Законник

– Тронтон сказал, что кое-что показалось ему странным, – припомнил караульный.

«Неисправимые идиоты, – подумал Фобос, – Кто-нибудь, дай мне сил».

– Что именно? – спросил командир, уже догадываясь, что ответит солдат.

– Он не сказал. Сказал, что утром надо будет перепроверить.

– Утро уже давным-давно настало, солдат.

– Так позовите Тронтона, – пожал плечами караульный и ушёл.

Парировать Фобосу было нечем. Сначала следовало отсечь все возможные мотивы, по которым могло быть совершено убийство. А их ведь может быть много. Мозги законника с трудом соображали. Дедукция не была его сильной стороной.

Йеспер вернулся со второго этажа и сообщил, что это было не ограбление.

– Все ценности на месте. Одна шкатулка взломана, но битком набита разными монетами. Если что-то и свистнули оттуда, то трудно понять, что именно.

Фобос вывел своих людей на улицу, чтобы свежий воздух привёл в движение мысли. Одноногий уселся под деревом и принялся постукивать по своему протезу. Йеспер стоял рядом, скрестив руки на груди и погрузившись в раздумья. Фобос ходил туда-сюда, изредка щёлкая пальцами.

– Итак, – начал говорить он, – ханготская семья, причём, довольно богатая, сбегает из своего города, перевозя свои ценности. В город они попадают не с основным потоком беженцев, а сами по себе, словно, скрываясь от кого-то. Так?

– Я их раньше не видел, – сказал Йеспер, – может, они уже давно сюда перебрались?

– Нет, – ответил Одноногий, – дом долгое время пустовал. Даже слухи о том, что т-туда кто-то заселился, не успели воз-возник… возникнуть. Никому не п-по карману.

Фобос продолжил выстраивать череду мыслей.

Ценности не тронуты, значит, семью не грабили и даже не пытались создать видимость ограбления. Значит, дело в чём-то другом.

Убитые никого не знали в городе и не водили общение с остальными ханготцами, как успел рассказать Драйтер. Муж занимался ценными бумагами, а жена из дома носу не показывала всё то недолгое время, что они жили в Оштераусе. Не больше недели. Скорее всего, они собирались пожить в Оштераусе некоторое время, а затем двинуть в Бирден. Но их убили.

Кто мог пойти на это? Фобос принялся перебирать варианты.

Кто-то из ханготцев? Вполне вероятно, если мотив сводился к тому, чтобы не дать семейной чете выдать некую тайну. Но какого рода? Если это нечто, связанное с бумагами, то он пас. Не настолько Фобос умён, чтобы разбираться в этих хитросплетениях.

– Перерыв окончен, – сказал Фобос, – надо ещё раз всё осмотреть на месте убийства, а затем привести Тронтона.

В это время к Одноногому подошла какая-то дворняга чёрного цвета, совсем щенок. Законник отмахнулся от пса, но тот, виляя хвостом и навострив уши, вцепился зубами за подол его плаща.

– Да уйди ж, м-морда собачья, – прикрикнул на щенка Одноногий.

Но тот вытянул из кармана стрелка какой-то свёрток. Одноногий не успел опомниться, как щенок разодрал его. Внутри лежали солёные крекеры.

– Сукин сын, – хмуро сказал Одноногий, выхватывая пачку из пасти щенка.

Тот заскулил и завилял хвостом.

– Да он голоден, – усмехнулся, наблюдавший за этой сценой Йеспер, – поделись с ним. Не обеднеешь.

Нехотя, Одноногий протянул ему один крекер. Щенок тут же схватил его, отбежал на несколько метров и принялся грызть, смотря на законников.

– У него нет задней лапы, – заметил Фобос.

Одноногий закатил глаза.

– Боги п-просто издеваются надо мной, – вздохнул он и бросил щенку ещё один крекер, который был съеден с той же жадностью.

– Я приведу Тронтона, – сказал Йеспер, – чтобы не терять время.

Фобос кивнул, и они с Одноногим пошли в дом. Щенок плёлся задом и вилял с хвостом. Фронтмены старательно его игнорировали, но псу было плевать. Зайдя внутрь, он демонстративно подошёл к комоду и попытался его пометить, но неуклюже завалился на бок.

– До этого м-момента, я был уверен что шутка про трёхногую со-собаку – не более чем шутка, – рассмеялся Одноногий, потрепав щенка за ухом, – он так и будет т-таскаться за нами, Фоб?

– Пускай, – ответил ему законник, улыбнувшись, – главное, не забывай подкармливать его крекерами. Теперь он на твоём довольствии.

ГЛАВА 8.

Одноногому удалось обнаружить плохо вытертые следы пепла с дощатого пола.

В это время Фобос решил порыться в бумагах покойного супруга, надеясь, что там будет намёк на то, куда копать дальше.

– Мохнатый вы-выродок! – крикнул Одноногий из комнаты.

Фобос бегом побежал туда и увидел, как щенок, прибившийся к фронтменам, кусает мертвеца за сжатый кулак правой руки.

Фобос оттащил дворнягу, но тот вновь бросился к трупу. Законник попытался разжать руку, но хватка смерти была сильнее. В ладони мертвеца явно что-то было.

– Тут ещё к-кое-что, – подал голос Одноногий, – в комнате к-курили и п-пытались избавиться от следов пепла.

Фобосу удалось вытащить из сжатой ладони мертвеца один предмет.

– Взгляни-ка, – сказал он, протянув наполовину скуренную папиросу.

Одноногий серьёзно посмотрел на Фобоса, изучив улику.

– Не самокрутка, – сказал он тихим голосом.

Фобос кивнул. На папиросе красовался фабричный штамп.

– Он не звал на помощь, – сказал командир, почесав затылок, – его убийца выкурил здесь не одну папиросу и собрал все окурки. Кроме одного.

– Ты нашёл что-нибудь в б-бумагах? – спросил у него Одноногий.

– Пока нет. Пойдём, поможешь мне. Думаю, в этой комнате больше нет ничего интересного.

Законники принялись рыться в шкафах и бюро убитого. Какие-то записи, не имевшие отношения к делу, на дорогой писчей бумаге сразу отметались в сторону. Множество крупных кредитных билетов банков Бирдена и Хафольда. Пачки ассигнаций, договора, векселя, подписанные убитым, но не отправленные – здесь был целый архив, но не было того, что так страстно жаждал найти Фобос.

Потратив час на изучение обширной документации, Фобосу, всё же, удалось отыскать нечто интересное.

Во-первых, несколько писем, в которых убитого просили о крупной ссуде. Письма эти были, главным образом, от крупных чиновников сразу из трёх государств – Фронтира, Лигии и Хафенбаума.