!
– попросил он. Бачану вовсе не привлекал разговор с этим нахалом, но ему очень хотелось запомнить его лицо. Незнакомец медленно повернулся к Бачане и спросил с притворной вежливостью, в которой сквозила нескрываемая ирония:

– Вы обращаетесь ко мне?

Бачана содрогнулся. У незнакомца не было лица! Как будто все было на своих местах - глаза, уши, нос, губы, подбородок... И тем не менее человек этот был безликим, его черты не выражали ничего, ни одного чувства, ни одного движения души и мысли. Бачана понял, что запомнить такого человека невозможно, что такие люди сами разыщут всех, кто им нужен, кто их интересует. Поняв это, Бачана зажмурился и постарался воссоздать в памяти образ этого необычного посетителя, но напрасно - облик незнакомца растворился как видение.

Когда Бачана вновь открыл глаза, человека в палате не было.

– Кто это?
– спросил Бачана онемевшего священника.
– Впервые вижу у человека такое невыразительное лицо!

– Это не человек. Это сатана...

Инфаркт, уложивший отца Иорама в больницу, был вторым по счету. И да не подумает уважаемый читатель, что сей тяжелый недуг поражал настоятеля Ортачальской церкви во время чтения бессмертного "Декамерона" или описания пира во дворце Валтасара, сохраненного для потомков пророком Даниилом.